Наследники Тимура - Валевский Александр Александрович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/45
• Следующая

«Все будет хорошо! — подумала успокоенно Аня. — Это просто у меня «нервы разгулялись», как говорит мама. А ведь я думала, что умею держать себя в руках. Надо закалять свою волю!»

По рассеянности, занятая своими думами, она вышла к набережной у Военно-Медицинской академии и тут только спохватилась: все трамвайные остановки находятся за Литейным мостом.

Нева глухо шумела от порывистого северо-восточного ветра, тяжко билась о гранит. Тысячи ярких городских огней отражались в ее глубоких неспокойных водах, перемещались по волнам, ныряли и появлялись вновь. Огни сияли на украшенных к празднику зданиях, горели золотистыми ослепительными радугами на мачтах балтийских кораблей, на крейсере «Аврора», который повернулся лицом к своим юным боевым собратьям, словно любовался их могучей стальной выправкой.

На мосту было очень холодно. Замораживающим сквозняком тянуло от воды. Снова пошел снег, косой, мокрый, щекочущий лицо.

Чтобы немножко согреться, Аня пробежалась, но почему-то очень быстро устала и остановилась, переводя дыхание.

По мосту друг за дружкой медленной вереницей тащились трамваи. Вот один из них… Кажется, подходящий номер… Вагоны старой конструкции — с открытым входом. Можно сесть!

Аня перебежала дорогу и вскочила на подножку. В это время по другой стороне моста пронесся велосипедист. Низко пригибаясь к рулю и стремительно вращая педали, он гнал с бешеной скоростью свою полугоночную машину. Косой снег на упругом встречном ветру хлестал его по лицу, забирался в ноздри и уши, а гонщик только пофыркивал и дергал тонким хрящеватым носом. За спиной неизвестного гонщика торчал горбом туристский рюкзак. В нем лежали Анино пальто, боты и непромокаемый резиновый плащ.

Это руководитель звена СМ — Игорь Бунчук — гнал свою машину к больнице имени Карла Маркса.

Дома Аню встретили Тося, Наташка и Люда Савченко. Мамы не было.

Аня не могла говорить. От озноба зуб на зуб не попадал.

Девочки живо раздели ее, натерли уксусом, уложили в кровать, напоили горячим чаем, набросали на нее все теплые вещи, которые только были в квартире. Наташка убежала в аптеку за малиной. Николка стоял у кровати и молча глядел на сестру, испуганно моргая глазами, готовый заплакать.

Когда пришла мать, у Ани была температура тридцать восемь и девять.

Вызванный врач пока не мог сказать ничего определенного, но опасался воспаления легких. А придя на другой день утром, подтвердил свой диагноз: «двусторонняя пневмония».

Гриша Буданцев учился в девятом классе и уже два года был вожатым отряда, вначале в шестом, а затем в седьмом классе.

Комсомольские поручения он выполнял охотно. Его энергия, умение организовать устремления ребят, вызвать интерес к увлекательным пионерским делам укрепили авторитет вожатого в классе, вызвали сердечную привязанность и симпатии ребят.

Не раз комитет комсомола ставил другим вожатым в пример отряд Буданцева. Особенно доставалось тем вожатым, которые любили поплакаться на свою злосчастную судьбу. Секретарь комитета, девятиклассник Петя Громов, такого горемыку не жаловал.

— Опять хныкать пришел! — насмешливо встречал он его. — Злодеи пионеры замучили?

— Не могу я, Громов, понимаешь… Дай любое поручение — выполню! Честное слово! — клялся горемыка.

— Выполнишь ты! Как же! Комсомольского сердца у тебя нет! Воли — ни на копейку! Спасовал!

Горемыка оправдывался:

— Это же не отряд, а стойбище сонных тюленей. Они ничем не интересуются.

Петя Громов возмущался:

— Во-первых, ты мне на пионеров не клевещи! Сам ты сонный тюлень, если хочешь знать! Что значит — «ничем не интересуются»? Не бывает таких ребят!

— Как не бывает?

— А вот так: нет в природе таких детей, которые бы ничем не интересовались. У каждого свои желания и планы, мечты и надежды. Но надо их открыть. Ключ найти к ребячьей душе. Трудно ему! Слабосильный какой!

Громов сердито ходил по комнате, недовольно ероша густые волосы, потом, приведя их гребенкой в порядок, останавливался перед понурым пришельцем, спрашивал его в упор:

— Почему Буданцев может? Класс дисциплинирован. Нет ни одного отстающего. На ребят любо-дорого смотреть. В чем дело? Какие такие особые таланты у Буданцева?

— Он фантазер! — вздыхал горемыка и начинал, не то с удивлением, не то осуждая, рассказывать, как Буданцев проводил отрядный сбор на тему: «Володя Дубинин — младший сын партии».

— Это же не сбор, в прямом смысле… — говорил он, досадливо разводя руками. — Это какое-то театральное обозрение в костюмах. Там только Аркадия Райкина не было. Откопал где-то сведения, что Дубинин любил петь русские песни: «Выйду ль я на реченьку» и другие… Так ради этого дружок Буданцева — Силаев — в классе квинтет народных инструментов организовал. Солиста еще на сбор пригласили из шестого класса — балалаечника.

— Ладно! — прерывал Громов. — Ты лучше скажи, — как у него сбор прошел?

— Сбор прошел хорошо, я не спорю… Так ведь кто не пойдет на цирковое представление?.. — ехидно замечал горемыка. — А только это не сбор! Такого ни в каких инструкциях и пособиях не найдешь…

— Вот именно! — усмехался Громов. — А ты бы хотел, чтобы создали устав пионерской службы. Заучить на зубок все параграфы устава и действовать, как положено. Ребятам нужна игра, понятно? — говорил он горячо. — Увлекательная игра, — такая, чтобы возбуждала их интерес к теме сбора. Ребята склонны откликаться на все события жизни, но отражают их в игре, а не в докладах и речах. Пора бы тебе это понять. Вот Буданцев понимает. Надоели пионерам все эти ваши предметные сборы — не то урок, не то скучное собрание. Напишете шпаргалки, а ребята потом, как попугаи, закатывают речугу за речугой. Мухи от тоски дохнут! Давай иди к Буданцеву на выучку! — заключал он решительно, — Комсомольского поручения я с тебя снять не могу. Да и комитет его не снимет.

Горемыка уныло брел к Грише.

— Ты мне свою методологию расскажи… — приставал «горе-теоретик».

Буданцев охотно помогал, советовал. Отвечал так:

— Методология одна — «Смерть скуке!» Всем должно быть интересно. Зрителей на сборах нет. Все участники, все действуют. Пусть каждый сам скажет: что он хочет делать, какие ему игры и занятия по душе, что любит, чем увлекается. Всякую хорошую инициативу надо поддержать. Автора предложения — поставить во главе организации; пусть проявит всю силу своего увлечения в любимом деле. Вот тебе и вся моя «методология»! Ты только не старайся подгонять под какую-нибудь схему. В этом деле «таблицы умножения» нет. Работа с ребятами — это творческий процесс, применительно к случаю: сегодня — одно, завтра — другое, и каждый раз — разное… Понятно?

Гриша неизменно вспоминал при этом уральского писателя Бажова, его рассказы о русских мастерах-умельцах, и подчеркивал:

— Вот и у нас, вожатых, должна быть «живинка в деле».

Такой поддержанной им инициативой, в которой сразу же обнаружилась «живинка», была идея Игоря Бунчука и Толи Силаева создать тимуровский отряд при доме, в котором жили многие ребята этой школы.

Хотя, по мнению некоторых комсомольских «активистов», Буданцев и считался фантазером, но у него был трезвый ум и опыт пионерского вожака. Гриша отлично знал, какую силу представляет собою детский коллектив и как велико его влияние на окружающих. Но в доме не было никакого коллектива. За пределами школы ребята утрачивали всякую связь и оставались одиночками. Их общение друг с другом и привязанности формировались случайно. Здесь, на дворе, они были предоставлены самим себе. Они часто попадали под влияние вожачков, способных увлечь ребят на порочный путь хулиганства, а подчас и преступления.

• Предыдущая
• 23/45
• Следующая