Подвиг жизни шевалье де Ламарка - Корсунская Вера Михайловна - Страница 41

• Предыдущая
• 41/58
• Следующая

Как же отграничить один вид растений или животных от другого, если все признаки различий между ними ничтожны и незаметны. Из-за этого систематик и делает постоянно ошибки при определении видов. Вся живая природа, как и неживая, находится в вечном движении и изменении.

Природа — безграничное море особей, особей, особей… Хаос? Нет! Особи образуют непрерывные ряды, разделенные между собой незаметными переходами. Эти различия появились, появляются в настоящее время и будут появляться в будущем.

Существует ли в природе вид? Может быть, он только плод нашего воображения, искусственная единица, придуманная человеком, чтобы каким-то образом измерить ряд особей?

Ламарк много и долго думает об этом и в конце концов приходит к убеждению, что виды не только не постоянны, но они вообще не существуют в природе. Ни видов, ни родов, ни семейств, ни тем более порядков и классов на самом деле в природе не существует. Об этом он говорил еще во вступительной лекции 1806 года, когда работал над «Философией зоологии».

Все систематические единицы — создания человека. И он должен был их создать, потому что в противнем случае никогда не сумел бы изучать разнообразие животного и растительного мира.

Глазу человека представляется вечноизменяющаяся многообразная природа; где же компас, при помощи которого можно ориентироваться в ее богатствах?

Классификация — деление растений и животных на условные группы — практически необходима. «Ограниченность наших способностей требует этого, нам необходимы такие средства, так как они помогают нам закрепить наши знания обо всем этом чудовищно большом количестве природных тел, доступных нашему наблюдению, во всем их бесконечном разнообразии».

«Но все эти классификации, из которых многие так удачно придуманы натуралистами, а также все их деления и подразделения представляют собой чисто искусственные приемы».

Особи — создания природы, систематические единицы — творения человека, и нельзя их смешивать.

Изучить все существующие особи, конечно, говорит Ламарк, практически невозможно. Поэтому человек вынужден удовлетворяться изучением их, сводя в определенные систематические группы. Да и в будущем невозможно надеяться на полное знакомство с ними; всегда пробелы в знаниях естественных рядов растений и животных останутся такими, при которых их можно будет объединять искусственными приемами в такие систематические группы, что границы между ними различимы.

Ламарк ошибочно соединил два вопроса: постоянство видов и существование их в природе. Отрицание постоянства видов Ламарк слил с отрицанием самого факта их существования.

Как это случилось? Ведь он же много занимался палеонтологией, следовательно, видел, что одни виды исчезают, оставляя отпечатки, окаменелости, а другие появляются и процветают, потом, в свою очередь, уступают место другим. Казалось бы, отсюда вполне возможен вывод о том, что виды действительно существуют в природе на известном отрезке времени.

Чтобы понять Ламарка, надо иметь в виду, с какой непримиримостью он выступает против веры в неизменяемость богом созданных видов.

В настоящее время в биологической науке виды признаются изменяющимися непостоянными, но реально существующими в определенный промежуток времени.

Незаметность переходов между многими видами, которую наблюдал Ламарк, укрепляла его мнение, что виды, роды, — все это только придумано человеком для удобства изучения природы.

Пусть это утверждение неверно с современной научной точки зрения, но этот ошибочный вывод помог Ламарку полностью освободить свое сознание от давних и прочных представлений о неизменности видов. В самом деле, если различные особи связаны постепенными переходами, то мысль о единстве их происхождения довольно естественна. Ведь учение о сотворении природы богом как раз покоится на постоянстве, неизменности, исконности различий между организмами.

Так Ламарк покончил со старым идолом, которому не помогло и обновление, произведенное Кювье, — постоянством видов. Теперь его свободный ум стремится к исследованию причин, вызывающих изменения видов.

Нет, прежде надо убрать с дороги и еще один мешающий фетиш, — учение о жизненной силе, якобы управляющей всеми явлениями жизни.

Что такое жизнь, и в чем ее начало? Возможно ли человеку постичь суть жизненных явлений?

Многие годы Ламарк был убежден, что вести исследование в этой области методами, которыми исследуются физические и химические явления, невозможно. Суть жизни непознаваема для человека, ибо она недоступна его пониманию.

Проходит время, и взгляды Ламарка на этот вопрос коренным образом меняются. Он убедился, что невозможно решить, в чем причины изменчивости организмов, не углубляясь в познание жизненных явлений, происходящих с ними. И в «Философии зоологии» отводится целая глава анализу сущности жизни и необходимых для нее условий.

Теперь он полностью отрицает особое жизненное начало, душу у животных и у растений, что признавалось многими другими учеными; «… жизнь представляет собой естественное явление…», «…жизнь есть явление физическое», — говорит Ламарк.

Ламарк сначала сравнивает живое с неживым и говорит, что все живые организмы имеют «потери и восстановления»: они питаются, дышат, размножаются, растут, развиваются. Всех этих признаков в неживых телах нет, хотя и там есть увеличение, уменьшение в размерах, и изменение состава.

В этих мыслях Ламарка много правильного, и самое положительное заключается в его стремлении выявить не отдельные признаки, а совокупность свойств, характерных для живого. Но он не мог еще понять, какую роль играет обмен веществ в живом организме.

Позднее Энгельс математически точно скажет: «Жизнь — это способ существования белковых тел, существенным моментом которого является постоянный обмен веществ с окружающей их внешней природой, причем с прекращением этого обмена веществ прекращается и жизнь, что приводит к разложению белка».

Ламарк очень близко подходит к мысли о роли обмена веществ и энергии с внешней средой для живого организма.

Он близок к пониманию, что именно в этом заключается причина отличия живых тел от неживых, поэтому между ними и нет никаких полуживых или полунеживых, переходных тел.

Непрестанно ищущей мыслью Ламарк то приближался к пониманию неразрывной связи организма и среды, то снова отдалялся. Подобно тому, как человек, что-то ищущий в темноте, идет ощупью: то держится нужного направления, то отклоняется от правильного пути, и может пройти мимо желанного предмета, возможно пройдет совсем рядом с ним, так Ламарк искал ответа на вопрос, что такое жизнь.

Во многом правильно понимая физические причины жизни, сходство и различие между живыми телами и неорганическими — он все-таки думал: жизнь начинается с какого-то толчка; для проявления жизнедеятельности эти толчки необходимы.

Ламарк не мог понять, что обмен веществ и энергии и есть причина всех жизненных проявлений, с прекращением его и наступает смерть организма. Поэтому он думал, что и низшим и более сложным организмам нужен толчок, возбуждающий их жизнедеятельность.

Жизнь возможна, если есть пружина, побуждающая организм к изменениям, движениям, происходящим в его органах и тканях, есть стимулирующая причина.

В чем же она заключается? Эта причина — флюиды.

В то время, при относительно слабом развитии физики, особенно химии, было распространено представление о вездесущих «тонких материях — флюидах», обладающих огромной способностью в силу своей тонкости повсюду проникать и распространяться во всех телах.

Различали флюиды тепловой, световой, электрический, магнитный, нервный и много других. Думали, что они проникают в организмы из окружающей внешней среды. «Это многочисленные мосты, связывающие живой организм с внешней природой, „посредники“ между ними», — говорил Ламарк.

Он придавал флюидам огромное значение. Все его представления о природе связаны с ними. Только эти воображаемые флюиды не были для него чем-то сверхъестественным. Они представлялись ему веществами очень тонкого строения, близкими по своей текучести, плотности, сжимаемости, например, к газам, но похожими и на жидкости.

• Предыдущая
• 41/58
• Следующая