Повести и рассказы - Мильчаков Владимир Андреевич - Страница 62

• Предыдущая
• 62/127
• Следующая

И генерал, достав из папки, лежавшей на столе, документ, протянул его майору.

Пока Лосев внимательно читал поданную ему бумагу, генерал позвонил. Дежурный офицер вошел в кабинет.

— Материалы, которые я приказал подобрать, готовы?

— Так точно!

— Давайте.

Дежурный скрылся и через минуту вернулся с объемистой папкой. Подав ее генералу, он снова вышел, плотно притворив за собою дверь.

— Безусловно, союзники тревожатся о том же, о чем идет речь в шифровке, — задумчиво проговорил майор, возвращая документ генералу. — Только, что это с ними? Ведь они прямо в панику ударились.

— Ну, у нас нервы покрепче, как-нибудь выдержим, не испугаемся. Но шифровка — сигнал серьезный. К сожалению, координаты Грюнманбурга нам неизвестны. Установить же их необходимо, и в самый короткий срок. — Генерал пристально взглянул на майора, быстро поднявшегося с места. — Установить местонахождение пункта Грюнманбург и разведать, что там фашисты готовят на нашу голову, поручается вашей группе, майор Лосев. Сегодня ночуете здесь. Комната вам приготовлена. Ознакомьтесь с материалами. — Генерал подал майору папку, принесенную дежурным. — Организация переброски вашей группы в тыл противника, связи с вами и прочего поручена, как всегда, подполковнику Черкасову. На всю подготовку даю трое суток — семьдесят два часа. Понятно?

— Вполне, товарищ генерал.

— Забросим вас в район автострады, так сказать, в середину основания треугольника. Здесь сплошные леса, правда, молодые, но в первые дни они вам будут надежным укрытием. Для того, чтобы выполнить задание, кому-нибудь из вас, а может быть, и всей группе придется легализоваться. Познакомьтесь с материалами, уточните детали с Черкасовым, подготовьте группу, а за сутки до переброски доложите мне свои соображения Вопросы есть?

— Все понятно, товарищ генерал, вопросов не имею, — негромко ответил Лосев.

Генерал подошел к Лосеву, и, дружески положив руки ему на плечи, слегка потряс майора.

— Загонял я тебя, Николай Михайлович. Сам дал тебе десять дней отпуска, да, видишь, ничего не вышло. Не обижайся. Некого послать. Лучше тебя с этим делом никто не справится.

— Что вы, товарищ генерал, — растроганно ответил Лосев. — Какая обида! Отдых нам сейчас и не положен. На то и война. Отдыхать после войны будем.

— Ой ли! — лукаво улыбнулся генерал, все еще держа майора за плечи. — Боюсь, что и после войны у нас дел будет не меньше. Кое-кому очень не понравится, что мы бьем, а не нас бьют. Так что после войны… Ну, да это еще когда будет!.. Ты вот сейчас смотри. Береги себя и людей. Ну, пока, действуй. — И генерал с грубоватой нежностью похлопал майора по плечу. — Иди!

Забрав папку и попрощавшись, Лосев, направился к двери. Уже на пороге он услышал окрик генерала.

— Николай Михайлович!

— Я слушаю вас, товарищ генерал, — повернулся майор.

— Позывные для радиосвязи я тебе дам сейчас. Твоими позывными будет слово, — генерал на мгновенье замолк и затем, понизив голос, торжественно произнес: — «Россия». Понял?

— Понял. Мои позывные — «Россия», — почти шепотом ответил генералу майор Лосев.

Расположившись в отведенной ему комнате, майор Лосев решил перед сном познакомиться с материалами, полученными от генерала.

Папка была объемистой. В ней было много вырезок из иностранных, в том числе и немецких газет, записей перехваченных радиосообщений, копий, донесений, несколько брошюр. И все это относилось к району будущей деятельности группы разведчиков майора Лосева.

Увлекшись, Лосев не замечал, как проходила ночь. Уже под утро, взглянув на часы, он с сожалением оторвался от папки и стал раздеваться. Но в этот момент в дверь постучали.

— Войдите, — разрешил Лосев, натягивая на себя только что снятый китель.

В дверях стоял незнакомый лейтенант.

— Вы гвардии майор Лосев? — спросил он.

— Да.

— Только что звонил подполковник Черкасов. Он просит приехать в госпиталь номер два. Приказал передать, что в госпиталь доставлен раненый, с которым вам необходимо поговорить.

— А где этот госпиталь номер два? — недоумевая, о каком раненом идет речь, спросил лейтенанта Лосев. — И как я туда доберусь?

— Машин, к сожалению, сейчас нет. Вам придется ехать на мотоцикле. Водитель знает дорогу. Да это совсем недалеко. Километров четырнадцать-пятнадцать. Что прикажете ответить подполковнику Черкасову?

— Доложите, что я выехал, — ответил Лосев.

«Что это за раненый? — размышлял майор, сидя в коляске мотоцикла, мчавшегося сквозь ночь и непогоду. — Может быть, найден кто-либо, бывший в тех местах до войны? А может быть, радист? Да нет, невозможно. Ведь шифровку передавали еще вчера. Кто же?..»

Не найдя подходящего ответа, майор поплотнее надвинул капюшон плащ-накидки, стараясь уберечься от хлеставшего прямо в лицо дождя.

Подполковник Черкасов встретил Лосева в вестибюле госпиталя, разместившегося в двухэтажном здании школы-десятилетки.

Щуплый с виду, подвижной человек лет сорока, всегда занятый десятками неотложных дел, подполковник Черкасов был кадровым офицером. Лучшей из всех существующих на земле профессий он считал профессию разведчика. Источником постоянной и тайной скорби подполковника было то, что рост его, даже при двойной подошве сапог, не превышал ста пятидесяти сантиметров. Это делало фигуру Черкасова слишком необычной, привлекавшей внимание. А ведь разведчик ничем не должен выделяться, даже малым ростом. Короче говоря, уже более десятка лет подполковник Черкасов не был за рубежом, хотя ни одно ответственное разведывательное мероприятие не обходилось без его незаметного, но совершенно необходимого участия. Затаив в глубине души горечь, подполковник весь свой талант и опыт разведчика отдавал на то, чтобы помогать своим друзьям по оружию, облегчать им путь к успехам.

Схватив Лосева за руку, подполковник потащил его на второй этаж. Там начальником госпиталя Черкасову была отведена на сегодняшнюю ночь маленькая изолированная комната.

— Понимаешь, Коля, — зашептал он, плотно закрыв дверь комнаты. — Тебе здорово повезло. Партизаны под Винницей захватили немецкую машину. А в ней, оказывается, ехал-какой-то Отто фон Бломберг. — Так его со всеми чемоданами и портфелями сюда доставили. И, понимаешь, как получилось. Уже на нашей территории этот самый Бломберг под бомбежку попал. Ну, и… в общем, кажется, не выживет. Он бредит. Про Грюнманбург несколько раз упоминал. Понимаешь? Я поэтому и вызвал тебя.

— Где он сейчас, этот Бломберг?

— В отдельной палате, конечно. Там двое наших. С тех пор, как он в госпитале, каждое его слово стенографируют.

Накинув белоснежные халаты, оба офицера вышли в коридор и направились в противоположный конец здания.

Шагая впереди и поминутно оглядываясь на идущего следом майора, подполковник Черкасов с довольным видом говорил:

— Если даже и не удастся привести этого Бломберга в сознание, мы все же многое узнаем из его бумаг. У него в чемодане — целая связка писем и альбом фотографий.

— Это хорошо. Но лучше, если бы он сам заговорил…

Коридор был пуст. Из-за плотно закрытых дверей палат не доносилось ни звука. Только в самом конце коридора около крайней двери неслышно шагал взад и вперед пожилой автоматчик.

Офицеры вошли в палату.

В небольшой комнате с широким многостворчатым окном помещалась одна койка. На ней неподвижно вытянулся человек, укрытый белой простыней. Только длинные тонкие руки багровели поверх простыни. Одна рука была вытянута вдоль тела, другая, согнутая в локте, опущена на грудь. Ее пальцы беспрерывно двигались, как бы подбирая что-то, лежащее на груди, и брезгливо отбрасывая в сторону.

Лосев обратил внимание на холеные ногти фашиста. На безымянном пальце сверкал старинный перстень с печаткой.

«Из крупных, — пронеслось в голове майора. — Аристократ».

Лицо фашиста было пунцово-красным, глаза широко открытые, но мутные, без всякого проблеска мысли. Запекшиеся губы беспрерывно произносили то бессвязные слова, то целые фразы, обращенные к кому-то отсутствующему. Бред иногда понижался до шепота, то вдруг поднимался до крика. Но глаза по-прежнему были бессмысленными, лицо неподвижно и только пальцы конвульсивными движениями все сбрасывали и сбрасывали что-то с груди.

• Предыдущая
• 62/127
• Следующая