Время лжи - Филоненко Вадим Анатольевич - Страница 64

– Ужин остыл, – констатировал он.

– Это ничего, – ответил я. – Все равно давайте есть. И вы, мэтр, обязательно. Хоть кусочек. И не смейте отказываться! Это моя воля, воля Бога.

Белый Волшебник улыбнулся:

– Вы ж еще не Бог.

Похоже, он начал приходить в себя. Как только разговор свернул в сторону от Творца, архимагу заметно полегчало. Нужно закрепить успех. Я разломил пополам одну из тушек, протянул ему. Он взял, нерешительно посмотрел на еду и вдруг удивленно сказал:

– А ведь я и впрямь голоден.

– Отлично, Оромаки, отлично. Торопиться нам некуда, давайте поедим, отдохнем до утра, а там подумаем, как нам быть дальше.

Темьян-Барс урчал над своей порцией, но кончики его мохнатых ушей выразительно давали понять, что он полностью согласен со мной.

Я жевал вкусное мясо и размышлял.

Такое чувство, что меня с самого первого шага «ведут» как марионетку к некой конкретной цели.

Сначала я «случайно» столкнулся с Мисселом – дейвом, которым Боги запретили находиться на Ксантине. Потом в Башне Жизни узнал, что Черный Чародей, скорее всего, дейв. По крайней мере, именно из мира дейвов ломился на Ксантину Некто.

Вывод напрашивался сам собой: виновники Темных Небес именно дейвы. Они хотят расколоть Ксантину, чтобы таким образом раз и навсегда избавиться от амечи. Это заговор. Нужно срочно доложить амечи о коварстве соперников.

Кстати, в первый момент я так и решил. Сразу после разговора с Белыми Волшебниками я попросил Оромаки отправить меня как можно дальше на север, чтобы отыскать неповрежденный Храм. Он так и сделал, но… Что-то удержало меня от контакта с Богами. Я знал, что мое сообщение означает войну. Чудовищную войну между амечи и дейвами. Войну, которая затронет тысячи и тысячи миров!

Я так и не вошел тогда в Храм, а вернулся в Малку, в гостиницу «Дары Небес», где меня ждали Темьян с Мисселом. Более того, я откровенно рассказал о добытых сведениях Мисселу, и мне показалось, что он был искренен в своем недоумении.

На следующую ночь я случайно подслушал разговор Миссела с джигли. Случайно ли? Вообще-то разговор показался мне дурацким до крайности. Если Миссел и впрямь Черный Чародей, зачем ему так подставляться?

А может, кто-то хочет, чтобы я начал подозревать Миссела? Чтобы я все-таки доложил Богам о предательстве дейвов? Интересно, мне кажется или Некто и в самом деле пытается столкнуть лбами амечи и дейвов? Но для чего? Зачем ЕМУ нужна война между нами?

Или я ошибаюсь и никакого Третьего нет? А есть происки дейвов, которые и впрямь затеяли что-то ужасное. Дейвы запросто могли заморочить голову и архимагам, и трагги, чтобы те «выдавали» мне всякую чушь о Творце и Бовенаре-амечи. Но если так, то я совершил чудовищную ошибку, не предупредив Богов. Тогда гибель привычной' вселенной будет на моей совести!

Так правильно ли я поступил, не войдя в Храм?!

Ладно, сейчас уже ничего не изменишь, так что успокоимся и продолжим размышлять.

На границе с Кротасом нас атакуют, и Миссел бесследно исчезает. Мы с Темьяном оказываемся в Степях, принимаем участие в Ритуале трагги, а затем выясняется, что обряд был задуман Таинственным Кукловодом. И получается, что сейчас я делаю то, что от меня требуется. Но даже новичок знает: чтобы выиграть, нужно поломать сценарий противника, делать то, чего от тебя не ждут.

Что? Провалить Ритуал? Или, напротив, выиграть его?

Тихо ночью в Степи. Но тишина пугает. Есть нечто неправильное в молчании цикад, в отсутствии звуков ночной охоты, в неподвижности трав.

Я проснулся от тишины и тотчас заметил блеск звериных глаз Барса и его напряженно прижатые уши.

В Степи чужой. Он или они затаились в темноте и ждут подходящего момента для атаки. Это не звери, не хищники и вообще не порождение Степей. Затаившиеся в темноте пришли извне.

Странно, ведь мы еще не победили Пятую Стихию и не проиграли ей. Наш спор начнется только утром. Неужели Творец решил прервать Ритуал Судьбы? Трагги ему стали не нужны? Или мы с Темьяном теперь слишком много знаем о нем?

Как бы то ни было, внутренне я готовлюсь к бою с неизвестными. И не зря…

Внезапно я чувствую движение холодного воздуха и инстинктивно откатываюсь в сторону, и правильно делаю, потому что в то место, где я только что лежал, вонзается тяжелое копье. А рядом еще одно и еще – только поспевай увертываться.

Краем глаза замечаю, что Барса у костра уже нет – он растворился в темноте, возможно успев поменять обличье. На месте нашего лагеря остался только архимаг. Он стоит раскинув руки, и его окутывает белесая дымка наподобие тумана. Даже отсюда я чувствую, насколько это сильная защита. Кем бы ни были нападающие, до мэтра им явно не добраться. Отлично, значит, следует позаботиться о себе. И прежде всего, по примеру Темьяна, постараться затеряться в темноте, что я и делаю.

Дальнейшие события остаются у меня в памяти в виде разрозненных фрагментов.

…Живой, охваченный огнем, воющий факел катается по земле. Ему на помощь бросается человек, пытаясь сбить пламя ударами плотного плаща. Огонь внезапно съеживается, словно кошка перед прыжком, и… набрасывается на человека с плащом, охватывает сразу, целиком с ног до головы, заключая в смертельную скорлупу. Теперь воющих и мечущихся факелов уже два…

…В мое плечо впивается металлический крюк, выдирая кусок мяса и сбивая с ног. «Нельзя уронить на землю ни унции своей крови», – вспоминаю правило Ритуала, лихорадочно пытаясь перемотать рану обрывками собственной одежды и одновременно освободиться от засевшего в моем теле металла. А сверху на меня падает тяжелая мелкоячеистая сеть из какого-то странного прочного волокна с шипами в узелках…

…Совершенно не помню, как освободился от сети и встал на ноги, но следующее, что я запомнил, – стою, прижимаясь спиной к дереву, стискиваю в здоровой руке меч, а на меня наступает толпа воинов в развевающихся темных одеждах…

…Я вновь лежу на земле лицом вниз, закрывая голову руками. Рядом со мной вперемешку лежат какие-то люди – вроде это с ними я дрался всего несколько мгновений назад – и тоже прикрываются руками, а с неба на нас сыплется огненная крупа, больно обжигая кожу. Я вовремя вспоминаю, что могу призвать на помощь свою водную стихию. Миг – и ожоги мне больше не страшны, в отличие от лежащих людей, на них уже начинает тлеть одежда. Они воют сквозь зубы, – вероятно, боль от ожогов нешуточная! Некоторые не выдерживают и вскакивают на ноги, пытаясь сбежать. Тут же над землей проносится призрачная коса, разрубая несчастных. Остальные в ужасе еще больше вжимаются в землю, предпочтя ожоги смерти.

– Эрхал, – доносится до меня знакомый полузадушенный голос, – ползи сюда, только не поднимай головы!

И я ползу на звук…

…Снова провал в сознании, а затем следующий фрагмент сражения.

Туман. Белесый и осязаемый. Мои движения замедленны и плавны, как и движения моих врагов – черных расплывчатых силуэтов. Взмах меча, поворот, шаг, блокировка, скольжение, выпад. Неспешно и мягко. Словно дерешься в молоке. И вскоре молоко окрашивается кровью. К счастью, на этот раз не моей…

…Очередной провал и очередное прояснение сознания.

Теперь все события развиваются стремительно и будто бы не зависят от меня. Я все еще сражаюсь с толпой воинов с разрисованными черными полосами лицами. Нас окружает привычная степь. А небо светлеет себе потихоньку, украшаясь алой тесьмой рассвета. Воздух прозрачен, свеж и морозен, как и положено осенью, а под ногами хрустит подернутая ночным инеем пожухлая трава.

То ли бодрящий воздух возвращает мне способность адекватно воспринимать происходящее, то ли закончилось действие какого-то заклинания, но я словно просыпаюсь от вязкого сна и в полной мере осознаю реальность. Оказывается, моими противниками являются черные сартавви, так называют элитную часть воинов из клана Хар-Хад. Они и воины, и маги в одном лице. Натасканные убийцы, охотники за впавшими в немилость у Священных Пятерок строптивыми волшебниками, которые, по мнению сильнейших мира сего, подлежат отлову или уничтожению. Вероятно, пресловутый Творец вывел сартавви на наш след. Возможно, руками Бовенара.