Тупое орудие (др. перевод) - Хейер Джорджетт - Страница 21

• Предыдущая
• 21/46
• Следующая

— «Душа согрешающая, та умрет»[30], — безжалостно проговорил Гласс. — Считаете, Карпентер убил Эрнеста Флетчера?

— Пока не пойму. Вроде бы стопроцентный подозреваемый, однако убийство с его досье не вяжется. Я считаю, что Чарли пытался шантажировать покойного Эрнеста из-за смерти Энжелы.

— Тогда ему незачем убивать Флетчера.

— Вы, дружище, не меньше моего преступлений перевидали и знаете: чем невероятнее гипотеза, тем перспективнее. Не отрицаю, смысл в ваших словах есть. Шеф полагает, что Карпентер видел настоящего убийцу.

Гласс пронзил сержанта ледяным взглядом:

— Как же так? Почему он тогда молчит?

— Ну, это ясно. Карпентер не из тех, кто, чуть что, бежит в полицию. Например, придется объяснять, что он делал в Грейстоунс.

— Верно. Вам известно, где обиталище сего грешника?

— Говорили бы нормальным языком, было бы куда лучше… — заметил сержант. — Нет, мне обиталище неведомо, будем выяснять. А пока нужно побольше узнать о нашем друге Норте. — Хемингуэй перехватил вопросительный взгляд Гласа. — Вы еще не слышали про трагикомедию? По мнению шефа, в саду Флетчеров Хелен Норт видела своего супруга. Вот ей и пришлось малость изменить показания. В общем, с лживыми речами вы тоже не промахнулись.

— Откуда у нее такие мысли?

— На тот вечер у ее благоверного нет алиби. Сейчас его шеф проверяет. Еще есть Бадд, у него точно рыльце в пуху, зуб даю!

— «Придет день, пылающий, как печь; тогда все надменные и поступающие нечестиво будут как солома, и подпалит их грядущий день»[31], — неожиданно выдал Гласс у парадного крыльца.

— Может, и так, но вы, дружище, до того дня не доживете. Зачем волноваться? — едко спросил сержант. — Лучше делом займитесь. Дворецкий ваш приятель, верно?

— Я знаком с ним, однако приятелем иль другом не назову, ибо друзей у меня мало.

— Неужели? — подначил Хемингуэй. — Ладно, знакомы, и довольно. Поболтайте с ним по-приятельски.

— «Нерадивая душа будет терпеть голод»[32], — сурово напомнил Гласс.

— Только не из-за нерадения с дворецким. Ни голод не будете терпеть, ни жажду, — успокоил Хемингуэй.

— «Гибель вымышляет язык твой; как изощренная бритва он у тебя, коварный»[33], — отозвался Гласс. — Симмонс — честный человек, он идет дорогой добра.

— Поэтому я поручаю его вам. Довольно препираться! Разговорите дворецкого и выясните что-нибудь полезное.

Через полчаса Хемингуэй стоял у садовой ограды и любовался шпалерой. Плавное течение его мыслей прервали Невилл Флетчер и мисс Дру.

— Смотри, сержант! — воскликнул Невилл. — Салли, он человек хороший, тебе понравится.

Полный недобрых предчувствий, сержант обернулся. Монокль в глазу мисс Дру подтвердил его страхи. Он с опаской взглянул на девушку, но, как человек воспитанный, пожелал ей доброго утра.

— Вы ищете орудие убийства, — проговорила мисс Дру. — Я сама много об этом размышляла.

— Я тоже размышлял и даже поделился с Малахией, вставил Невилл, — на что тот сказал: «Гневаясь, не согрешайте».

— Судя по тому, что я слышал, совет весьма дельный, — сухо отозвался Хемингуэй, хотя его губы дрогнули в улыбке.

— А потом добавил: «Размыслите в сердцах ваших на ложах ваших, и утишитесь»[34], что в три пополудни не очень разумно.

— Я подумываю написать очерк о Малахии, — объявила мисс Дру. — По-моему, случай интереснейший. Тут явно нужен психоанализ.

— Да, мисс, нужен, — согласился Хемингуэй, глядя на Салли с куда большей симпатией. — Десять против одного, что в младенчестве он перенес травму, которая объясняет его нынешние странности.

— Головушкой стукнулся? — полюбопытствовал Невилл.

— Скорее, в подсознании отпечатался внешне обманчивый эпизод, — предположила Салли.

— Какая прелесть! — изобразил восторг Невилл. — Беда в том, что у него нет подсознания.

С таким утверждением Хемингуэй смириться не мог:

— Здесь вы ошибаетесь, сэр. Подсознание есть у каждого.

Невилл тотчас заинтересовался:

— Сэр, давайте присядем и поговорим. Чувствую, вы на стороне мисс Дру. Я же темой почти не владею, зато необычайно сообразителен и наверняка сумею опровергнуть любое ваше утверждение. Диспут получится интереснейший, да, сэр?

— Меня сюда не на диспут прислали. Время дорого.

— Смотреть на сломанную ветку в два раза бесполезнее, — парировал Невилл. — Диспут со мной что витамин для мозга, а сломанная ветка, похожая на улику, — ловушка для неосторожных.

— В самом деле, сэр? — Хемингуэй смерил его пристальным взглядом. — Не объясните, каким образом сломалась эта ветка?

— Объяснить могу, но вы уверены, что нам не стоит…

— Мне было бы чрезвычайно интересно это услышать, — перебил сержант.

— Насчет «интересно» вы ошибаетесь, — отозвался Невилл. — Думаете, кто-то перелез через забор, опираясь на эту шпалеру?

— Да, сэр, так мне кажется.

— Вы необыкновенно умны! — воскликнул Невилл. — Именно так и случилось.

— Да ну? — с подозрением переспросил сержант. — Сэр, вы смеетесь надо мной?

— Разве я посмею? Моя беззаботность обманчива, это лишь маска, за которой смятение.

— Неудивительно, — сухо отозвался Хемингуэй. — Но вернемся к ветке. Кто перелезал через забор?

— Я, сэр! — с ангельской улыбкой отчеканил Невилл.

— Когда?

— В ночь, когда убили моего дядю… Чувствую, вы ждете подвоха, и если мысли ваши об убийстве, подвох действительно есть. Я перебрался через забор, когда все, включая полицейского в нашей передней, думали, что я сплю. Кстати, я вылез из окна своей спальни. Давайте, покажу.

— Почему не в дверь? Почему из окна-то? — удивился сержант.

— Из-за полицейского в передней. Зачем ему знать, куда я иду? — Невилл подмигнул Хемингуэю. — Не хотелось наводить его на греховные мысли, которые теперь тревожат вас. Я невиновен, а ходил посекретничать с сообщницей.

— Вы… Послушайте, сэр…

— Боже, Невилл, у тебя точно мозги куриные! — перебила Салли.

— Не груби, радость моя! Сержант — человек резкий, но сквернословие молодой женщины ему придется не по душе.

— Хотелось бы услышать правдивый вариант байки, которую вы мне скармливаете.

— Конечно, хотелось бы, — сочувственно произнес Невилл. — Вы мне нравитесь, поэтому признаюсь, что тише мыши сбегал к миссис Норт — сообщил, что моего дядю убили.

У Хемингуэя аж челюсть отвисла.

— Вы сообщили ей… Зачем, позвольте спросить?

— Хелен непременно следовало поставить в известность — из-за ее делишек с дядей Эрни.

— Так вы знали об этом, сэр?

— Да, разве я не ясно выразился? Я был ее сообщником.

— Никуда не годным помощником! — вмешалась Салли.

— Хелен напрасно давила на меня и впутала в свои дела. Не зря вы удивляетесь, сержант. Вы правы: помогать совершенно не в моем стиле. Впрочем, я уговаривал дядю вернуть расписки. Это и имел в виду Симмонс, когда рассказывал вам, как перед ужином дядя послал меня к черту. — Невилл сделал паузу, хлопая длинными ресницами. — Вы человек сообразительный. Чувствую, едва вы подумали, что помощь Хелен дает мне мотив убить дядю, как уловили изъян этой версии. Расписки я не получил бы, даже если бы совершил убийство. Вообще-то я не пробовал, но почти уверен, что сейф открыть бы не смог. Вот мисс Дру смогла бы. Вернее, она так говорит; я заметил: чуть ближе к делу, и решимости у нее убавляется. Главный женский недостаток — постоянства нет ни в чем. Захвати она свои преступные записи, непременно приготовила бы чудовищную смесь, которую называет супом, и взорвала бы сейф.

— Почему, сэр, вы считаете, что миссис Норт было важно знать о гибели вашего дяди? — спросил Хемингуэй, с живейшим интересом выслушав пламенную речь.

• Предыдущая
• 21/46
• Следующая