Гобелен - Плейн Белва - Страница 24

• Предыдущая
• 24/83
• Следующая

Он встретил Мэг и Мариан в холле:

– Было приятно повидаться с тобой, Мэг. Не сердись на нас, мы хотим добра.

Девушка поцеловала его:

– Все хорошо, кузен Поль. Я все равно люблю тебя. И всегда буду любить.

Они посмотрели, как она села в такси, и поднялись к себе в номер. Мариан сняла шляпу и тяжело опустилась на стул. Жалобно скрипнуло сиденье.

– О, глупая влюбленность, – сказала она. – Мне все-таки кажется, что ты мог бы быть понастойчивее.

– Я не хотел чернить человека, как только понял, что она намерена твердо стоять на своем. Можно так испортить отношения, что она никогда уже не захочет снова видеть нас.

– Ты действительно много знаешь об этом Пауэрсе?

– Я поговорю с Беном. Не думаю, что он сможет или захочет рассказать мне слишком много. Но я навел справки. Его знают и в политических, и в деловых кругах. Он баснословно богат и будет еще богаче, хотя не думаю, что Мэг знает об этом. Для нее это не имеет значения.

– У нее красивое кольцо, ты заметил?

– Заметил. Кто знает? Несмотря ни на что, он может оказаться прекрасным мужем. Тем более что она этого хочет.

«Я несу чепуху, – подумал он. – Но она так сияет, такая доверчивая и счастливая. Пауэрс сильный человек и добивается, чего хочет, а хочет он Мэг потому, что в ней есть то, чего у него никогда не было».

– Может быть, все еще обойдется. Он может оказаться прекрасным мужем, – повторил он.

– Я совсем не представляю ее с ним. Девушка просто загипнотизирована.

– Да, я это понял…

– Она пожалеет, если все-таки выйдет за него замуж, – сказала Мариан. – Физическое влечение, и ничего больше. Противно!

Полю хотелось возразить: «Ты ничего не знаешь о страсти», – но он промолчал и взял газету.

«Адольф Гитлер приговорен к пяти годам в Лансбергской тюрьме», – читал Поль. Он никогда не отсидит полностью свой срок. Они уже делают из него героя. С этим «забавным человечком», как называют его Йахим, не покончено.

После бесплодно проведенного дня здесь, в этой неуютной душной комнате с чемоданами на полу и Мариан, хмуро смотрящей в окно, ему стало грустно.

– Я, пожалуй, пройдусь. Загляну в галереи на Нюбери-стрит.

Картины всегда успокаивали его, когда он бывал расстроен.

– Хочешь пойти? – спросил он. Она раздражала его, но ему было неудобно оставлять ее одну.

– Нет, слишком ветрено. В Бостоне всегда так холодно. Хотелось бы уехать домой прямо сейчас.

– Слишком поздно. Мы поедем утренним поездом.

– Мне жаль, что мы приезжали. Бесполезно.

– Не совсем. По крайней мере, мы попытались.

– Ты ведь не пойдешь без шляпы, Поль? Когда холодно голове, теряешь половину своего тепла.

Он надел шляпу и спустился. В магазинах было полно ярких вещей, весенней одежды, цветов, книг и картин. Он остановился у витрины галереи посмотреть на рисунок лошади, тянущейся через изгородь, – голова была чудесная, с выражением в больших грустных глазах, которое только человек, любящий и понимающий лошадей, мог передать на бумаге. Поль лениво подумал, что Элфи понравился бы этот рисунок, не потому, что он оценит искусство, но потому, что это будет «приятной вещицей», сельский элемент в Лорел-Хилл, где он разыгрывает из себя фермера. Добрый старина Элфи! Ему будет больно, когда Мэг приведет домой Донала Пауэрса!

Любящие… Мэг и этот мужчина. А он с Мариан, которая предана и цепляется за него и думает, что любит, даже не зная, какой может быть любовь.

Но ее ли эта вина, если она создана такой? Некоторых Бетховен трогает до слез, другие следят только за техникой исполнения, а есть и такие, которые вообще не хотят его слушать.

Он пошел обратно в отель. «Я вернулся домой из Европы с твердым намерением наладить свою семейную жизнь, – говорил он себе. – В каком-то смысле все налажено, так живет большинство людей».

Но как ни абсурдно это было, а сегодня утром он завидовал Мэг, малышке Мэг. Желать и получать желаемое!

Хенк лежал у края бассейна. Солнце приятно припекало после долгого купания в холодной воде. Одной рукой он все еще болтал в воде и о чем-то сосредоточенно размышлял. В доме кузины Мэг хорошо. Он приезжал сюда каждое лето с тех пор, как кузина Мэг вышла замуж. Это не был городской дом, как его собственный, и не сельский, как у дяди Элфи, где так чудесно, есть лошади, лес, и водопад, и рыбалка на озере. Этот дом располагался в Нью-Джерси, на полпути от дома дяди Элфи до города, на широкой извилистой улице с большими домами на лужайках, таких же зеленых, как бильярдный стол в специальной комнате у кузена Донала.

В тени стояла беседка с полосатыми шторами: под тентами были маленькие столы, на которые кузина Мэг подавала лимонад и пирожные. Бассейн был с бортиком, и вода в нем была голубой из-за выкрашенного дна. В этот день все было таким ярким, и он радовался, что лето только начинается.

Хенк посмотрел на газон, где няня качала коляску со спящим Томми. Тимми, на год старше, сидел в манеже. Дальше на подъездной аллее теснились лимузины, блестящие, как черное стекло. В этом доме всегда снуют люди, когда бы он ни приезжал с Беном в субботу или на школьные каникулы. Деловые компаньоны кузена Донала.

Он любил бывать с Беном: тот всегда говорил с ним очень свободно и не относился к нему, как к ребенку, которому нельзя доверять. Где-то около года назад он перестал называть его «папа». Это казалось ему более по-мужски. Бену было все равно, хотя матери это не нравилось.

Бен успокоил ее: «Ему десять лет, он почти мужчина, все нормально».

И дедушка Дэн тоже не относился к нему как к маленькому, но его отношение было другим. Он больше походил на наставника, когда говорил о серьезных вещах и все тщательно объяснял.

– Ты достаточно взрослый, чтобы понять.

Мальчику нравилось бывать у Дэна в лаборатории, наблюдать, как он работает со всеми этими трубками, проводами и пластинами; он видел, как вспыхивают искры при соединении проводов и начинают вращаться колеса. Он слушал, как Дэн рассказывал об электрических полях в пространстве, о звуках, проходящих под океаном и по воздуху. Он теперь понимал, что можно так увлечься наукой, что всегда будет хотеться узнавать все больше и больше.

Часто они ходили вместе на ланч и встречали друзей Дэна, которые пожимали ему руку и восклицали: «Боже, он твоя живая копия, Дэн». Хенк понимал, что для этих людей Дэн был особенным человеком. Друзья Дэна из центра города были небогатые люди, совершенно отличные от знакомых Бена.

Смешно, он любил их обоих, несмотря на то, что они такие разные.

Однажды в парке мальчишка украл его роликовые коньки. Бен очень рассердился. «Я бы свернул ему шею, если бы поймал», – ворчал он. Но Дэн сказал:

– Конечно, красть нехорошо, но ты должен попытаться понять: там, где я преподаю, есть мальчики, у которых никогда не было роликовых коньков, и поэтому когда они видят что-то, лежащее без присмотра, ну, ты понимаешь, соблазн слишком велик.

Он не знал, кто прав.

Его мать и бабушка обращались с ним как с маленьким мальчиком, словно он ребенок, каким был несколько лет назад. Может, они считали, что пока мальчик не перерос их, он все еще ребенок. Но в его голове полно мыслей, о которых они и не подозревают.

Тайны… Ему рассказали, что его отец был ранен на войне, а позднее упал с лестницы и умер. Он всегда подозревал, хотя у него и не было для этого оснований, что ему рассказали не все.

А сколько секретов вокруг денег! Почему деньги так важны, что люди постоянно говорят о них? Дедушка Дэн сказал, что это отвратительно и что из-за денег в мире столько зла. Хенк понимал, что дедушку не волнуют деньги. В его квартиру надо подниматься четыре марша, и на лестничных площадках пахнет капустой. Когда тепло, мужчины сидят на крыльце в майках. Поэтому его поразило, когда однажды он услышал, как повариха сказала женщине, приходящей убираться:

– Мальчик очень богат. Этот дом его, а все дал ему дедушка.

• Предыдущая
• 24/83
• Следующая