Эверест, юго-западная стена - Замятин Л. М. - Страница 30

Подтащил пустой рюкзак, проложил его между собой и дырой. Иногда забывался во сне, потом просыпался от холода, переворачивался, пытаясь согреться. Не знаю, спали ли остальные, но никакого движения я не замечал. Видимо, это продолжалось часа четыре. Мне показалось, что дальше без помощи не справиться.

Стараясь перекричать шум ветра и хлопающей ткани, стал будить мужиков. Я хотел, как и предлагал вечером, чтобы все легли с наветренной стороны и держали палатку. Однако Эдик и Коля только повалили центральную стойку. Хлопанье ещё больше усилилось, а я остался на своём посту. Приходилось прикрывать голову руками, потому что удары ткани по ней напоминали тренировку боксёра с грушей. Наконец подтянул к себе каримат и, окончательно измотанный бессонной ночью, ненадолго провалился в сон. Проснулся, когда было уже светло. Вся палатка засыпана снегом и беспорядочно разбросанными продуктами, посудой, одеждой. Дыр в стенах как дверей в пассажирском вагоне и через каждую свободно может пролезть человек (что мы и сделали впоследствии). Эдик велел одеваться, оставить вещи под этой рваной тряпкой, привалить её камнями и уходить. Коля через дыру вылез наружу, притащил наши наружные ботинки и кое-какие вещи, которые оказались не слишком летучими (а вот пуховка Шопина упорхнула бесследно). У меня, к моему удивлению, пропал только чехол от спальника, хотя все вещи лежали как раз у дыры. Не особенно надеясь на надёжность такого своеобразного склада, я захватил свои вещи на 6100. Когда мы покидали эту “гостеприимную” морену, ветер был настолько сильным, что приходилось ложиться на него. Хорошо, что спиной.

Через две трети пути встретили Хрищатого, Валиева, Чепчева и Наванга, которые с тяжёлыми рюкзаками пробивались наверх через эту стену ветра и снега. Ребятам досталось.

На 6100 пришли в 13.00. Все лежали утомлённые. Я топил снег на газе. Чуть раньше двух часов появился Иванов, У них было задание в тот день подняться на 6500, но из базового лагеря они вышли поздно и теперь дойти до стены было уже нереально. С другой стороны, промежуточный лагерь на 6100 совсем не оборудован для ночёвки — нет спальников и кариматов. В конце концов они всё-таки решили ночевать здесь, а мы начали спускаться домой. Дорога через ледопад обработана неплохо.

Анатолий Георгиевич так вымотался, что в базовом лагере даже не пришёл на ужин. Здесь только что. появились Серёжа Ефимов и Эрик Ильинский с очередной частью каравана. У них масса впечатлений о путешествии по тропической части Непала, которую нашей группе увидеть не удалось: мы пролетели над ней на самолёте.

28 марта день отдыха для нашей группы. На 6100 вышла группа Онищенко.

Сегодня стирали, шили, принимали прибывающие снизу грузы. В базовый лагерь поднялись последние члены экспедиции — Трощиненко и Кононов. Что-то непонятно с грузами. Не хватает поролонов, верёвок, у Ильинского пропал двойной вибрам.

Группа Иванова сегодня обработала четырнадцать верёвок, причём почему-то слева от кулуара. Завтра должна была выйти на отметку 7200, но работать отказалась и спускается вниз.

Прогулявшись с Володей из лагеря 6500. под маршрут мы наметили путь правее небольшого кулуара по слабо выраженному контрфорсу. Бершов и Туркевич, которые первыми начали обработку стены, пошли левее этого кулуара, и только через шестнадцать верёвок маршрут перешёл направо. Впоследствии мы убедились, что такое решение было совершенно правильным.

После того как группа Иванова повесила свои четырнадцать верёвок, у них почти не осталось снаряжения для дальнейшей обработки. Им не имело смысла ради трёх-четырёх верёвок подниматься на 400 метров и терять день. Это было первым сбоем в наших планах.

Группа Онищенко сделала за день две ходки от 6100 до 6500 и завтра собирается подняться на маршрут, установить временную палатку и продолжить обработку.

Обсуждался вопрос, когда выходить нам. Видимо. с “подачи” Эдика мы будем отдыхать ещё и завтра, хотя Евгений Игоревич очень расстроен срывом плана и ему хотелось бы отправить нас пораньше. Я тоже ввязался в эту дискуссию, не столько в надежде изменить решение тренерского совета, сколько показать нашу позицию, напомнить о том, что участники не пешки в этой игре, а тоже думают, считают, переживают.

Вчера появилась американка в штанах из мешковины, длинном платье и какой-то куртке-халате. Коля с ней оживлённо беседовал, но после того, как она, показав на подошедшего длинного парня, сказала: “Мой друг Малькольм из Великобритании”, интерес у Коли погас.

29 марта. Вечером провели разбор выхода группы Иванова. Он обвинял руководство во всех грехах: что был запланирован слишком большой объём работы для группы, не имеющей акклиматизации, из-за чего им пришлось ночевать на 6100 без спальников; что не хватило снаряжения для обработки; что проявилось недоверие к их решению спускаться на день раньше. Руководство оправдывалось и почти извинялось перед ним. В конце концов приняли решение считать выход успешным.

Пожалуй, только после экспедиции мы смогли, оценить, насколько мудро и дипломатично проводил разборы Евгений Игоревич. Безусловно, в таком сложном, многоплановом деле, как гималайская экспедиция, не могло обойтись без конфликтов. Здесь собрались люди, каждый из которых имел свой богатый опыт проведения крупных экспедиций на первенствах страны, опыт руководства коллективами людей в горах и в альпсекциях. Каждый был лидером своей команды и имел чёткое мнение о том, как надо решать тот или иной вопрос. Однако эти мнения не всегда совпадали. К тому же здесь положились дополнительные трудности — плохая погода, маршрут сложнее, чем предполагали, отсутствие опыта работы в гималайской тактике. Каждый предлагал свои решения, каждый был уверен в своей правоте, а начальнику надо было либо найти компромисс, либо отдать предпочтение одним, не обидев других, либо отстоять свою позицию. Евгений Игоревич удивительно тонко сглаживал разногласия, умудряясь твёрдо проводить главную линию, не используя нажим, избегая приказной формы. Многие гималайские экспедиции, составленные из ярких индивидуальностей, провалились потому, что отдельные “звёзды” не смогли духовно объединиться, не нашли общего языка. Нам счастливо удалось направить все усилия в одно русло, и заслуга в этом не только советской альпинистской школы с её твёрдой дисциплиной, но и мудрой, тактичной, предусмотрительной политики нашего начальника.

30 марта. Весь день простояла идеальная погода. На полпути из промежуточного в лагерь-1 было даже жарко, но вверху подул ветерок, и похолодало. Придя на 6500, я занялся восстановлением нашей многострадальной “Зимы”, а Володя поставил воду на примус и не заметил, как уснул.

Попили чаю. Часа через два появились остальные. На этот раз самочувствие у всех нормальное, правда, Анатолий Георгиевич сильно устал. Я побродил по леднику, осматривая места стоянок предыдущих экспедиций, а потом начал заглядывать в трещины, надеясь найти пуховку Шопина, унесённую ветром неделю назад.

Не прошло и десяти минут, как моя затея увенчалась успехом. Вовик надел кошки, взял ледовое снаряжение и на моей страховке спустился за пуховкой на дно десятиметровой трещины.

Завтра надо найти место и поставить лагерь-2. Уже пройдено и провешено 20 верёвок в направлении лагеря и осталось ещё приблизительно восемь. Ещё пару дней надо таскать грузы в этот лагерь, а дальше обрабатывать нам пока не разрешают. Боюсь, что так и не удастся поработать на маршруте первым.

31 марта. Утром мы с Володей, взяв в рюкзаки приблизительно по пятнадцать килограммов груза, двинулись из лагеря-1. Первые четырнадцать верёвок я проскочил за полтора часа. Взял оставленные там две верёвки, тридцать крючьев и молоток. Когда дошёл до конца перил, Володя был на две-три верёвки ниже, поэтому, как я и предполагал, пришлось работать в технике одиночного хождения. Впрочем, маршрут был достаточно прост, и я закреплял перила, особенно не заботясь о соблюдении самостраховки. Неудобство состояло в том, что после навешивания верёвки приходилось снимать рюкзак, доставать следующую, разматывать её аккуратно на площадке, чтобы не запуталась, опять надевать рюкзак и идти вперёд с верхним концом.