Время лжи - Филоненко Вадим Анатольевич - Страница 70

Аль вдруг удивился, что так легко пустил в свою душу постороннего. Это на него совсем не похоже. По натуре он замкнут, впрочем, как и все Должники. Почему же с оборотнем по имени Темьян он чувствует себя так легко и непринужденно и свободно рассказывает ему обо всем?

– Ты чего замолчал? – удивился Барс, и Аль, откинув все колебания, продолжил рассказ:

– Ласль, подравшись, нарушил запрет Наставника. А это равносильно невыполнению Приказа. Но мы живем только для того, чтобы выполнять Приказы…

– Понятно, – протянул Темьян. – Его наказали? Убили?

Аль презрительно повел плечами и брезгливо сказал:

– Да кому он был нужен! Никто не стал бы марать об него руки! Он… в общем, он наказал себя сам, после того как в Анналах Змееносца появилась запись о его позоре… Видишь ли, все поступки Должников записываются в Анналах. Этим фолиантам много-много тысяч лет… Наставник читал нам описания деяний каждого из Должников предыдущих поколений. Мы знаем всех их поименно. Мы знаем, как они выглядели, как жили до Приказа, как получали Приказы, как выполняли их. Мы учились на их примерах и мечтали оказаться достойными их, чтобы следующие поколения Должников читали записи про нас и гордились нами… Всего несколько Должников не выполнили полученные Приказы. Наставник читал нам и про них. И каждый раз мы испытывали глубочайшее потрясение, словно часть их позора ложилась и на нас… – Аль сделал паузу, а потом заговорил очень тихо, уставившись взглядом на траву под ногами: – Самое страшное для Должника – это не выполнить Приказ. Мы готовы на все, лишь бы не… – Он не договорил, чувствуя, как тугой спазм скрутил ему горло.

Воцарилось молчание, а потом Барс ни с того ни с сего заявил:

– Его зовут Эрхал. Он амечи.

– Да, я знаю, – удивленно ответил Аль, машинально покосившись на сидящего в сторонке Ученика Бога.

– Это имя у тебя в Приказе на убийство? – спросил Барс.

Аль не ответил. Ему не хотелось врать, а правды он сказать не мог. Пока не мог. Не мог сказать, пока не наступит тот самый миг выполнения Приказа, когда уже ничего нельзя будет изменить.

– Какой у тебя Приказ? – настойчиво повторил Барс, и такое беспокойство прозвучало в его голосе, что Алю внезапно стало тошно.

С таким трудом годами возводимая броня черствости и бездушия развалилась в один миг, обнажая нервы, и Аль будто снова превратился в пятнадцатилетнего мальчишку, готового сострадать и помогать. Но он не мог сейчас позволить себе эту роскошь – сострадать. У него Приказ, и он во что бы то ни стало должен выполнить его. Выполнить без колебаний и сомнений. Спокойно, расчетливо, хладнокровно. Чуть позже, когда придет назначенный срок. Выполнить! А сейчас-Сейчас ему тошно, потому что он очень не хочет убивать того, о ком с такой тревогой спросил оборотень по имени Темьян. Не хочет, но убьет. Некуда ему деваться. Убьет, а потом погибнет сам от руки этого оборотня, который, несомненно, захочет отомстить убийце за смерть друга.

Аль скрипнул зубами, ощутив мгновенную вспышку ненависти к Темьяну – своему будущему палачу. Но кроме ненависти почувствовал он и черную зависть к тому, за чьей жизнью пришел. Все бы отдал в этот момент Аль, чтобы поменяться с Эрхалом местами. Чтобы и у него хоть на краткий миг появился такой друг, как этот Темьян. Друг, который с тревогой спросит, не за его ли жизнью пришел убийца. Друг, который, не колеблясь, встанет между ним и смертью, как сделает этот оборотень, чтобы защитить своего Эрхала. Защитить от него, от Аля – врага и безжалостного убийцы!

Аль потемнел лицом, тяжелым взглядом упираясь в траву под ногами.

– Ответь, какой у тебя Приказ? – тихо попросил Темьян, но Аль не смог проронить ни слова, будто какая-то сила намертво сковала ему челюсти. Он молчал, а перед глазами у него стоял красный огонь святилища. И двенадцать Должников, отводящих взгляды. И ожидающий ответа Наставник. И собственные сумбурные мысли: что дороже – двенадцать или один? Двенадцать чужих жизней или одна, но твоя собственная?

…Аля, как и остальных Должников, Наставник разбудил среди ночи. «Вот оно!» – понял Аль, ощущая как липкая, горячая волна страха омывает его с ног до головы, а сердце съеживается, пытаясь спрятаться от неизбежного.

«Вот оно! Но кто? Чья теперь очередь уходить?» Такие мысли метались в голове каждого из тринадцати парней, что собрались среди ночи в холодном каменном мешке под названием святилище. Они не сводили испуганных глаз с Наставника, ожидая его слов как приговора для одного из них. А Наставник все медлил, и царящие в узком, высоком помещении эмоции сгущались и плотнели, становясь почти осязаемыми.

Наконец зазвучал голос Наставника. Он щелкал тяжелыми ударами бича, от которого вздрагивали «приговоренные»:

– Коль ри Моравин. Аль ри Эстан. Дей ри Карсан.

Святилище всколыхнулось изумленными возгласами:

– Как?! Трое сразу?!

– Трое?! Но почему?!

– Три Приказа одновременно?!

– Но так не бывает!

– Так еще не было, но так может быть! – резко произнес Наставник, и голоса Должников съежились и затихли в странном предчувствии.

– Коль ри Моравин, – повторил Наставник, и тот вышел вперед, к источающей красный дым чаше бронзового напольного светильника. – Для тебя получен Приказ: «ВЫВЕСТИ!»

Коль не удержался от постыдного всхлипа: такой чрезвычайно редкий Приказ оставлял шанс выжить.

– Аль ри Эстан. Приказ: «ДОСТАВИТЬ!»

Аль не поверил своим ушам от счастья: его также ожидала не самая плохая участь.

– Дей ри Карсан. Приказ: «УБИТЬ!»

В святилище воцарилась тишина: после выполнения такого Приказа не возвращались. Дей побледнел, но мужество не изменило ему, он нашел в себе силы улыбнуться, как велит обычай. Их так учили, Должников, – принимать свой Приказ с улыбкой. И кого волнует, что улыбка Дея вышла кривой, а губы предательски дрожали. Все равно в Анналах Змееносца напишут: «Дей ри Карсан принял Приказ с гордой улыбкой, бесстрашно глядя в глаза судьбе!»

Положенная по обычаю минута молчания прошла, и сдерживаемые эмоции хлынули через край, выразившись в негромком (святилище все-таки!) шепоте. Не получившие Приказа радовались отсрочке, Коль и Аль – мягкому «приговору», и только Дей стоял молча, погруженный в свои горькие мысли.

Под шепоток Должников Наставник прошелся в красной дымной тесноте святилища от одной каменной стены до другой. Провернул на безымянном пальце левой руки массивное золотое кольцо, изображающее змея, кусающего себя за хвост. Была у него такая привычка: в минуты волнения проворачивать вокруг пальца кольцо Змееносца, ища в нем опору. Сильно волновался в эти минуты Наставник, не решаясь произнести вслух полученное им предложение от Змееносца. Предложение – милосердное для всех и несправедливое для одного.

Наставник все молчал, ходил туда-сюда от стенки до стенки и теребил кольцо, и Алю вдруг показалось, что самое страшное еще впереди. И смолкли радостные перешептывания. Замерли Должники, томимые теми же предчувствиями.

Наконец Наставник остановился подле Аля и посмотрел на него.

– Аль ри Эстан. – Голос Наставника дрогнул, и он вновь ухватился за кольцо. – Аль ри Эстан, Змееносец передал предложение лично для тебя.

– Предложение! Не Приказ! – Должники ахнули, а Аль стоял будто парализованный.

– Аль ри Эстан, – продолжал Наставник, – ты можешь добровольно принять на себя выполнение всех трех Приказов, освободив от этой ноши товарищей, и тогда ваше поколение будет считаться Отдавшим Долг. Никому из вас никогда больше не придется уходить, если ты сейчас скажешь «да».

– Все до единого? Все двенадцать перестанут быть Должниками и станут обычными людьми, если Аль?.. – несмело прозвучал чей-то голос.

– Да. – Отвечая, Наставник по-прежнему смотрел только на Аля.

– Я… – Аль сглотнул. В горле пересохло так, словно он наглотался песка. – Я могу отказаться?

– Да. Ты можешь выполнить только один – свой Приказ и, скорее всего, вернуться живым и невредимым… Да, ты можешь поступить так. Никто не будет на тебя в обиде. Но тогда Должники по-прежнему будут уходить.