Полвека охоты на тигров - Янковский Юрий Михайлович - Страница 23
- Предыдущая
- 23/40
- Следующая
Выяснилось, что, возвращаясь домой, они стали вынимать патроны из стволов, причем у одного из них произошел нечаянный выстрел.
Тревога вновь оказалась напрасной.
Обескураженные, не успев обменяться впечатлениями, мы тронулись к усадьбе, как услышали шаги бегущего навстречу нам человека. Мы остановились и стали ждать.
На нас неслось белое привидение!..
Вначале мы не поняли в чем дело. Оказывается, навстречу нам бежал в длинной, до пят, ночной рубахе мой долговязый брат Ян с винтовкой в руках. Он спешил к нам на помощь, не думая о том эффекте, какой произведет его появление в столь странном туалете!..
Это было третье приключение в течение нашей злополучной ночи.
Так как браконьеры не вышли из парка с вечера, то мы условились с Яном, что он со своими людьми займет с четырех часов утра, в помощь сторожам, западную часть просеки, а наши — центр и восточную часть. До 8 часов утра все будут караулить и слушать, не повторятся ли выстрелы, после чего мы начнем облаву, собрав к тому времени человек 50, т. е. всех свободных обитателей обоих имений.
Было уже около часа ночи. Мы с племянником направились домой. Немного туманило и стало морозить, но я решил возвращаться горами через лес, в надежде, что сырость заставит браконьеров развести костер, или же они ночью станут подавать световые сигналы лодке, если они прибыли в парк с моря.
Только зная хорошо местность, мы могли рискнуть на этот путь через россыпи и овраги. До именья таким путем было верст 8, но так хотелось перехватить браконьеров. У меня почему-то была уверенность, что на этот раз хозяйничают самые головорезы, так как в течение дня после выстрелов не постарались даже удрать.
Увы, все наши ночные старанья пропали даром, и мы только к трем часам вернулись домой.
Расседлав лошадей и дав им корм, поставили будильник на четыре часа утра. Мы моментально заснули, а спать, вернее даже дремать, нам оставалось меньше часа, так как летом светает рано, а в 4 часа нужно по телефону разбудить сторожей и вновь скакать, чтобы руководить поисками.
Ровно в четыре зазвенел будильник, а за ним и телефон. Было условлено, что до 8 утра все остаются на своих местах, а к девяти собираются, кроме расставленных редко на горах часовых, к центральной сторожке Митюкова, после чего устраивается цепь из 50 человек, конных и пеших, с тем, чтобы обшарить все укромные места парка.
Я двинулся по линии, объехав все посты, и к семи часам утра подъехал к центральной сторожке, где застал помощника Митюкова — одного из сторожей-корейцев. Позвонил по линии. Мне ответили, что новых выстрелов в это утро слышно не было. В ожидании сбора сторожей я остался у сторожки, а сторожу-корейцу дал распоряжение, пока что обследовать ближайший район, в котором накануне был сделан выстрел — нет ли там трупа оленя с отрезанной головой.
Привязав коня, я сел в ожидании. Понемногу стали собираться люди. Подошел Митюков, и не успели мы обменяться с ним парой слов, как вернулся очень взволнованный сторож-кореец, которого я посылал на разведку, и сообщил, что всего лишь в двухстах саженях от сторожки, если идти по указанной им тропинки, прячется вооруженный человек.
Позади указанного места была горка. Чтобы не терять времени, я решил с имеющимися в наличности людьми окружить браконьера и поймать его, так как стрелять, конечно, не хотелось. Между тем, если бы мы пошли цепочкой с одной стороны, то спугнули бы браконьера, а если бы он стал удирать, то пришлось бы в него стрелять, чего я всячески избегал. Я только упустил из виду, что там мог быть не один браконьер, а несколько.
У меня сразу же созрел план: я отправил 3 сторожей окружить гору с противоположной стороны и ждать, а сам решил пойти по указанной тропинке и, если удастся, задержать браконьера. Если он побежит, то, несомненно, наткнется на засаду, тем более, что люди вот-вот подойдут.
Медлить было нельзя. Я направился по тропинке. Была сильная роса, стоявшие группами папоротники были мокрыми. Держа наготове ружье, я медленно пробирался вперед. Дальше 30–40 шагов между деревьями ничего не было видно. Напряжение нервов было сильное, ибо каждую минуту я мог бы получить в лоб пулю.
Пройдя шагов 600, я действительно заметил между папоротниками подозрительный предмет: не то колода, не то еще что-то. Продвигаясь очень осторожно, ползком я приблизился к таинственному предмету шагов на 25, но все же не мог рассмотреть, что это было. Казалось, что это человек или несколько их, спрятавшихся в тени большого дерева, вблизи находившейся в папоротниках колоды.
Я подполз еще ближе и наконец разобрался в чем дело: передо мной лежал человек, держа в руках винчестер, прикладом в мою сторону!..
До него оставалось шагов восемь и отступать было поздно, хотя поблизости и могли быть мои люди. Надо было на что-то решаться и… вдруг.
К своему удовольствию, я услышал громкий храп!..
Этого было достаточно. Я приподнялся, осмотрелся и увидел, что передо мной на боку, ногами в мою сторону, лежит человек с ружьем в руке. Голова его была покрыта суконной бобриковой тужуркой, чтобы не кусали комары. Спящий зверски храпел.
Я надел свою винтовку за спину. Один прыжок «старого тигра». Вырван и отброшен в сторону винчестер, тужурка дальше надвинута на голову и я уже сижу на спине врага, обхватив его руками и ногами, зажав так, чтобы он не мог вырваться, и время от времени луплю его, зная, что скоро моя злость уже выдохнется.
Борьба не была продолжительной. Скоро моя жертва почувствовала полную свою беспомощность и покорилась.
Делаю одной рукой за спиной три выстрела — условленный сигнал, на нашем языке означающий «Собирайтесь ко мне!..», и вдруг слышу:
— Отпустите, я задыхаюсь…
По голосу слышу, что это говорит кореец на довольно приличном русском языке. Спрашиваю:
— Кто ты такой?..
— Хозяин, отпустите, — слышу в ответ. — Никогда больше не буду приходить к вам на охоту…
Повторяю вопрос:
— Кто ты такой?..
— Я Пак из Верхней Адеми (что в 10 верстах от маньчжурской границы). Я две недели тому назад взялся с артелью косить сено, взяв при этом аванс в 100 рублей, но артели не привел, а, разузнав порядки в парке, явился пантовать…
Я был искренне удивлен, так как знал, что Пак является старым промышленником и при том зажиточным человеком.
В это время на мои выстрелы прибежал один из сторожей корейцев. Желая напугать Пака так, чтобы действительно он не только больше не приходил для пантовки в парк, но и заказал это и всем другим (так как пантача он не убил и суд максимально приговорил бы его к 3–4 неделям высидки), я громко по-корейски сказал сторожу, сделав ему при этом знак рукой, чтобы он никуда не уходил:
— Беги скорее в сторожку, принеси топор, лопату и кайло. Мы отрубим ему голову, выроем яму и закопаем. Никто об этом и не узнает…
Если бы вы знали, какой эффект произвели эти слова на мою жертву! Он стал умолять меня о пощаде и завопил:
— Отпустите! Никогда я этого не забуду! Всю жизнь буду даром работать на вас…
Но я был «неумолим». Не хотел бы я попасть на место браконьера. Так прошло минут десять, он все продолжал молить меня о пощаде, я же продолжал свою игру…
Наконец, стали сбегаться сторожа, рабочие и все те кто в течение суток кормили комаров, и почти не спали. Особенно были озлоблены старослужащие корейцы, когда узнали, кто был виновником происшествия. Каждый из пришедших считал своим долгом дать Паку по физиономии, и мне с трудом удалось остановить это избиение, поручив охрану пленника двум русским. Больше от предотвращения избиения, чем от побега, пленника повели в усадьбу.
Решили отправить «виновника торжества» во Владивосток, а не в Адеминскую волость, где у него были свои и скоро бы его освободили. Катер уходил на другой день, и до его отхода пленника посадили в подвал под кухней, где была прочная западня.
Совершенно случайно вся эта история кончила курьезно и сильно обогатила легенды о наших расправах с браконьерами.
- Предыдущая
- 23/40
- Следующая
