Торпи - Парфентьев Александр - Страница 14

• Предыдущая
• 14/17
• Следующая

На один краткий миг Торпи вновь ощутил волшебное чувство полёта, так восхитившее его в бою с собаками. Вода не страшила его, наоборот, он считал, что она должна смягчить падение на землю.

Так и случилось. Бобренок плюхнулся в глубокую лужу, полную мягкой грязи, и совсем не ушибся. Он поднял голову и взглянул на дом. В окне возвышалась тёмная тень. Несколько мгновений зверь и человек смотрели в глаза друг другу, и потом сильная рука захлопнула окно.

Торпи встряхнулся и побрёл через лужу, внимательно всматриваясь во всё, что торчало из воды. Шум дождя возбуждал его. Этот звук напоминал ему журчание ручья, он звал на подвиги, от него приятно кружилась голова и чесался хвост. Но звук был какой-то приглушенный, будто приходил издалека, и спустя минуту бобрёнок выяснил, почему его уши плохо слышат: они были плотно прижаты к голове! Он не хотел их прижимать, они сами это сделали, словно знали, как нужно вести себя в воде. Глаза тоже не подвели бобрёнка. Дождь нисколько не ослепил их, Торпи видел всё чётко, как днём, даже после падения в грязную лужу. Он ещё не знал, что обязан этим третьему веку, заботливо покрывшему каждый его глаз прозрачной плёнкой. Когда-то эти глаза здорово напугали Компотика…

Торпи без устали прочёсывал лужу, разыскивая друга, и уже почти отчаялся, когда увидел хвост, торчавший из травы у самой кромки воды. Бобрёнок раздвинул мокрые листья и радостно пискнул — бедняжка лежал под лопухом и дрожал от холода. Он был жив!

— Компотик, это правда ты? — не поверил своим глазам Торпи.

— С… с… спина болит… очень… — прохрипел крысёнок. — И м… м… мокро!

Торпи прилёг рядом с другом, прижал его к себе, укрыл широкой лапой и сладко зажмурился от счастья. Лист лопуха у них над головой перекрывал основной поток воды, льющейся с неба, а капли, которым удавалось просочиться, отбрасывала спина бобрёнка. Еще перед прыжком в лужу у Торпи мелькнула мысль, что вода проберётся ему под самую кожу. Но его гладкая шерстка оказалась сильней дождя — капли отскакивали от неё, как от камня. Сколько бы бобренок ни стоял под бурлящим водопадом, он оставался совершенно сухим! И это тоже было чудом.

Торпи долго лежал без движения, размышляя обо всём этом, пока не услышал, как Компотик тихо засопел. Его друг уже не дрожал, ему было тепло, он только иногда чуть-чуть попискивал во сне.

А вода не убывала. Бобрёнку казалось, что капли с каждой минутой становились всё крупнее. Холмик, на котором они лежали, постепенно тонул, превращаясь в островок посреди огромной лужи. Ещё час, и он целиком уйдёт под воду. Надо было что-то делать.

Торпи осторожно растолкал друга:

— Компотик! Лезь мне на спину, нам нужно найти место повыше и посуше.

Они перебрались на крышу сарая. Лопуха над головой здесь не было, но зато вода плескалась где-то далеко внизу, и теперь Торпи не боялся, что его друг захлебнётся во сне. Он почти лёг на крысёнка, укрыв его своим большим телом, а ему самому вода была не страшна, он чувствовал себя в ней прекрасно.

Торпи не заметил, как тоже уснул. Ему приснился удивительный сон. Будто он стоит посреди необыкновенной комнаты, стены которой плавно сходятся на потолке, где сквозь редкие ветви проглядывает что-то чистое и голубое, словно большой добрый глаз. Под лапами Торпи ощущает мягкую сухую стружку, она ласково щекочет ему животик, а он смеётся и любуется кольцом солнечного зайчика на стене.

— Шустрик! — слышит он чей-то голос. Этот голос не похож на крысиный писк, он будто соткан из душистых тополиных почек и такой нежный и ласковый, что хочется слушать его ещё и ещё. — Шустрик! Не лезь туда, там вода!

Он улыбается в ответ.

— Беленький опять весь в молоке, — раздаётся другой голос, более грубый и сильный, словно сплетенный из пучка крепких ивовых веток. — Беленький! Очнись!

И весёлый смех скачет по стенам.

— Беленький, очнись!

Торпи открыл глаза и вздрогнул. С чёрного неба на него опускалась чья-то хищная лапа. Он не успел сообразить, сон это или явь, как что-то мягкое сжало его со всех боков и подняло вверх. Стало совсем темно. Торпи вонзил в это мягкое зубы, выдрал клок и заглянул в образовавшуюся дыру. Он снова летел! Земля была где-то далеко внизу, а он парил над нею, раскачиваясь из стороны в сторону. Потом Торпи увидел ступени лестницы, много ступеней, а ещё через минуту мягкое раскрылось, и они с Компотиком вывалились на подстилку в картонной коробке.

Вот он, твой Летягин. Ничего с ним не случилось, прогулялся немного под дождём.

— Спасибо, папа.

— Тебе уже лучше, дочка?

— Тошнит немного, и голова кружится. Ходить боюсь.

— Не надо ходить! Лежи. Всё что нужно, я тебе принесу.

— Хорошо.

— Дождь никак не кончается. Река вышла из берегов. Если и дальше будет так лить, то нас может затопить. Не волнуйся, не пропадём, у нас ведь есть лодка.

— А откуда эта мышка, папа?

— Это не мышка, доченька. Это самая настоящая крыса. Представляешь, я пристукнул её и выбросил за окно, а твой Летягин отыскал её и отогрел. Хоть в журнал о животных рассказ пиши… Удивительно!

Торпи с Компотиком лежали в коробке и прислушивались к разговору людей. Крысёнок ничего не понимал, он всё ждал, что человек возьмёт в руки палку и добьёт его. Но Торпи знал, что этого никогда не случится, потому что теперь рядом с ними была его добрая хозяйка. Это она заставила большого человека разыскать их и принести в дом — в этом умный бобрёнок ничуть не сомневался. Когда отец ушёл, девочка перебралась на пол и легла у коробки.

— Летягин, почему ты убежал от меня?

Торпи встал, ухватившись за край коробки, и понюхал девочку в нос. Так он хотел выразить ей благодарность. Компотик от страха зарылся под подстилку, снаружи торчал только его дрожащий хвост. Вот дурачок! Он не знает, какая хозяйка хорошая!

— Кушать хочешь? — спросил девочка. — У меня припасены для тебя сладкие побеги. Сейчас!

Она резко вскочила на ноги, но вдруг обмякла и упала, разбросав руки по полу. Бобрёнок сначала присел, испугавшись громкого звука, потом выглянул из коробки и ему стало страшно. Что с хозяйкой? Почему она неподвижно лежит с закрытыми глазами? Ведь она только что весело разговаривала с ним! Он выпрыгнул из коробки и подбежал к девочке. Обнюхал ее щёки и рот — пахло всё той же кислятиной. Бобрёнок фыркнул и перебежал к голове хозяйки с другой стороны. Он полизал ей маленькое белое ушко, стараясь не задеть нежную кожу зубами, но девочка не просыпалась. Тогда он бросился вниз по лестнице, чтобы позвать на помощь большого страшного человека.

В коридоре бобренок остановился в нерешительности. Ужасные воспоминания нахлынули на него с такой силой, что он долго не мог сделать вперёд ни шага. Торпи смотрел на дверь, из которой тогда вышел большой человек с палкой, видел окно, в которое улетел его несчастный друг, и злость чёрными удушливыми волнами накатывала на него. Но Торпи не был бы бобром, если бы не смог справиться с этой минутной слабостью. Малыш хорошенько встряхнул головой, и наваждение исчезло.

Дверь была закрыта. Бобрёнок развернулся задом и начал лупить по ней хвостом. Он думал, что разобьёт её в щепки! Наверное, так бы и случилось, если бы человек вскоре не распахнул её сам.

— Это опять ты?! — воскликнула гора в десять бочонков. — Ты когда-нибудь оставишь меня в покое?

Торпи не стал спорить с большим человеком. У него не было на это времени. Он развернулся и бросился к лестнице. На углу оглянулся — человек шёл за ним, удивлённо пожимая плечами. Этого-то и добивался Торпи! Он довёл отца девочки до комнаты и с чувством выполненного долга залез обратно в коробку.

• Предыдущая
• 14/17
• Следующая