Право выжившего - Рясной Илья - Страница 8

• Предыдущая
• 8/41
• Следующая

Одним из заправил беспредела был Седой Амиран — двухметровый звероподобный детина. Он не поднялся высоко в иерархии воровской общины и промышлял в прошлом преимущественно разбоями, а то и наемными убийствами. Теперь он с готовностью плюнул на традиции и решил жить по своим понятиям. А понятия у него были поганые. Он подминал под себя конкурентов, несчитаясь ни с чьими интересами. Не давал людям работать, влезал на чужие территории, отказывался соблюдать правила бандитского общежития.

Еще когда был жив Золотой, Амирану приглянулась площадь у трех гостиниц. Однажды Матрос, обходя свои владения, обнаружил там новых девочек и «котов», которые и не думали платить налогов. Объясняли это тем, что работали на Седого Амирана. Так вспыхнула «война под красными фонарями», как ее прозвали потом. Больше всего в ней доставалось проституткам и сутенерам, меньше всего виноватым — их били, пытали, над ними издевались. Подрезали и нескольких бойцов, одного до смерти. И Золотой, и Амиран стояли на своем. Конец противостоянию жестко и эффективно положила милиция. Точнее, третье отделение милиции во главе с ее начальником. «На площадь никто не лезьте, точка теперь под нашим контролем», — заявили стражи порядка. Не понявших о чем идет речь бандитов быстро спровадили на нары. Побывал там и Матрос — правда, недолго, всего одну ночь, но достаточно неприятную. С ним говорил сам начальник отделения.

— Есть, браток, мафия чеченская. Есть солнцевская. Есть воровская, — объяснял майор. — Но это все щенки. Самая главная мафия наша, ментовская. И не дай бог тебе это проверить на своей шкуре.

Обалдевший, с трудом верящий своим ушам, Матрос проверять на своей шкуре эти заверения не стремился. С точки пришлось сниматься. Через год, правда, справедливость восторжествовала. РУОП и областной угрозыск накрыли третье отделение почти в полном составе и отправили туда же — на нары. Но буквально через два дня точку подмяли под себя казанцы.

Между тем отношения «химмашевцев» и группировки Амирана продолжали портиться. После смерти Золотого Амиран совсем обнаглел и положил глаз на чужие коммерческие структуры. Как правило, банди зарящиеся на какую-то фирму, заявляются туда и осведомляются, под кем она стоит. Убедился, что хозяин не водит за нос и действительно платит приличной команде, — отойди в сторону, не мешай коллегам по ремеслу делать деньги. Нахально лезть на чужие территории не принято даже в краю беспредела. Однако Амиран просто приходил и говорил — платите мне, а не кому-то. А потом следовали выстрелы, взрывы, пытки. Беря фирму под «протекторат», он вел себя совершенно не по джентльменски — по «кавказскому варианту» . Славяне берут двадцать пять процентов с прибыли и удовлетворяются этим. Кавказцы — обычно пятьдесят и более, при этом постепенно расставляют в конторе своих людей, а потом, как кукушата, выживают хозяев.

Однажды Амиран заявился в стоящее под химмашевцами МП «Елена», занимавшееся одним из самых выгодных ныне видов бизнеса — поставкой импортных продуктов. Предложил платить.

Хозяин отказался. Вечером трое кавказцев затолкали его в синий «Мерседес», отвезли в лес, долго били, закопали по грудь в землю, стреляли у уха из пистолета. И таким образом «убедили», что платить надо вовсе не Матросу, а Амирану.

— А если Матросу не нравится — стрелка на двенадцатом километре северо-западного шоссе.

В положенное время Матрос со своими парнями подкатил туда. Вскоре появилась вереница машин во главе с роскошным шестисотым «Мерседесом», принадлежащим Амирану. Разговор получился короткий. Кавказцы выскочили из машин, у них было три автомата. Полоснули очередью поверх голов.

— На землю, не то всех положим! — заорал Амиран. Мальчики Матроса возражать не стали. Позиция у них была невыигрышная. Да на такой расклад никто и не рассчитывал. На «стрелках» не принято размахивать оружием. «Стрелка» — это разговор, это выяснение позиций, расстановка акцентов.

Стрельба идет потом, если вопросы не утрясены. Остался стоять лишь Матрос, налившимися кровью глазами уставившийся на своего противника — затянутого в кожу мускулистого грузина, в черных очках.

— Сейчас вас всех, козлы, отпетушим, — заявил Ами-ран. — Сунетесь в «Елену» — гробы заказывайте. Ройте могилу. «Козел», «отпетушим» — для блатного оскорбления страшные. Матрос, не помня себя, сделал шаг навстречу Амирану. Но он был беспомощен: прямо в лицо смотрел зрачок автомата. В бессильной ярости Матрос выхватил финку и несколько раз полоснул себя по руке.

Потом взлетел на воздух офис «Альтаира» — находящейся под крышей Матроса фирмы. Амиран распоясался. Но начинать с ним войну пока возможностей не было. Не хватало ни авторитета, ни боевых возможностей. Амиран без труда в течение часа мог поставить под ружье сотню-другую отморозков…

Гвоздь внимательно выслушал рассказ. Надо же, как обнаглел Амиран за последнее время! В «обществе» уважения бывший гоп-стопник так и не заслужил, но имел поддержку у Гоги Колотого и еще у пары грузинских дворов в законе. Это одна из причин, почему он ведет себя так нагло.

— Подумаем, — кивнул Гвоздь, поглаживая Полосатика и глядя в мечущееся в камине пламя.

Переждав несколько дней, Гвоздь начал действовать.

— Зачем, Амиран, ребят обижаешь? Вон, Матрос жаловался, — сказал Гвоздь, подсаживаясь в ресторане «Золотой луч» за столик, где расположился Амиран с длинноногой крашеной деваицей.

— Матрос — Богом обиженный. Эта территория моя… Даже тебе, брат, не советую лезть. Тут все круто схвачено. Учти!

— Учту…

Держать ответ перед тремя «законниками», потребовавшими его в столицу для выяснения и разбора, Амиран отказался. Он совсем сорвался с катушек и посчитал, что является наместником самого Господа на земле.

Через неделю Амиран исчез, и больше никто его не видел.

В тот же день было расстреляно семеро центровых из его группировки. А потом начался дележ его наследства. И Гвоздь, к тому времени ставший лидером "химмашевцев ", принял в нем самое живое участие.

В начале девяностого года Советская Армия вступила в первые за последние десятилетия серьезные боевые действия на территории СССР. Новый год ознаменовался резким всплеском активности националистических настроений. Начиналась резня некоренного населения. Народный фронт Азербайджана требовал смещения первого секретаря ЦК Республики Муталибова и приведения к власти одного из своих лидеров Эльчибея.

Расквартированные на стадионе имени Ленина внутренние войска не имели возможности нормализовать ситуацию. Восемнадцатого января части четвертой общевойсковой армии, расквартированные в Сальянских казармах в Баку, были заблокированы тяжелыми грузовиками. В ночь с девятнадцатого на двадцатое в город вошли части Северо-Кавказского и Закавказского военных округов. Они встретили ожесточенное сопротивление боевиков народного фронта и ответили на него огнем из стрелкового оружия. Счет погибших в ходе столкновений шел на сотни. Но контроль за городом был установлен в первые же сутки.

Снова в городе на перекрестках стояли уже привычные за последние годы танки и бронемашины. По ночам улицы перекрывались солдатами, и движение без пропусков воспрещалось. Вновь и вновь по телевидению и в газетах повторялись слова, в которых ощущался лязг стали — режим чрезвычайного положения.

В наряд на посту при выезде из города у Волчьих Ворот входили сержант, рядовой внутренних войск и солдат связист из бакинского полка связи. Темнело. Близилось время комендантского часа, и водители торопились успеть добраться до места назначения.

— «КАМАЗ» тормозим, — кивнул сержант и махнул гаишным жезлом. Рядовой отошел подальше на обочину и поднял автомат, положив пальцы на затвор. Береженого Бог бережет.

«КАМАЗ» замер на дороге. Водитель знал, что по требованию наряда надо останавливаться. Иначе схлопочешь очередь в догонку. Чрезвычайное положение.

• Предыдущая
• 8/41
• Следующая