«Фирма приключений» - Багряк Павел - Страница 55

• Предыдущая
• 55/65
• Следующая

— Противно было, Гард, очень противно.

(Окончание)

— Рол, а все-таки, что за эксперименты ты ведешь?

— Я не хотел бы об этом, Дэвид. Сейчас. Здесь. Тем более что опыты почему-то приостановили. Надеюсь, временно. И надеюсь, из-за нехватки «живого материала».

— Кто приостановил?

— Как — кто? Руководство.

— Кто именно и когда?

— В четверг… Ты меня допрашиваешь, Дэвид?! Или просто интересуешься?

— А как ты думаешь сам?

— Не знаю, не знаю… Потом, Дэвид. Если можно.

— Извини, Рольф, нельзя. Потом будет поздно. Ребята нас поймут. Я даже рад, что мы все в сборе. Так будет легче и тебе и мне. Извини, Рол… В самом деле: весь этот нелепый маскарад… Я не мальчик, и вы давно не дети… Дело куда как серьезно. Рол, ты уж меня извини. Два вопроса, и…

— Что будет потом? — тихо спросил Бейли.

— Увидим, — неопределенно ответил Гард. — Зависеть будет главным образом от тебя. Позволь заметить, что, как ни прискорбно, эти два вопроса тебе задаст не Дэвид Гард, твой старый товарищ, а комиссар полиции. Прошу иметь в виду, Рольф Бейли, что твои слова могут быть обращены против тебя же, как, впрочем, и в твою защиту, а потому не торопись с ответами… — Гард сделал паузу, в течение которой лица всех разительно изменились. Вокруг колонны сидели уже не добрые старые друзья, а раздавленные и раздвоенные ситуацией люди, которые понимали, что с этого момента они приобрели иной статус, статус свидетелей обвинения или защиты, — статус, никому ничего приятного не сулящий. — Итак, — повторил Гард, — знакомо ли тебе имя: Аль Почино?

— Да, — подумав, ответил Рольф Бейли. — Он был одним из участников моих научных экспериментов.

— Второй вопрос: ставил ли ты эти эксперименты на базе «Фирмы Приключений», которая, в свою очередь, является дочерним предприятием Института перспективных проблем, возглавляемого генералом Дороном?

— Да, комиссар Гард, — после долгой паузы тихо ответил Бейли. — Я ставил опыты на базе «Фирмы Приключений», которая есть дочернее предприятие ИПП, возглавляемого Дороном.

— Я задам и третий вопрос, Рольф, но ты можешь на него не отвечать, если не хочешь: с какой целью ты ставил на запястье у подопытных свои инициалы?

На этот раз пауза была гнетуще долгой. Наконец профессор Бейли проговорил глухим от напряжения голосом:

— Я предпочел бы на этот вопрос пока не отвечать… если можно… Что будет дальше, комиссар Гард?

— Что дальше? — задумчиво повторил Гард. — Рол, у меня нет с собой ордера на арест, но в твоих интересах быть отныне под моей охраной. Иначе тебя уберут так же, как убрали почти всех твоих бывших подопытных. Друзья мои, я вынужден прекратить застолье и уехать, забрав с собой Рольфа.

Гард сделал при этом жест рукой, который принял хозяин «Брута» Жорж Ньютон, мгновенно повторил куда-то дальше, и к столу, за которым сидела притихшая компания, быстрыми шагами приблизился сержант Мартенс в полицейской форме. Он вежливо козырнул присутствующим, чуть слышно щелкнул каблуками, а затем поклонился Рольфу Бейли одной головой, приглашая его следовать за собой.

— В тюрьму? — упавшим голосом едва вымолвил Бейли.

— Зачем так, господин профессор? — сказал Мартенс. — Домой.

— Куда домой?!

— К вам, господин Бейли…

— Но под охраной моего сержанта, Рольф, — добавил комиссар Гард. — Я приеду к тебе часам к девяти. Завтра. Фред, если не против, нас проводит. Никого не смею более беспокоить. Общий привет, друзья!

С этими словами Дэвид Гард двинулся вслед за Мартенсом и Бейли к выходу, а за ними поплелся Фред Честер, оставив Клода Серпино, Валери Шмерля и Карела Кахиню в позах, напоминающих финал из бессмертной комедии Гоголя «Ревизор».

Подъезжая к профессорскому особняку, Гард, к великому для себя сожалению, уже не испытывал никаких дружеских чувств к Рольфу Бейли, а был, что называется, «при исполнении», то есть сух и официален, как если бы ему предстояло иметь дело с совершенно чужим человеком, от которого он не ждал ничего хорошего и которому намерен был платить тем же.

Внизу Гарда и Честера встретил сержант Мартенс, чтобы, оставив при входе в особняк полицейского, а у каждого окна первого этажа еще по одному человеку в штатском, сопроводить прибывших на второй этаж в кабинет, где находился хозяин дома — кстати, тоже не в одиночестве, а под неусыпным присмотром приставленного к нему телохранителя. Шагая по мраморной лестнице, а затем по длинному коридору. Гард отметил про себя, что Мартенс свое дело знает и что пора переводить его в инспекторы, то есть исполнять наконец данное некогда обещание.

Честер без воодушевления шел на шаг сзади. «Дела!» — думал он, вкладывая в это короткое слово всю гамму пережитых за минувший день ощущений, которые вряд ли взялся бы сформулировать более длинной фразой. Впрочем, если бы ему дали стопку белой бумаги, стило и время для размышлений… Да, дела!.. Как ни варьируй, мысли Честера крутились, в сущности, вокруг одного и того же, а именно: Дэвид и Рольф были друзьями, десятками лет проверенными, и вот — финал!

"Друг! — думал Честер. — Друг еще и потому друг, что понимает тебя с полуслова, входит в твое положение, как в свое собственное, безгранично тебе доверяет… Если телу, облаченному в одежды, время от времени необходима открытость воздуху, солнцу и ветру, то любой, самой замкнутой человеческой душе не менее необходимо дружеское участие. Биологически человек существо стадное, социально он тоже коллективист, — стало быть, потребность в общении обусловлена всей его историей и практикой жизни, как потребность в пище. Если не удовлетворена последняя, человек умирает, и тут всем все ясно. Но если человек оказывается в духовной изоляции, а лучше сказать, в душевной, внешне он, может быть, и живет, на деле же перестает быть человеком. О нем нельзя говорить как о нормальном, он болен психически, хотя его болезнь маскируется настолько, что многие видят в нем всего лишь «странную» личность. Быть может, когда-нибудь отсутствие у человека друзей станет предметом такой же тревоги, как обнаружение опухоли, как тревожный сбой кардиограммы?

Бедные Рольф и Дэвид! Между ними разрушается то, чего ни за какие миллиарды не мог приобрести никакой властелин мира… Какие бы неудачи ни преследовали Гарда, его всегда согревало сознание, что он не один в этом мире, что есть Клод, Валери, Карел, Фред и… Рольф. Есть друзья, которые его выслушают, поймут и простят, да, простят, что бы он ни натворил, как бы и где бы он ни оступился! — и тем горше утрата друга, чем больше надежд когда-то связывалось с его существованием…

И почему Гард не хочет допустить, что Рольф ничего не ведал о «подводной части» злополучной фирмы? Институт Дорона велик, его отделы из соображений секретности работают, вероятно, изолированно друг от друга. И вовсе не исключено, что профессор Бейли, занимаясь наукой, которую принято называть «чистой», был вынужден как бы заранее оправдывать любые ее результаты, поскольку они были не в его власти. Вынужден! Может представить себе такое Гард? Наконец, Бейли мог бессознательно закрывать глаза на сомнительные цели, стоящие перед ИПП, как их сплошь и рядом закрывают ученые, увлеченно работающие над каким-нибудь расщеплением атома и не думающие о том, что кто-то использует их открытия для создания атомной бомбы. Что делать теперь с Резерфордом, Эйнштейном, Ферми? Казнить?! Глупость это, потому что человечество само творит свою судьбу. Что же касается перечисленных и неперечисленных ученых, то не атомные бомбы они делали, а самозабвенно решали научные проблемы! Истину они искали! Как можно без этого? Нет истины, нет ее поиска, — тогда уж лучше прямиком в гроб… Конечно, опыты на людях во всех случаях жизни, независимо от науки и ее проблем, жестоки и бесчеловечны… Но дайте слово немому! Дайте Рольфу Бейли возможность объясниться и, может быть, оправдаться, а уж потом выносите свой человеческий приговор!.."

• Предыдущая
• 55/65
• Следующая