Катя, Катенька, Катрин - Сантарова Алена - Страница 32

• Предыдущая
• 32/42
• Следующая

Утро было сырое и холодное. Снимая накрахмаленную сестринскую шапочку, она вдруг увидела в зеркале свое исхудалое лицо с большими глазами цвета увядающих фиалок. В них поселились усталость и тоска.

Она накинула на голову шаль. Из больницы нужно еще забежать в магазин на площади. Люди, озябшие и такие же невыспавшиеся, как она, стояли в очередях за хлебом, за картошкой, за жалкими пайками сушеной рыбы. Дорога подмерзла за ночь. На спуске больничной улицы Катя услышала за собой шаги.

— Доброго вам утра! — пожелал ей сухой голос. — Почему вы так спешите?

И доктор предложил понести ее сумку. Она возразила:

— Что вы? Что люди скажут!

— Мне безразлично! Хуже то, что вы прескверно выглядите, — сказал доктор Янда и взял у нее сумку.

Он шел с ней до самой площади и потом встал в длинный, унылый ряд людей. Когда подошла их очередь, Катенька думала, что и он выкупит свой паек. Но он удивленно взглянул на нее:

— Я ведь живу и питаюсь в больнице. О выкупе пайков, об очередях знать не знаю. Я просто шел с вами.

И проводил ее дальше, донес ее покупки до самого дома, к старой школе. Катенька зарумянилась от смущения:

— Неприлично, чтобы…

— Нет, прилично! — заявил он и взял ее под руку. Он был на целую голову выше ее и делал длинные шаги. Переходя улицу, он выпустил ее руку: — Почему вы так семените? С вами невозможно идти рядом.

— Папа, — сказала Катенька вечером, когда лампа с абажуром в цветах освещала овальный стол. — Папа, я много думала над твоими словами. Я не вернусь в Прагу. Пока…

На следующий день ей назначили дежурство в другом отделении; она все время думала о докторе Янде, вместе с которым до этого дежурила на первом этаже женского отделения. «Больше я его не увижу и не пойду с ним утром вниз по Больничной улице…» — с сожалением размышляла Катя.

На другой день она неожиданно встретилась с ним на лестнице.

— Катенька!.. Или я вас должен называть сестра Томсова? Зайдите ко мне в амбулаторию. У вас вид больного человека. Или пропишите себе сами: как следует выспаться, хорошо питаться и побольше гулять!

Он поднял брови и удалился, давая тем самым понять, что разговор окончен.

Вечером он ждал ее у входа в больницу. Взял ее за руку и быстрым шагом, как будто торопился к какой-то определенной цели, проводил ее сначала в магазин Цейняка, а затем домой.

Они стали встречаться каждый день и подолгу гулять вместе на свежем воздухе.

— В рамках заботы о здоровье, — заявил доктор Янда, и его серые глаза насмешливо сощурились.

В городке стали поговаривать, что молодой высокий врач и Катенька Томсова… Она об этом узнала. И снова повторила, что неприлично, чтобы он ее провожал.

На этот раз он с ней согласился:

— Конечно, неприлично. Это просто ни на что не похоже!

Он смотрел на нее сурово и с явным удовольствием наблюдал за выражением Катенькиного лица: она была похожа на школьницу, застигнутую врасплох.

— Это даже очень неприлично, — продолжал он. — Другое дело, если бы вы согласились выйти за меня замуж. Тогда нам можно было бы дважды в день прогуливаться вокруг пруда.

Никогда она не представляла себе, что это произойдет, что можно сделать признание и предложение одновременно, не высказав при этом, собственно, ни того, ни другого, причем все сказать полушутя, с серьезным лицом и с насмешливым взглядом. Подруги, которые обручались и выходили замуж, рассказывали об этом по-другому. И в романах такие события тоже не обходились без цветов, нежных взглядов и пылких слов.

— Согласны? — И он посмотрел на часы: — Самое время. Мне пора на работу. Вы обратили внимание, что нам теперь не дают совместных дежурств?

Да, Катенька обратила на это внимание. Она покраснела и сказала, что не понимает причины…

— Потому что старшая сестра тоже считает, что это нехорошо, — сказал он, и глаза у него стали еще насмешливее. — Неприлично, чтобы молодая девушка…

Она возразила, сказав, что ей приходится дежурить и с главным врачом, и с доктором Гавранеком.

— Но только главный врач, по-моему, не намерен на вас жениться? И Гавранек, пожалуй, тоже. Знаете что? Подумайте и завтра скажите мне, за кого вы сами хотите выйти замуж.

Наклонившись, он поцеловал ее и торопливо пошел, делая огромные шаги.

Она стояла в тихом переулке перед старой школой с мокрыми от дождя волосами, а на лице горел поцелуй. Она вошла в дом, перебросилась с папой несколькими словами и скрылась в комнатке, которую мама называла кладовкой; здесь еще сохранялся запах прошлогодних яблок.

Ей необходимо было подумать обо всем серьезно и основательно, прежде чем принять решение.

В ночной тиши она вспоминала каждый свой шаг, который делала на пути к цели, созданной ее воображением. Вспоминала то время, когда еще девчонкой тайком ото всех изучала разные предметы, чтобы добиться приема в гимназию; с ужасом вспоминала она экзамены у директора Кудрны; с сожалением и в то же время с радостью вспоминала первые свои пражские годы…

Светало. По улицам Борека тарахтела повозка паренька из пекарни, который вез в больницу уже не рогалики, а черный хлеб.

— А доктор Янда ушел? — спросила Катенька сонного привратника.

— Оперирует. Недавно привезли пострадавшего.

По больничным лестницам шаркали метлы и щетки, ступени были залиты струйками мыльной воды. Она заглянула в свою каморку. Там было чисто прибрано и пусто. Окна большого хирургического зала светились. Катенька сбежала на первый этаж, где находились квартиры врачей. Взялась за ручку двери. У Янды было открыто. Она робко вошла. Поразилась тому, что комната завалена книгами. Они лежали на столе, на полках, в кресле, заменявшем ночной столик, и на диване с поломанными пружинами. Она освободила себе местечко и взяла первый попавшийся томик. Прочитала несколько строк, но бессонная ночь вскоре взяла свое. Катенька уснула.

Когда она проснулась, голова ее лежала на чьем-то плече. Костлявом, но ласковом, дружеском плече.

На столе громогласно тикал латунный будильник.

— Без четверти девять! — Она вскочила как безумная. — Опаздываю на работу.

— Нет, — произнес сухой, насмешливый голос. — Ни в коем случае! У старшей сестры есть право разрешать сотрудникам не приходить на работу. По семейным обстоятельствам. Или, например, из-за свадьбы.

Весь мир закружился у Катеньки перед глазами.

— Конечно, я ей уже сказал. Она нас поздравляет.

— Но я еще… — хотела она возразить.

— Ни одна девушка не уснет в комнате отвергнутого поклонника. Это было бы неприлично! — Он говорил с ней, как с маленьким капризным ребенком.

— Пан доктор!

Сощуренные глаза смеялись.

— Доктор Янда!

Насмешливые глаза говорили: «Нет, нет, не так!» Пришлось и Катеньке улыбнуться:

— Филипп!

— Подъем! Подъем! Просыпайтесь! — Катя вскочила на целую минуту раньше, чем затрещал будильник. — Вставать! — Она затрясла нежную, порозовевшую со сна Веру и крикнула в палатку мальчикам: — Уже восемь часов!

— Не ври! Без полминуты шесть! — Рассерженный Станда закрыл глаза, чтобы возместить себе драгоценные секунды сна, которыми Катя решила его обделить.

Утро было холодное, и пришлось набраться немалой отваги, чтобы подставить голову и плечи под струю ледяной воды. Немалой? У Кати ее было предостаточно. Она плескалась под струей, пока к ней не подошла Верасек. У нее еще слипались глаза, и, когда она останавливалась, голова у нее покачивалась, как у человека, едущего в трамвае.

— Вера, Верасек! — строго сказала ей кузина. — Как ты можешь спать? Ведь сегодня мы идем на экскурсию!

Верушка открыла один глаз. Подозрительно посмотрела на Катю:

— Куда? Куда мы идем?

Станда фыркал и разбрызгивал воду, как свирепый морж.

— Скажи, пожалуйста, — обратился он к Кате, — это будет объявлено по радио? Катержина Яндова посетит сегодня деревню Едлову! По возможности вывесите флаги!

• Предыдущая
• 32/42
• Следующая