Противостояние. Книга первая (СИ) - "Сан Тери" - Страница 25

• Предыдущая
• 25/72
• Следующая

После смерти ученика Айгура не брал преемников. Об этом знали все в клане. Обсуждать причины было запрещено; в моём присутствии языки немедленно смолкали; меня обходили, как чумного, - очевидно, опасаясь, что донесу учителю.

Я не мог понять причины, по которой Айгура выделил меня. Почему ждал столько лет, напоминая садовника, пестующего цветок, день за днем создающего условия, поджидая, когда придёт срок посадить растение в землю и дать ему зацвести.

Магистр отмалчивался, упомянув вскользь, что причина не связана со мной. Мне не стоит льстить себе. Причина содержится в прошлом Канто. Моя заслуга или, наоборот, проклятие заключается в том, что моё существование делает меня связующим звеном между настоящим и тенями его памяти - днями, когда земля пропиталась кровью Лунных призраков.

В те дни Айгура Канто был молод, горяч и совершал глупости, за которые жизнь его не пощадила. Он  любил женщину, чей облик я вызывал в памяти каждого, кто когда-либо видел мою несчастную сестру.

О том, что возлюбленная Канто была моей сестрой, я на ту пору не знал. Она  выбрала ученика Канто, и те схлестнулись между собой. Айгура проиграл бой, а демон Гин - глаз. "Иногда память о мёртвых уничтожает живых", - вот что сказал магистр по этому поводу.

Как бы то ни было, я прошёл испытание и усвоил урок. В храме призраков все уроки усваиваются очень быстро.

Неудивительно, что никому из моих товарищей, с которыми я проходил обучение, не хотелось сближаться и дружить между собой или общаться больше, чем нам диктовала необходимость. Часто напарники, много лет отработавшие в одной связке, имели исключительно профессиональные отношения, и это не было каким–то безумием - просто так гораздо проще. Когда смерть становится постоянной спутницей и единственной подругой, в какой–то миг начинаешь понимать, что она ревнива и не терпит конкуренции, отбирая всё, что ты пытаешься сделать своим. Мы могли потерять всё в любой момент. Просыпались и засыпали, живя в зыбкой ненадёжности мира, способного исчезнуть во мгновение ока.

В этом плане общаться со мной многим оказывалось удобно. Не приходилось страшиться интереса или привязанности. Никому не придёт в голову печалиться о смерти раба, как не приходит в голову скорбеть о разбитой вазе, сломанной вещи. Я был мебелью, частью постоянного интерьера этого места - как храмовые статуи животных на воротах, как покрытые голубым мхом каменные ступени, что ведут на вершину горы вот уже несколько сотен лет, и ни ветер, ни дожди не способны их разрушить.

Именно поэтому я и мечтал стать одним из Ночных.

Раз мне суждено считаться вещью, лучше быть колюще–режущим оружием.

Я жаждал присоединиться к призракам, не понимая, по глупости, что люди, которым я подражал, в большинстве своем - конченые уроды, способные на любое злодеяние. Не потому, что жестокость была у них в крови, а потому что она въелась в их нутро, превратилась в профессиональную привычку, искалечив, изуродовав, вызвав жажду, без которой многие из них не могли обходиться впоследствии.

Но мастер Канто - мог.

Каждый день, видя этого человека перед глазами, я думал, что хочу стать на него похожим. Семь лет подряд глаза мои смотрели только на Айгуру, следовали за ним повсюду, и я настолько привык к его присутствию, что перестал замечать за собой невозможность обходиться без него. Отыскиваю в толпе, бросаюсь навстречу, но, погасив порыв, поймав недовольное движение брови, иду сдержанно и чинно, как и полагается исполнительному помощнику, и лицо Канто разглаживается, светлея неуловимой внутренней улыбкой.

Он сказал, что давно смирился с тем, что у него никогда не будет того, чем он жаждал обладать; однако, сталкиваясь в свободное время, мы естественно заплетались пальцами, пересекались губами, не задумываясь о том, как это выглядит со стороны. Я делился переживаниями, перестав воспринимать Айгуру Канто занозой в собственной жизни. Он был в ней настолько постоянно, что я не мог себе представить такого дня: вот я однажды проснусь, а его нет.

========== Иллария.  Ад во славу божию ==========

        <b>Иллария.</b>

С заданием в Риберне я справился идеально. Мастер Канто имел законный повод для гордости. Впрочем, подозреваю, он и раньше не обманывался, именно поэтому отпустил одного, прекрасно зная, что я справлюсь. Это не помешало ему в качестве напутствия ласково пообещать, что, если я его опозорю, он мне глаза на задницу натянет, вспорет брюхо, насыплет туда муравьёв, а кишки скормит псам.

В свете добрых пожеланий от заботливого учителя, мотивация на успех у меня присутствовала  сильнейшая. Канто мог сделать всё, о чём говорил. Живучесть и регенерация ведьмаче ставили нас выше обычных людей, но и отдуваться за это приходилось в полной мере.

Я выверил события, как песочные часы, знающие собственное количество песчинок в одной минуте. Рассчитал время, место, связался с координатором и переслал бумаги точно в срок. Не учёл только одного. Случайности. Канто с детства вбивал мне это в голову, как молитву проклятым богам, объясняя, что всегда должен быть запасной план. Он у меня был, просто не помог.

Я попал на зачистку. Инквизиторские ищейки чуют ведьмаче за версту. Одна из них, идя по следу, навестила деревеньку в Риберне - выразить соболезнование родне лорда Савойского в связи с безвременной кончиной последнего.

Инквизитор оказался старой закалки. Из тех, что сражался на первой волне и выжил в устроенной "Призраками" мясорубке.

"Лунные призраки" умыли Илларию в крови, но и наш клан поредел наполовину; и это - несмотря на то, что в те дни у призраков было немало сторонников и союзников,  решивших начать и поддержать поход против короля.

Много жизней унесла первая война, много принесла безвозвратных потерь. Сложили головы сыновья нашего магистра Гавейна, и о том, сколько слёз выплакала госпожа Эвей по этому поводу, история умалчивает. Как и не раскрывает, какое мужество требовалось женщине-ведьмаче, чтобы взять на воспитание ребёнка, косвенно ставшего причиной гибели её детей. Исчез бесследно легендарный мечник Тиер Тан Золотая птица -  потеря, невосполнимая для ордена. Ходили  слухи, что он был учеником мастера Канто, сумевшим превзойти учителя, но мастер Канто на мой вопрос: "Правда ли это?" -  не ответил ни да ни нет, лишь шутливо выразил надежду, что "ему не придётся долго ждать того дня, когда я решу повторить подвиг и смогу его побить. Зря он на меня, что ли, столько сил своих тратит?"

Война "первой волны" прогремела больше тринадцати лет назад. За это время многое забылось и поросло быльём, но старики живут в ином времени, для них десять лет - как один миг. Инквизитору было лет шестьдесят на вид, а сколько на самом деле, я определить не мог. Как и понять, что передо мной настоящий маг-дознаватель. Мне не хватило опыта.

Он, скрыв ауру, изобразил безобидного дедушку, доживающего свои дни и любящего погреться на солнышке. Добродушное бормотанье и ностальгия по былым денькам полностью усыпили мою бдительность.

Меня часто принимали за уроженца северной Дарнии, на эту мысль наводила и длина волос,  но  любой,  видевший представителей "серебряных" в прошлом, ошибиться не мог. Инквизитор и не ошибся. Нахваливая мои васильковые глаза и льняные волосы, он рассказывал, как в молодости плавал матросом на кораблях. Охотился на жирную нерпу и глупую сытуху.

• Предыдущая
• 25/72
• Следующая