Рассветный шквал - Русанов Владислав Адольфович - Страница 51

• Предыдущая
• 51/77
• Следующая

Думал ли ты, Молчун, когда, что достигнешь такой чести?

Минуя пост охраны на подходе к Шкиэхан Уэв’, Ройг Лох Крунх поклонился охранникам, ответившим ему сдержанными улыбками. Одного из воинов, скучающих в караулке, Скела из Приюта Семи Ветров, он знал добрых пятьсот зим. Второй – незнакомый. Видно, из молодежи, хотя юноши-сиды не баловали своим присутствием этот оплот старины и порядка на севере материка. Скорее, из беженцев. С южных либо юго-восточных склонов.

Чудовищная несправедливость последней войны лишила защиты сюзеренов и, вместе с нею, пропитания многих перворожденных. Чтобы какие-то грязные, зачуханные твари с такой легкостью сумели в короткий срок захватить и разрушить столько замков! Это не укладывалось в голове Лох Крунха. Ведь каждый из горных приютов защищали проверенные в боях дружины истинных мастеров клинка.

Взять, к примеру, Рассветные Башни. Его владыка – Уснех Мак Кехта – стяжал славу полководца еще во времена Войны Утраты. А его дружина! Умный, в меру безрассудный, привычно расчетливый Лох Белах. Этлен, признанный мастер клинка, равного какому не рождалось на просторах материка в последнее тысячелетие. И они не устояли. От величественного замка, чьи камни помнили бессчетное количество смен зим и весен, осталась груда мусора и обугленных валунов. Где теперь вдова ярла Мак Кехты? Ройг помнил ее еще девочкой – Фиал Мак Кехта, вторая дочь ярла Мак Куана с западных отрогов. Не красавица, но отважное сердце. Неукротимая сида заставила пойти за собой многих наследников ярлов не только из южных и восточных замков, испытавших ужасы войны с салэх, но и с северных и западных склонов кряжа. Ходили слухи, что Большой Совет филидов, размещавшийся здесь, в Уэсэл-Клох-Балэ, не одобрял действий воительницы, в особенности изощренной жестокости, которую она обрушила на головы врагов. Что ж, филиды всегда чуток не от мира сего. Ходившие за Эохо Бекхом в долину Ауд Мора сиды не питали к салэх ни малейшего сострадания, ибо видели творимое ими зло. Да и сам король, по слухам, рад был бы оказать помощь Мак Кехте и воинами, и оружием, но из уважения к мнению филидов, в особенности Утехайра Семь Звезд и Мораны Пенный Клык, изображал подчеркнутый нейтралитет.

Ройг поежился и поплотнее запахнул полы стеганого пелиса мехом внутрь. В долинах в конце месяца льюнэс еще сохранялись крохи тепла, несмотря на ледяное дыхание Северной Пустоши. Здесь, высоко в горах, совсем иначе. Лето держится не больше трех десятков дней между праздником Дня-без-Ночи в середине месяца м’ехэв и Ойле Фейхе Эойн – праздником начала года. Конечно, ничего страшного в этом нет, гораздо хуже, по мнению Лох Крунха, приходилось южанам, вынужденным страдать от летнего зноя добрых три месяца. Но все-таки в мороз и метель лучше сидеть у камина, играя в к’ор-а-к’ор. А он, гвардеец – летучий всадник, зачастую этих невинных удовольствий оказывался лишен.

– О, сегодня ты в дозоре? – Увечный прибиральщик пещер Коннахт из Певучей Долины приятно удивился. – Хорошего ветра и чистого неба тебе, Ройг.

Лох Крунх кивнул в ответ. Коннахт – бессменный помощник дозорных – вызывал у него чувство, похожее на стыд. Бывший некогда ловчим, поставлявшим зверье для бойцовых ям, он сорвался однажды со скалы, сломал спину и погиб бы несомненно, если бы не верные товарищи, тащившие тело, больше похожее на труп, дюжину дней до самого Уэсэл-Клох-Балэ, и лекарское искусство Айлиля Черный Буревестник, третьего по рангу среди филидов после Утехайра и Мораны. Многие считали, что для всех, и для Коннахта в том числе, было бы лучше, если бы он умер. Горбатый перворожденный – позор всему народу. Кто знает?

Несомненно одно – для самого калеки даже такая жизнь лучше неведомого посмертия. А прочим сидам он старался на глаза не попадаться, проводя больше времени с питомцами и воспитанниками. Ройгу нравилось, как он работает, но дозорный ничего не мог поделать со своим чувством брезгливости и всякий раз отворачивался или по меньшей мере отводил глаза, беседуя с Коннахтом.

– Как Клуэсэх? – Вот и в этот раз Ройг усиленно царапал ногтем и без того блистающую пряжку перевязи с длинным стилетом.

– Волновался утром. Он, видно, чуял, что ты придешь.

– Как же, меня он ждет! – усмехнулся Лох Крунх. – Через три пещеры Фьин-Гоб, Белоклювка, в охоту входит. Вот он и волнуется.

– Зря ты так. Он тебя любит. – Калека ловко вышагивал рядом с дозорным, неверно сросшиеся кости спины нисколечко не повредили стремительности его походки.

– Я знаю, Коннахт, – мягко проговорил Ройг. – И ты знаешь. Но если я буду сильно хвалить Ушастого или выказывать привязанность, он обнаглеет и сбросит меня в пропасть.

– Все правильно, всадник, – покивал горбун. – Вам нужно быть строгим. Это мы, прибиральщики, имеем право побаловать зверей. Пришли. Вот он, твой красавец.

Коннахт выдернул железный шкворень и налег всем телом на решетку, сдвигая ее в сторону. Натужно заскрипев в направляющих, дверь отворилась на полтора локтя – в самый раз. Меньше – неудобно, больше – просто опасно.

Клуэсэх нетерпеливо заклекотал.

Ройг, подцепив из принесенного прислужником ведра кусок мяса побольше, шагнул внутрь. Все-таки своего верного спутника и помощника он любил. А досужая болтовня болтовней и останется.

– Тише, тише, малыш. – Дружеской ласки взрослого грифона вполне достаточно, чтобы свалить сида с ног, а всадников в Крылатую гвардию отбирают малорослых и тонких в кости.

Туго натянув прочную стальную цепь, зверь норовил потереться клювом о лицо хозяина.

– Держи, Ушастый. – Кусок свежей баранины исчез с протянутой ладони, словно и не лежал там никогда.

Клуэсэх запрокинул голову на чаячий манер и, вытянув вперед крепкие передние лапы, поклонился раз, другой. Поблагодарил. Длинные белые волосы над его глазами встопорщились, образовав остроконечные уши. Как у филина. За это грифон Ройга и получил кличку Клуэсэх, в переводе со старшей речи – Ушастый.

Лох Крунх оглянулся – ушел ли прибиральщик? Он знал, что Коннахт обидится, увидев, как всадник проверяет его работу, но по-другому поступить просто не мог. Столетия нелегкой службы в Крылатой гвардии приучили: доверять можно только себе. Своим глазам и своим рукам. Остальных – проверяй.

Ройг положил руку на холку зверя, ощущая сквозь тщательно вычищенную шерсть, как перекатываются тугие узлы мускулов. Повел ладонью вдоль спины. Пока что работа Коннахта была безупречна. Застоявшийся Клуэсэх попытался зацепить сида когтем за голенище сапога. Пришлось строгим окриком приструнить не в меру расшалившегося грифона. Еще бы – острейший черный крюк в ладонь длиной, оставляющий глубокие борозды на каменном полу пещеры, запросто мог разуть менее внимательного наездника.

– Ух, я тебя! – Сид погрозил зверю пальцем.

Клуэсэх довольно прижмурил янтарно-желтые глаза и снова запрокинул голову. Такой обмен «любезностями» стал для них вполне обычным. Проверка взаимной готовности. Сид проверял послушание зверя, а грифон, в свою очередь, – решительность всадника.

Ощупав лопатки и плечи Ушастого, Лох Крунх довольно хмыкнул. Жира нет несмотря на то, что прибиральщики трехлетнего грифона баловали. Всем пришелся по душе рослый, хотя еще не заматеревший красавец в роскошной темно-каштановой с проседью шубе. Каждый норовил кинуть кусок мяса посочнее да побольше, но Коннахт не жалел пальцев, разминая мышцы своего подопечного в периоды его вынужденного бездействия.

Покончив с туловищем и лапами, Ройг перешел к осмотру крыльев. Растянул, насколько позволяло замкнутое пространство пещеры, широкую, кожистую перепонку, осторожно кончиками пальцев прощупал ее пядь за пядью. И тут он вынужденно признал отличную работу горбуна. Ровную кожу по всей площади покрывала здоровая шерсть. Блестящая и гладкая. Ни ранок и язв, свидетельниц плохой, неправильной чистки, ни уплотнений, что появляются в месте укуса клещей.

• Предыдущая
• 51/77
• Следующая