Когда-то моя половинка... (СИ) - Шатен Галина - Страница 27
- Предыдущая
- 27/27
Я пожимаю плечами и плетусь следом за психологом. Мы заходим в другое крыло, поворачиваем налево. Вениамин Викторович по дороге очень часто здоровается с мед. персоналом. Мы подходим к двери, абсолютно такой же, какие здесь все двери. В кабинете огромный кожаный диван, и напротив кожаное кресло. И по всем стенам горшки с растениями и цветами.
- Присаживайся, - приглашает врач, указывая на диван. Сам размещается в кресло. Он некоторое время смотрит, как я оглядываю стены, - тебе здесь неуютно?
Я принимаю более расслабленную позу и кидаю на него взгляд.
- Вы собираетесь промывать мне мозги?
- А тебе это нужно?
- Бросьте, я сюда пришел не для этого.
- А для чего?
- Хрен его знает, вы должны знать.
- Ради мамы? – Вениамин Викторович начинает перебирать бумаги в своей папке. Я пожимаю плечами, - а что ты чувствуешь к своей маме?
- Вы серьезно? – усмехаюсь я.
- Все что говориться в этом кабинете, здесь и остается, - проговаривает доктор.
- Слушайте, я сюда пришел не болтать о себе. Вы либо говорите, что хотите от меня, либо я валю.
- Пффф, - врач снова фыркает себе в усы, опустив глаза в бумаги, - хорошо. Мы поговорим о твоей маме. Твоя мама застряла. Ей нужна помощь. Ее травма глубоко эмоциональна, она просто не может с ней справится и ищет утешение в алкоголе. Ей нужно прощение. А конкретно, юноша, твое прощение.
- Что за херня?
- Ну-с, - доктор отводит губы в сторону, затем переводит взгляд на наручные часы, в этот момент дверь открывается и заходит мама. Она поправилась. Ее взгляд осмысленный, но какой-то затравленный. Но она выглядит значительно лучше. Я и не мог предположить, что где-то глубоко внутри, мое сердце радостно забьется.
- Здравствуй, Лидочка, - весело проговаривает Вениамин Викторович, мама здоровается, садится рядом со мной и поворачивается ко мне.
- Привет, Егор, - она прикусывает губу, - я так рада тебя видеть сынок.
- Ага, - отвечаю я, внимательно разглядывая ее лицо.
- А теперь, Лидия, я хочу, чтобы у нас с тобой состоялся разговор, будто бы твоего сына здесь нет. Ты готова?
Мама отворачивается от меня, смотрит на доктора и после секундного колебания кивает.
- И так Лидия, скажи, что ты не хочешь вспоминать.
- Тот день, когда мой муж ушел от меня. Мой второй муж.
- А чтобы ты хотела вычеркнуть из этого дня?
- Я бы хотела, - мама опускает глаза на свои руки, - я бы хотела, чтобы мой сын пришел чуть позже и нечего не услышал.
- Почему?
- Возможно…возможно тогда бы он меня не оттолкнул и не возненавидел…
- Он вас оттолкнул? Как это произошло?
- Он …- мама переводит дыхание, - он узнал, что я изменила его отцу. Он посмотрел на меня с таким презрением, и потом… я постоянно ловила его взгляд полный презрения...он больше ни разу не подошел ко мне, и каждый раз при моей попытке, попытаться ему объяснить, он не подпускал меня к себе. А это просто невыносимо, когда твой ребенок… - она замолкает, и слезы одна за другой стекают по ее щекам. Мое сердце сжимается, но я держу себя в руках.
- Как можно это объяснить? – не выдерживаю я.
- А, Егор, - словно впервые меня видит Вениамин Викторович, затем наклоняет голову, - ответь мне на вопрос, твоя мама человек?
- Что за хреновый вопрос?
- Ну-с, все же я попрошу тебя на него ответить.
- Конечно.
- А скажи, сколько человеку в жизни можно ошибаться?
- Откуда я нахрен знаю?
- Вот, - проговаривает врач, - и я не знаю. Никто не знает. Знаешь почему? Не знаешь, а я скажу. Нет такого лимита. А кто может судить человека за его поступки?
- Вы наверняка мне скажите, - уже раздражаюсь я.
- Никто. Или…Бог.
Я лишь поднимаю брови, к чему ведет этот старикан? У него с его головой все в порядке?
- Ну-с, Лидия, давайте вернемся к тому дню, когда вас оставил муж. Как вы смогли пережить, что вас оставили?
- Я переживала. Я любила своего мужа, и то, что произошло с соседом, это просто нелепая ошибка. Стечение обстоятельств. Ни я, ни он, мы не любили друг друга…
- Так-с…но вы не думали о бутылке из-за ушедшего мужа, не так ли?
- Нет, я страдала, но я бы пережила, - мама начинает теребить край своего халата.
- А почему вы стали пить?
- Он смотрел на меня с презрением, он ненавидел меня, он никогда не простил бы меня…- мама поднимает на меня глаза полные слез, - а это просто невыносимо, знать, что твой ребенок тебя призирает и считает павшей…
Я не могу пошевелиться. Словно гром меня поражает здесь и сейчас. Папа не виноват, Юра не виноват, мама не виновата, даже ублюдок переспавший с ней не виноват. Мама человек, она тоже может ошибаться. Я не имею права судить. Я не Бог. Я не имею права. Виноват я. Из-за меня наша жизнь стала рушиться по кирпичику. Это я заставил маму прибегнуть к алкоголю. Это я свою жизнь превратил в ад. Это я. Я один.
- Егор, - проговаривает мама, - пожалуйста, я прошу тебя…прости меня, я так виновата, сыночек…я так виновата…
Я пораженно смотрю, как от рыданий сотрясаются ее плечи, перевожу взгляд на доктора. Вениамин Викторович внимательно смотрит на меня, затем сквозь усы я вижу его легкую улыбку. Он знает, что я понял.
- Да, - говорю я, вновь глядя на мать. Она затихает и поднимает на меня опухшие красные глаза.
- Что? – спрашивает она.
- Я прощаю тебя, мама.
И в этот миг, я чувствую такое облегчение, какое не чувствовал никогда. Словно цепи, которые меня сковывали, разорвались и исчезли. Их больше не нет. Я свободен.
Всю дорогу до дома я молчу. Женя мне больше не звонит. Весь день я просто лежу на кровати уставившись в потолок. Мои руки так чешутся набрать ее номер. Но, я не знаю, что мне ей сказать? Я не могу ей рассказать об ее отце, о своей маме. Это разобьет ей сердце. Я не хочу причинять ей боль. И даже, если я расскажу, что дальше?
Когда начинает смеркаться, я понимаю, что стены давят на меня. Мне нужно освежиться. Я выхожу из дома и вскоре иду по тропинке парка. У меня не осталось ненависти. Не осталось злости. Лишь к себе. Я не мог подумать, что так напортачу. Моя жизнь кавардак. Сажусь на скамейку и огладываю могучий дуб. Большой Бо-Бо. Женя. Эта девчонка зажгла огонь в моей жизни. Она помнила обо мне столько хорошего, что я поверил в это. Заставила меня дышать смеяться и жить. Я прокручиваю колесико зажигалки и смотрю на огонек.
- Я так и знала, что ты здесь.
Я убираю палец с колесика, и огонь потухает. Поднимаю глаза и вижу перед собой мою девочку. У нее заплаканные глаза. И она их отводит.
- Я поговорила с папой, сегодня. Он мне все рассказал, - проговаривает она и садится рядом со мной. Если он все ей рассказал, почему она здесь? – Я знаю, как переводиться твое тату на плечах…я не понимала, но теперь понимаю, что ты не хочешь забыть. Поступок моего папы…Это ужасно… это все, что они натворили…
Она выдыхает и поднимает глаза на дерево. Она не правильно понимает значение для меня, но я стану ее переубеждать. Это неважно.
- Мама его простила, она знала…не знаю, смогу ли я…но он мой папа, чтобы не произошло…Он мой папа, - она переводит полные слез глаза на меня, - ты меня берег. Я это ценю… Мне так жаль. Прости. Я теперь все, все поняла…
Одинокая слеза вырывается и катится по ее щеке. Сегодня слишком много женских слез. Это рвет мою душу. Я осторожно касаюсь, ее лица и вытираю мокрый след.
- Ты не виновата, - говорю я, - так получилось.
Она тихо выдыхает и кладет свою голову мне на плечо. Ее ладонь скользит в мою.
- Это будет стоять между нами. Мы не сможем переступить, то, что они натворили, ведь так? – проговаривает она. И в этот момент я понимаю, зачем она меня нашла. Зачем она здесь. Сейчас она сидит так близко, что я чувствую теплоту ее кожи, ее рука сжимает мою, ее голова пахнущая виноградом на моем плече. Но завтра наши пути разойдутся. Это чертово прощание.
- Предыдущая
- 27/27
