Выбери любимый жанр

Биплан - Бах Ричард Дэвис - Страница 2


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

2

Перед собой я не вижу ничего, кроме самолета, — передняя двухместная кабина, большой капот двигателя и серебристая размытость, которая есть пропеллер. Я отпускаю тормоза и выглядываю за борт кабины, под гигантской силы ветер от пропеллера, затем слегка подаю вперед ручку газа. Мелькание пропеллера ускоряется и становится менее заметным, глухой низкий звук двигателя становится глубже, словно он урчит на дне огромной бочки.

Огромные деревянные колеса начинают катиться по траве. Древняя трава, которую колышет древний ветер, яркие древние крылья и из того времени, и из нынешнего, жестко скрепленные между собой древними расчалками и наклонившимися вперед древними стойками из дерева, — один к одному живописная бабочка над прохладной травой в Каролине. Попеременно нажимая на педали, я на ходу виляю носом из стороны в сторону, чтобы убедиться, что на нашем пути нет никаких преград.

Какой же длинный путь прошла мечта о полете с 1929 года! На гордую надменно-деловую физиономию современных самолетов здесь нет даже намека. Ни малейшего. Просто спокойное неторопливое такси, на котором, чтобы смотреть вперед, нужно постоянно делать зигзаги, прерываясь, лишь чтобы вдохнуть ветер, рассмотреть в траве цветок или прислушаться к звуку своего двигателя. С виду тихий старый биплан. Однако с виду, только лишь с виду.

Я предостаточно наслушался историй об этих старых самолетах. Ненадежные это машины. Всегда нужно быть готовым к тому, что их двигатель заглохнет. Обычно он глохнет на взлете, как раз тогда, когда больше всего нужен. И ничего с этим нельзя поделать, просто они такие. Если же тебе удалось взлететь, то в воздухе не спускай глаз с этих старичков. Сбрось чуть больше скорости, чем можно, парень, и они тут же выбьют из-под тебя твое сиденье, свалившись в штопор. Нравится тебе это или нет, но из этого штопора выйти тебе не удастся. Они вращаются все быстрее и быстрее, и тебе остается только выпрыгнуть с парашютом. Иногда двигатель целиком отваливается от самолета, и это не считается слишком странным или необычным. Это просто никак невозможно предвидеть. Этот древний металл в моторамах древних двигателей к сегодняшнему дню весь уже закристаллизовался, и вот однажды «ХЛОП», — и ты уже, кувыркаясь, падаешь с небес на землю. А дерево в этих самолетах! Берегись этого древнего дерева. Более чем вероятно, что оно насквозь прогнившее. Стоит наткнуться на маленькую воздушную яму, на небольшой порыв ветра, и вот уже одно из твоих крыльев порхает от тебя прочь или, что еще хуже, накрывает твою кабину, так что тебе даже не удается выпрыгнуть с парашютом. Но хуже всего — это посадки. Шасси у бипланов узкое и ход руля направления весьма ограничен. Ты даже опомниться не успеешь, как он вырвется из-под твоего контроля и ты покатишься по полосе в огромном клубке щепок, тросов и изодранной старой обшивки. Они просто злобные, и это единственное подходящее для них слово: злобные.

Но этот самолет выглядит послушным и элегантным, как юная леди, которая изо всех сил старается произвести на мир хорошее впечатление. Прислушайся к урчанию двигателя. Он работает ровно, словно настроенный гоночный мотор, ни один цилиндр не выбивается из общего хора. «Надежный», тоже мне.

Небольшой прогон двигателя на траве, перед взлетом. Все его органы управления свободно двигаются и правильно работают, давление и температура масла — такие, какими они должны быть. Топливный кран открыт, топливная смесь обогащена, все рукоятки — в тех положениях, в которых им следует быть. Даже рычажок опережения зажигания и выключатель дополнительной катушки магнето. Уже тридцать лет, как их не делают в самолетах.

Хорошо, самолет, давай поглядим, как ты умеешь летать. Я осторожно подаю вперед ручку газа, слегка прижимаю левую педаль, чтобы развернуться носом против ветра, и оказываюсь лицом к лицу с широко раскинувшимся морем высокой влажной травы. Должно быть, эти россказни кто-то выдумал давным-давно.

Кожаный шлем покрепче затянут под подбородком, темные очки опущены на глаза.

Рукоятка газа уходит вперед до отказа, и великан принимается обдувать меня закрученным в вихрь мощным ревом и попавшими в поток выхлопными газами. Да, очень тихими эти двигатели не назовешь.

Я подаю вперед ручку управления, и хвост тут же поднимается в воздух. Бипланы, они строились в расчете на небольшие площадки, поросшие травой. В 1929 году аэродромов было раз, два — и обчелся. По этой же причине у них большие колеса. Им нипочем выбоины на пастбищах, для них пойдет и беговая дорожка ипподрома, и проселочная дорога. Строились они в расчете на короткий взлет с маленьких площадок, потому что именно там можно было найти пассажиров, именно на небольших площадках приходилось зарабатывать деньги.

Трава превращается в размытый зеленый поток, и биплан уже едва опирается на свои колеса.

И вдруг земли больше нет. Яркие крылья плавно поднимаются в небо, двигатель грохочет на дне своей пустой бочки, большие колеса, все еще вращаясь, повисают в воздухе. Ты только прислушайся! Ветер поет в расчалках! И вот оно все тут, вокруг меня. Оно совсем не пропало, не затерялось в пожелтевших пыльных альбомах с потемневшими от времени пыльными фотографиями. Этот дух, он здесь, прямо сейчас. Этот свист в ушах, этот развевающийся шарф — это ветер! Вот он тут и дует на меня так же, как дул в свое время на первых летчиков, тот самый ветер, что разносил их громкие голоса над пастбищами в Иллинойсе, над лугами в Айове, над полянками для пикника в Пенсильвании и над берегами Флориды:

— Пять долларов, ребята, за пять минут. Пять минут вместе с летними облаками, пять минут в стране ангелов. Посмотрите на свой город с воздуха. Вот вы, сэр, как насчет того, чтобы доставить маленькой леди незабываемое удовольствие? Абсолютно безопасно, совершенно безвредно. Подышите свежим ветром, который дует лишь там, где летают птицы и самолеты.

Все тот же ветер отбивает дробь на той же обшивке, поет в тех же расчалках, бьется об те же цилиндры, его режет все тот же острый сверкающий пропеллер, и все та же машина, пролетая, перемешивает и закручивает его, как закручивала много лет назад.

Если ветер, и солнце, и горы на горизонте не меняются, то год, который мы держим у себя в голове и который написан на наших календарях, ничего не значит. Вот ферма внизу. Как я могу отличить, что это форма сегодняшнего дня, а не ферма 1931 года?

Вот по дороге едет современный автомобиль. Только по нему и можно определить, что прошло время. Не производители календарей дают нам ощущение «нашего времени», сегодняшнего дня, — это делают дизайнеры автомобилей, посуды, телевизоров, законодатели моды. Без нового же автомобиля время стоит на месте. Разыщи древний самолет, сделай пару прокачек, крутани сверкающий пропеллер — и можешь двигать окружающее тебя время куда пожелаешь, можешь отлить его в более изящной форме, придать его очертаниям более привлекательное выражение. Эта машина для тех, кто хочет вырваться на свободу. Поднимись в кабину, пощелкай переключателями, прокачай клапаны, запусти двигатель, поднимись с земли в огромный, вечно неизменный океан воздуха, и ты — хозяин собственного времени.

Мы летим, и во время полета я узнаю все больше о характере биплана. Триммер рулей высоты нужно поднять почти до отказа, чтобы, когда я убираю руку с ручки управления, самолет не задирал нос. Элероны дают значительные усилия, рули поворота и высоты — незначительные. На подъеме можно выжать газ до отказа и не получить более 1750 оборотов пропеллера. В горизонтальном полете линия горизонта проходит как раз по верхушкам второго и пятого цилиндров. Подъемную силу самолет теряет мягко, и прежде чем это произойдет, на ручке управления ощущается подергивание — предупреждение, что нос вот-вот начнет заваливаться вниз, даже если вытянуть ручку на себя. Нет в этом самолете ничего злобного. Ветра, конечно, хватает, если высунешься из-за ветрового стекла, и тихим его не назовешь, по сравнению с современными самолетами. Ветер затихает, когда самолет летит на грани того, чтобы потерять подъемную силу, он предупреждающе визжит на чересчур большой скорости. Замечательно, когда самолет почти целиком летит впереди своего пилота. Стекло передней кабины через час полета становится матовым от капелек масла и летящей с шатунов густой смазки. Если на некоторое время сбросить газ, то, когда снова подаешь рукоятку газа вперед, двигатель чихает и пропускает выхлопы. Совершенно не сложно на этом самолете летать. И он совершенно не злобный.

2

Вы читаете книгу


Бах Ричард Дэвис - Биплан Биплан
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело