Ответный удар - Рясной Илья - Страница 21
- Предыдущая
- 21/42
- Следующая
— Террор. Кровь, — вздохнул Уайт. — Когда же мы остановимся, Ривкин? Где наши славные демократические ценности? Где любимые права человека?
— Ну уж вы то, мой друг, достаточно компетентны, чтобы понимать, что есть истинные цели, а что — всего лишь инструмент.
И тут он прав. США пользовались «правами человека», как дубиной, разваливая государственные структуры в чужих странах, объявляя эмбарго и международные санкции. Те же «права человека» — способ давления и обработки сознания населения в регионах, составляющих сферу интересов США.
— Центральное разведывательное управление — это квинтэссенция, суть самой Америки, — с неожиданным воодушевлением произнес Ривкин. — Остальное — Билль о правах, высокое назначение демократии — большей чуши мне слышать не приходилось.
— Не думаю, что американский народ был бы счастлив услышать подобные откровения.
— Что такое американский народ? Один из самых дерьмовых и невежественных народов в мире. Ей-Богу, гораздо приятнее иметь дело с немцами и на худой конец — с русскими. Но так уж получилось, что именно американцы — часть той цивилизации, которой суждено переустроить мир по наиболее совершенному образцу. Америка — это не народ. Не политики. И даже не суперкорпорации. Это нечто большее, чем каждое из составляющих. Это сила. Это — мистическое явление. Остальное — для дураков.
— Америка — это ЦРУ, — усмехнулся Уайт.
— В какой-то мере — да. Во всяком случае в нашем ведомстве цели и средства выражены четко, без сопливого либерализма. И мы готовы ради их достижения расплачиваться кровью. И убивать. Это война.
— Ох, Ривкин, чем-то напоминает мне это гитлеровские труды.
— Именно. Гитлер слишком многое перенял у США. Почитайте его вечерком — идеи о концлагерях и этническом терроре он во многом почерпнул из истории нашей войны с индейцами…
— Вы философ.
— Нет. Я прагматик. Я не верю в сладкоголосую чушь о том, что Америка несет миру мир. Америка несет миру только себя — свои ценности. Она расширяется. Она не может жить иначе, чем расширяться. И нам от этого не уйти. Идиоты сенаторы создают комиссии по деятельности ЦРУ. Это все равно, что создавать комиссии против самой Америки. Они рубят сук, на котором все так уютно расселись. Они — дураки, Уайт, и вам это известно не хуже, чем мне.
— Известно, — кивнул Уайт. Он неожиданно почувствовал себя пожилым, усталым человеком. И ему так захотелось бросить все к чертовой матери. Но он не мог. Самое ужасное, что Ривкин кругом прав. И возразить ему нечего. Остается только работать…
Скромные «Жигули» шестой модели притормозили рядом с Муссой, терпеливо ждавшим около метро «Сухаревская». Он успел уже полюбоваться на все эротические газеты, имевшиеся в продаже на лотках.
Громила за рулем распахнул дверцу.
— Сколько часов накапало? — осведомился он.
— Часы в столе оставил, — пожал плечами Мусса.
— Садись.
"Жигули» сорвались с места. Муссу раздражали все эти игры в пароли-отзывы. Конспираторы, шайтан их забери. А на встречу на десять минут опаздывают.
— Контролировали возможность наблюдения, — будто угадав мысли горца, произнес громила. — Покрутимся еще немного.
Минут десять они болтались по переулкам.
— Второй, ответь, — донеслось из рации, лежавшей между передними сиденьями.
— Второй слушает, — произнес громила.
— Все в порядке.
— Понял.
Машина свернула в тихий тенистый переулок. С лавки поднялся Атлет. Он распахнул дверь и уселся рядом с Муссой.
— Что, не нравится? — осведомился он. — Из-за неосторожности год назад я потерял двоих людей. С тех пор проверяюсь.
— Слишком много врагов у тебя, Атлет, — улыбнулся Мусса.
— Куда больше, чем ты можешь себе представить… Ладно, к Делу. Оружием мы затоварились процентов на семьдесят. Один грузовик и документы я добыл. Где деньги, Мусса?
— Вот. Переведены на счет, — он протянул Валееву бумажку, где был написан номер, куда перевели миллион долларов.
— Ох, счастье не в деньгах, а в их количестве, — покачал головой Валеев. — Если что не так — сам понимаешь, договор расторгнут.
— Все в порядке. Фирма ручается.
— Как у вас, детей гор, все получается?
— Люди гор крепки дружбой. У них много хороших друзей.
— Понятно… Как с твоими людьми? Перед акцией я должен познакомиться с ними, провести тщательный инструктаж, посмотреть, кто и что из себя представляет.
— Вот тут-то и загвоздка. Один из моих аскеров пропал
— Кто?
— Мой минер. Хороший минер. Вышел на связь, сообщил, что прибыл в Москву. А потом пропустил все плановые контакты.
— Это-то плевать — у меня минеры не хуже.
— Я потерял своего человека. В Москве.
— Ну да. Потерял бы в горах, было бы легче… Плохо, когда перед акцией пропадают люди. Если его взяли… Что за человек? По какому паспорту прибыл? Внешность?
Узнав от Муссы интересующие его подробности, Валеев кивнул:
— Хорошо. Попытаюсь что-то узнать…
Следующая встреча Валеева и Муссы произошла с теми же предосторожностями. Они сидели на лавке в Сокольниках. Валеев протянул пакет с фотографиями.
— Полюбуйся. Не твой?
Мусса открыл пакет и извлек черно-белые фотографии. В окровавленном трупе он без труда признал Юсупа.
— Что это такое?
— У ресторана «Вечерок» сцепился с какой-то шпаной, решил показать класс, его и забили ногами. Можешь сходить к нему на свидание во второй морг…
Мусса выругался по-чеченски.
— И много среди твоих «серых волков» любителей кабацких драк? — лениво осведомился Валеев.
— Мало… Это мой человек. Я хочу знать, кто его убил.
— Вряд ли это удастся. Милиция потыкается несколько дней, а потом положит дело на верхнюю полку. У них таких дел — вагон. Да и никто из-за земляка твоего напрягаться не будет. Не любят вас.
— Псы… Милиция не найдет — найдешь ты. Я хочу отрезать головы тех псов, которые подняли руку…
— Мне отложить задание и заняться этим? — в голосе Валеева проскользнула откровенная насмешка, и Мусса злобно зыркнул на него, будто пытаясь проколоть насквозь глазами.
— Нет, сначала дело. Потом найдешь.
- Предыдущая
- 21/42
- Следующая
