Тарантул (илл. Н. Кочергина) - Матвеев Герман Иванович - Страница 99

• Предыдущая
• 99/114
• Следующая

— А помнишь, как он суп варил на Крестовском? — после долгого молчания спросил с грустной улыбкой Степа.

— Надо тут дерево посадить, — не слушая приятеля, сказал Миша. — Красивое деревцо. Лиственницу или серебристый тополь.

— А давай памятник ему поставим! — предложил Степа.

— Какой памятник?

— Из мрамора. Я уж думал. Там на Никольском кладбище много беспризорных памятников. Хозяев нету, никто не охраняет, а те покойники давно сгнили. На что им? Выберем какой-нибудь полегче, покрасивее и перевезем сюда.

Предложение заинтересовало Мишу, и он нашел его вполне реальным. В самом деле. Кто может возразить, если они перетащат с одного кладбища на другое «старорежимный» памятник? Это даже не будет кражей. Память о тех людях, вместе с телом, давно истлела. А Вася стоит того, чтобы о нем помнили. Машину для перевозки можно достать в Балттехфлоте; ребята из училища помогут погрузить и разгрузить.

Посовещавшись, они отправились на Никольское кладбище искать подходящий памятник.

Действительно, на этом замечательном кладбище было много интересного. Черные полированные камни с золотыми надписями, склепы, часовни, ограды, кресты. Все это сделано богато и со вкусом. Не то что рабочие могилки на том кладбище. Вот памятник из белого мрамора. Скорбящий ангел. Склонившись на одно колено, он стоит, опустив голову. Долго ребята любовались скульптурой. И ангел, и сама поза, и складки его одежды очень красивы. Но за плечами у ангела большие крылья. Если их сбить, а спину загладить, то получится обыкновенный человек. Но тогда будет непонятно, кто он такой и какое отношение имеет к Василию Кожуху. А с крыльями не годится. «Летающий человек». Погибшему летчику на могилу такая символическая фигура могла бы еще подойти, если в руки дать ему хотя бы пропеллер. От этого памятника пришлось отказаться. В другом конце кладбища нашли большой крест с барельефом головы Христа в терновом венке. По пути видели много хороших полированных плит, но все с вырубленными надписями. Осматривали литые из металла красивые изгороди. Небольшой памятник — Христос с протянутыми вперед руками и надписью: «Я все прощаю вам» — тоже не подходил. Что нужно было прощать погибшему от фашистов юноше, да и какое имел право прощать этот человек с бородкой, в длинной женской одежде?

Долго ходили по кладбищу два друга, вдыхая свежий, чистый воздух… И вдруг Миша остановился.

— Подожди… Слышишь? — шепотом спросил он.

Они были совсем недалеко от Сашки, сидевшего за кустами с веревкой от тайника в руках.

— Носом слушай, — сказал Миша, видя, что Степа завертел головой. — Чем пахнет? Тушенкой пахнет.

— Тушенкой? Да ты что?..

Это было невероятно, но Миша ясно слышал типичный запах жареной мясной тушенки.

— Стой на месте!.. — все так же тихо приказал он и пошел в сторону, медленно втягивая носом воздух.

Через несколько шагов запах пропал. Миша вернулся назад и снова его услышал. Пошел в другую сторону. Запах пропал. Опять вернулся и взял новое направление, постепенно заворачивая вокруг стоявшего на одном месте Степы. Через несколько шагов он почувствовал, что запах стал сильнее. Взглянув на приятеля, приложил палец к губам и затем поманил его к себе. Говорить было уже нельзя. Где-то близко разогревались консервы, а делать это могли только люди. Как собака, идущая по следу дичи, крался Миша вперед. Теперь и Степа ясно услышал запах тушенки. «Удивительное дело, на кладбище — и вдруг тушенка!» Долго и очень осторожно двигался Миша зигзагами и наконец нашел. Большой склеп имел у самой земли трещину, и оттуда шел запах жареной тушенки.

Все ясно. Внизу, под землей, в склепе находились люди…

Занятый своими мыслями, Миша не заметил, как пришла машина. Он спохватился, когда в дверях почты появился Иван Васильевич. Встретившись с ним взглядом, Миша поспешно сунул недописанное письмо в карман и пошел на улицу. Машина стояла наискосок от выхода, но кроме шофера там сидел еще какой-то незнакомый человек. Других машин поблизости не было. «Наверно, его помощник. Надо садиться», — решил Миша. Он вышел из дверей, но сейчас же шарахнулся назад и спрятался в подъезде. На противоположной стороне улицы стоял Григорий Петрович Мальцев. «Заметил он меня или нет? — с волнением подумал Миша и осторожно выглянул из-за двери. — Кажется, нет. А если и видел, то не узнал».

Мальцев стоял на углу, засунув руки в карманы, и смотрел в сторону Лавры. Взглянул туда и Миша. Из открытых ворот выходили странного вида закрытые брезентом военные машины. Таких машин Миша еще никогда не встречал. Похожи на самосвалы с поднятым кузовом. Машины выходили на площадь и разворачивались на Шлиссельбургское шоссе.

Сообразив, что Мальцев слишком занят этим зрелищем, Миша рискнул. Опустив голову, он быстро перешел тротуар. Дверца машины гостеприимно открылась навстречу.

— Здравствуй, Миша, — сказал сидевший внутри молодой мужчина, помогая захлопнуть дверцу. — Ты меня не знаешь, а я тебя знаю. Моя фамилия Маслюков.

Он крепко пожал руку юноше, но, заметив озабоченное выражение на его лице, спросил:

— Что-нибудь случилось?

— Да. Товарищ Маслюков, вон видите стоит человек на углу? Видите?

— Вижу.

— А кто это такой? Вы знаете?

— Не-ет, — неуверенно протянул Маслюков, глядя через стекло на указанного человека.

— Мальцев Григорий Петрович. Слышали про такого?

— Да что ты говоришь! Слышать-то я про него слышал, но видеть не пришлось. Любопытная встреча. Что он тут делает?

— Смотрит на машины… Вон из Лавры выходят. Интересные какие-то…

— Это «катюши», — пояснил Маслюков, — Надо предупредить начальника.

Маслюков хотел вылезть из машины, но в это время в дверях почты показался Иван Васильевич. Он остановился на тротуаре и, щурясь от света, оглянулся кругом. Не обращая внимания на Мишины сигналы, он достал из кармана портсигар, взял папиросу, вытащил спички и закурил. Затем подошел к машине, открыл дверцу и сел с шофером.

— До первого переулка. Свернешь направо, — приказал он. — Ну, Миша, быстро выкладывай.

— Дядя Ваня, на углу стоит Мальцев… — начал было Миша, но Иван Васильевич его перебил:

— Я видел… Говори о своем. Ты был на кладбище с Панфиловым?

— Да… — с удивлением подтвердил Миша.

— Я так и подумал.

Машина свернула в переулок и остановилась. Здесь Миша коротко рассказал о пережитых сегодня событиях, о том, как встретились они с запахом тушенки и обнаружили склеп, откуда шел этот запах Иван Васильевич слушал молча, изредка переглядываясь с Маслюковым.

— Н-да! Случай в нашем деле иногда решает исход операции, — задумчиво произнес подполковник. — Ты хорошо запомнил этот склеп?

— А то как же!.. Хоть ночью найду.

— Вот именно что ночью. Ночью нам и нужно будет его разыскать. Сделаем так. Мы тебя сейчас подвезем кружным путем на кладбище. Иди к «птицеловам» и скажи, чтобы они кончали свою работу. Помоги им снять западенки или чем они там ловят, а тем временем посмотри, внимательно посмотри, как подойти к склепу. Запомни, какие кресты, деревья, оградки его окружают. Далеко ли он расположен от монастырской стены. Ясно, Миша?

— Ясно, Иван Васильевич.

— Ты будешь у нас проводником. Но осторожность, осторожность и еще раз осторожность.

Машина остановилась. Прежде чем выйти, Миша нагнулся к подполковнику и, с явным смущением, зашептал:

— Иван Васильевич, я вам давно хотел сказать… да все не удавалось… Мы ведь тогда обманули вас… Аля в шкаф спряталась совсем не потому… она на самом деле, как Константин Потапыч говорил… Это уж мы потом придумали.

— Я знал об этом… Знал и то, что ты мне в конце концов сознаешься.

— А почему вы знали?

— Потому что я тебе доверяю… Действуй.

Иван Васильевич крепко пожал Мише руку и открыл дверцу.

В аптеку пришел участковый инспектор Кондратьев. Как старый знакомый, он приветливо помахал рукой рецептару.

• Предыдущая
• 99/114
• Следующая