Властелины ринга. Бокс на въезде и выезде - Беленький Александр Гедальевич - Страница 10

Левша-средневес ростом всего 175 см сразу привлек к себе внимание. Прежде всего потому, что был ни на кого не похож. Трудно было даже сообразить, левша он или правша, так как он одинаково вольготно чувствовал себя и в правосторонней, и в левосторонней стойке. Обычно он давил соперника, но мог вести и техничный бой.

У Хэглера было все, однако карьера его складывалась далеко не блестяще. К концу 1977 года стало ясно, что он самый сильный средневес, но сменявшиеся чемпионы мира, Родриго Вальдес, Хьюго Корро и Вито Антуофермо, были едины в одном: встречаться с Хэглером на ринге или вне его они не желали. Однако в 1979 году уклоняться от боя с Хэглером уже не было никакой возможности, и Вито Антуофермо принял вызов. После пятнадцати раундов судьи объявили ничью. Вито выложился полностью, но большинство считало победителем все-таки Хэглера. Антуофермо, похоже, растратил в этом бою все силы и вскоре проиграл титул англичанину Алану Минтеру, которому Марвин и бросил вызов.

Минтер был далеко не сахар. Один из его предыдущих соперников закончил бой на кладбище. Но разъяренному неудачами и несправедливостью судьбы Хэглеру он не смог противопоставить ничего. Три раунда Марвин колошматил его во всех углах ринга, пока, наконец, не вмешался судья. Чувства захлестнули Марвина, он вскинул руки, призывая зал разделить с ним долгожданную радость. Зал разделил, восприняв поднятые руки как команду «огонь». В Хэглера полетели бутылки, банки из-под пива, все, что попало под руку. Победитель покидал ринг буквально укрытый своими секундантами. Бой проходил в Лондоне, и английские любители бокса постарались ни в чем не уступить футбольным болельщикам.

Марвин оказался человеком ранимым и обидчивым. По сей день едва ли не в каждом интервью он вспоминает об этом случае. Больше всего его задело, что с ним так обошлись в момент триумфа, к которому он шел так долго и которым был обязан – в отличие от очень многих – ни менеджерам, ни промоутерам, а только себе.

Хэглер в ранге чемпиона как нож сквозь масло прошел через своих первых семерых противников. Восьмым был панамец Роберто Дуран. Многолетний чемпион в легком весе, затем чемпион в полусреднем, побеждавший самого Рэя Леонарда (правда, проигравший после этого матч-реванш), затем чемпион в первом среднем, фигура в боксе легендарная. Дурана уже тогда признавали одним из самых выдающихся боксеров в истории.

Бой сложился нелегко. После тринадцати раундов Дуран выигрывал по очкам. Секундант сказал Хэглеру, что, если он хочет остаться чемпионом, ему нужно выложиться в последних двух раундах. Нокаутировать панамца он не смог, но гонял его по рингу как маленького, и все трое судей отдали ему победу. «Я получил от Дурана свою мастерскую степень», – сказал Хэглер.

Восьмидесятые годы были временем в боксе в чем-то уникальным. Впервые в истории основное внимание было сосредоточено не на тяжеловесах, а на представителях более легких весовых категорий. Объяснялось это, главным образом, тем, что в средних весах выступало четыре супербойца: Хэглер, Рэй Леонард, Роберто Дуран и Томас Хернс, – которые регулярно выясняли отношения между собой.

После неудачи с Хэглером Дуран решил попробовать силы против Хернса, который тогда был чемпионом в первом среднем весе. Видимо, он не продумал бой против такого нестандартного соперника (рост Хернса – 188 см, и ставку он тогда делал на прямые удары с обеих рук) и проиграл нокаутом уже во втором раунде. «Хернс удивил меня», – сказал после боя Дуран. А Томас прямо вызвал на бой Хэглера, закончив свою речь словами: «Интересно, хочет ли еще Хэглер драться со мной?»

Хэглер, разумеется, захотел. Бой состоялся в апреле 1985 года. Каждый считал ниже своего достоинства сделать шаг назад. Защита сводилась к уклонам, ныркам и подставкам, а лучшей защитой оба считали нападение. В третьем раунде Хэглер нокаутировал Хернса.

Через год Марвин дрался с боксером из Уганды, Джоном Мугаби по прозвищу Зверь. Количество боев, побед и нокаутов у Мугаби было одинаковым. Однако с Хэглером вышла осечка. На удары Мугаби он реагировал не так, как все до него: не падал, а в одиннадцатом раунде уронил и самого Зверя.

Оставался только один соперник, в бою с которым Хэглеру еще было что доказывать: Рэй Леонард, который, в очередной раз покинув ринг, в очередной раз собрался возвращаться.

Рэй Леонард – гениальный боксер и гений паблисити, умный, дипломатичный, хитрый, смелый. К тому же красивый, безмерно обаятельный и с отлично подвешенным языком. Именно Леонард первым сумел заключить контракты на более высокие суммы, чем у тяжеловесов. Любимый мальчик Америки из любой ситуации выжимал все, что было можно. Разумеется, он давно приметил Хэглера. Он вообще не пропускал соперников, на которых можно заработать. Ну и конечно, он хотел быть первым, и только первым. Леонард уже был чемпионом в полусреднем и первом среднем весе, дважды уходил с ринга. Ради Хэглера он вернулся во второй раз.

Бой состоялся в 1989 году. Хэглер не пытался превзойти Леонарда в техничном боксе, он слишком хорошо знал, что здесь тому нет равных; он пытался взять характером, напором, своей нестандартностью, неудобностью в бою. Пятнадцать раундов прошли в равной борьбе. После боя оба победно вскинули руки вверх. Однако судья поднял руку только Леонарда.

Сыграла здесь роль та особая любовь, которую питала Америка к Леонарду, или решение было справедливым? Трудно сказать. Леонард нанес больше ударов, но те, что наносил Хэглер, были явно весомее. Сам Хэглер, большинство его поклонников и многие независмые эксперты по сей день считают, что Марвин выиграл этот бой.

Леонард после этой встречи покинул ринг в третий раз. Один Хэглер не знал покоя. В течение года он снова и снова вызывал Леонарда. Он не хотел драться ни с кем, кроме него, но Леонард, казалось, ушел с ринга навсегда.

Через год ринг покинул и Марвин. Леонард прокомментировал свой и его уход так: «У меня в жизни есть многое, кроме бокса, а у Марвина нет. Куда он пойдет теперь? Мне его жаль».

Если искренность Леонарда вызывала сомнение, то его правота – нет. Не дозвавшись Рэя, Хэглер стал быстро катиться по наклонной плоскости. Он ушел с ринга, крепко запил, развелся из-за этого с женой, а потом совершенно неожиданно уехал в Италию и исчез из виду.

Через некоторое время американские журналисты вспомнили о нем и нанесли визит. Наверно, они ожидали увидеть спившуюся и опустившуюся личность. Но их встретил могучий мужик в расцвете лет и в такой блестящей форме, словно он готовился к бою с Рэем Леонардом. Хэглер теперь довольно бойко говорил по-итальянски (вот уж способностей к языкам от него никто не ожидал) и успешно работал на одной из миланских киностудий. Изумительный Марвин решил попробовать себя в качестве артиста и оказался небездарен. Леонард к этому времени в третий раз вернулся на ринг и всячески давал понять, что не имеет ничего против того, чтобы встретиться с Хэглером. Леонард никогда не рисковал без нужды, но теперь он понял, что его репутация пошатнется, если он не встретится с Марвином.

Хэглера спросили о Леонарде и о возможном возвращении на ринг. «Нет, – лениво сказал Хэглер, – сейчас я здоров, а что принесет еще один бой, неизвестно. Я теперь нужен Леонарду больше, чем он мне. Зачем мне все это нужно? Мне нравится моя новая работа».

Ему тогда не поверили, а зря. Изумительный Марвин на ринг не вернулся. Леонард дрался до последнего, доказывая что-то себе и другим, и если Хэглер закончил свою карьеру поражением, очень похожим на победу, то Леонард – поражением, очень похожим на разгром. Хэглер тем временем довольно успешно снялся в нескольких фильмах, время от времени появлялся на разных боксерских торжествах, пока наконец в июне этого года не был приглашен на собственное.

Марвина Хэглера включили в Зал Славы. Включение в Зал Славы – это не просто номинация; кроме всего прочего, это действительно зал, где хранятся какие-то реликвии великих чемпионов. Марвин промучился два дня, рассматривая свои драгоценности, но в результате отдал больше, чем большинство других. На банкете лицо Хэглера сияло так же, как и его бритая голова. В своей речи, улыбаясь, как Золушка на балу, он сказал, вспомнив о том, как британцы встретили его победу: «Мне не дали шанса показать мои чемпионские пояса миру. У меня украли мой момент славы.