Лик Аполлона - Саберхаген Фред - Страница 29
- Предыдущая
- 29/80
- Следующая
Не в силах противиться искушению, Джереми взял инструмент и начал играть. Он легко и непринужденно держал лиру левой рукой, а пальцами правой перебирал струны.
У Карлотты была своя лира. Иногда она играла на ней, чтобы развлечь хозяина. Джереми Редторн никогда прежде не пробовал играть. Ему нравилось слушать музыку, но все попытки сыграть оканчивались провалом. Но сейчас из-под пальцев полилась быстрая, красивая мелодия.
Те, кто случайно услышал его игру на лире, особо не удивились. Правда, они ничего не смыслили в музыке. Они просто решили, что этот странный юноша где-то обучался игре на лире. Наверное, у него есть способности и по вечерам он услаждает слух своего хозяина.
Энди Ферранте, придя с дежурства в гости к Джереми, услышал игру друга и сказал, что получается хорошо. Но прибавил: — Правда, я неважный знаток. Мама говорила, что мне медведь на ухо наступил.
Как-то вечером Карлотта ждала хозяина с занятий и впервые услышала игру Джереми. Юноша взял лиру, чтобы немного попрактиковаться, но оказалось, что никакой практики ему не требуется. И скорее всего и не потребуется. Карлотта была так поражена его мастерством, что юноша решил воспользоваться ее настроением и наконец внести ясность в одну старую проблему. — Карлотта, — сказал он, откладывая инструмент в сторону. — Да? — Когда мы встретились, я не знал, что значит твой обруч. Я думал, что это простое украшение. Я только хочу сказать, что мне очень жаль…
Ее зеленые глаза полыхнули яростью. — И теперь ты думаешь, что знаешь об этом обруче все? Знаешь, что он значит? Парень попытался возразить, но она перебила его, схватив за руку. — Ты когда-нибудь был рабом, Джонатан? — Нет. И мое настоящее имя не Джонатан. Она взглянула на парня так, что стало ясно — сейчас ей плевать, какое у него имя. — Если ты никогда не был рабом, значит, ты ничего не знаешь! — Он отпустит тебя, если ты попросишь. — Ха! Как бы не так! Он не станет оскорблять султана. — Если ты… убежишь, вряд ли он будет… — Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о докторе Лугарде. И вот что я скажу тебе: если когда я и сбегу, меня не поймают! — Это и есть твой план? — Я бы не стала рассказывать о своем плане тебе! Он некоторое время смотрел на девушку, а потом спросил: — А почему ты попросила меня называть тебя «леди»? Ее голос стал тихим и жалким. — Странно, что ты запомнил это. — Не помню, чтобы я тебя так называл. Но я думал, что тебе этого хотелось. — Ну, хотелось. И я… думала удивить тебя, поразить. Потому что считала, что когда-нибудь мне потребуется твоя помощь. — Какая помощь? — Кто ты? — ответила она вопросом на вопрос. — Ты сказал, что твое настоящее имя не Джонатан. — Джереми.
«Раз уж Танат видел меня и знает, где я нахожусь, почему бы не назвать свое имя этой девушке?» — Ладно. Кто ты такой, Джереми? Ты ведь не простой рыбак из прибрежного села? — Кем бы я ни был, я хочу остаться твоим другом.
Джереми поборол страстное желание расспросить Карлотту о странном ящике из черного дерева и слоновой кости, который она вынесла из разрушенного храма. В данный момент он более всего не хотел быть втянутым в ее какую-нибудь тайну с древним сокровищем. — Мое настоящее имя — Джереми Редторн. Я действительно приплыл с верховий реки. Все мои близкие были бедными крестьянами и виноделами. И все они умерли. — Соболезную. Но ты что-то скрываешь. Мне страшно хочется узнать твой секрет, Джереми Редторн. И я уверена, что у тебя есть еще одно имя. — Не понимаю. . — Да ну? Все равно наверняка по рождению ты выше, чем хочешь казаться. Или даже выше, чем считаешь сам. — Нет, по рождению я ниже кого бы то ни было. Но… я недавно тут размышлял и пришел к выводу, что место рождения — вовсе не так значимо, как принято считать. — По-твоему, богатство и титулы тоже ничего не значат? — А где родилась ты? — с любопытством спросил он. — Мои родители были бедными людьми, но не были рабами.
Кажется, Карлотта решила, что и так сказала слишком много. На следующий вечер жизнь всех обитателей дома резко переменилась. Все началось с того, что Карлотта надерзила хозяину. Прежде это ей всегда сходило с рук, насколько знал Джереми. Но на этот раз ученый отбросил перо и резко отодвинул кресло, поворачиваясь к рабыне лицом. — Милочка, мы с тобой начали плохо ладить. А в последнее время просто отвратительно.
Она попыталась ответить какой-нибудь остроумной шуткой.
Ученый покачал головой, не особо вслушиваясь в ее слова. Прежде он тоже не обращал внимания на ее отговорки. Но сейчас он резко сменил свое отношение. — Я отдаю тебя Джону, — без намека на улыбку сообщил Арнобий. — Он несколько раз намекал, что ты ему нравишься. А мы с тобой уже не ладим, Карлотте пришлось прислониться к дверному косяку, чтобы удержаться на ногах. Но она не выдала своего состояния. , — Милорд, вы шутите. — Нет, констатирую факт. — Он повернулся к столу. — Завтра я оформлю бумаги. — Куда мне их отнести? Казалось, она еще не поняла всего ужаса своего положения. — Нет, не на этот раз. Эту бумагу я должен вручить сам. Он начал что-то писать. Некоторое время царило молчание, потом Карлотта сказала: — Милорд, это не смешно. — А я и не шучу, девочка. Я сказал, что отдаю тебя лорду Джону. Я слишком долго терпел твои выходки. Можешь оставить здесь свои вещи, пока он подыщет для тебя комнату. И, конечно, оставь себе все безделушки, которые я дарил тебе. Арнобий махнул рукой, отсылая рабыню.
Девушка стояла как громом пораженная. Джон радостно принялся выражать свой восторг, но так, словно она была верховым верблюдом или охотничьей собакой.
Бросив на него один-единственный взгляд, Карлотта повернулась и выбежала из комнаты. — Надеюсь, она не выкинет какую-нибудь глупость, а? — вопросил в пространство Джон. Никто не ответил.
Карлотта вернулась лишь через несколько часов. Джереми заметил, что она чем-то потрясена. Девушка была задумчивой.
Прошло несколько недель. Джереми научился играть роль слуги безукоризненно. У него всегда оставалось время, чтобы побродить по зеленым лужайкам или гулким мраморным залам.
Он также мог бы использовать свободное время, чтобы встречаться с девушками или женщинами… или с неким профессором. Все они были просто очарованы странным юношей. Если бы не угроза нового появления Таната, Джереми мог стать первым любовником на всю округу. Но эта угроза висела над его головой как дамоклов меч, отбивая все удовольствие. Он никак не мог позабыть Таната, который чего-то выжидал, играя с ним как кот с мышью.
Кое-кто начинал серьезно беспокоиться о судьбе Маргарет Шаландон, которая снарядила экспедицию на Священную Гору. Она отбыла незадолго до прибытия Джереми в Академию. Все с нетерпением ожидали вестей от их маленькой партии.
Постоянные военные стычки в этих краях наложили свой отпечаток на повседневную жизнь. Но борьба за власть между Морским лордом и прочими владыками почти никак не отражалась на делах Академии.
Леса на противоположной стороне залива начали одеваться в золотое убранство. В субтропиках осень вступала в свои права медленно и незаметно. Так долго болтаться в центральных залах Академии, как Джереми, было редкостью для прислуги. Конечно, его статус личного слуги был выше, чем домашнего работника или раба. Но он ведь никак не относился к Академии! Несколько раз юноше пришлось объяснять, что он даже не ассистент ученого и не аспирант. Его постоянно провожали удивленными взглядами, а его поведение заставляло щуриться ученых мужей — естественно, не тогда, когда он приходил по поручению хозяина. Не каждый решился бы отвлекать его господина по таким пустякам, как странности слуг. Джереми ощущал невыносимую тягу к библиотеке, возможно, безо всяких особых причин. Это место манило и звало его, здесь можно было увидеть и услышать массу нового. А волшебное Око, Ухо и Память Аполлона помогали понять большую часть информации и найти следующую. При первой же возможности паренек мчался в библиотеку и рылся в книгах. Ему казалось, что знания, которые он получает таким способом, принадлежат только ему. И чудилось Джереми, что эти новообретенные знания смягчат удар, не дадут ему разбиться, если он когда-нибудь сорвется в пропасть Памяти Аполлона.
- Предыдущая
- 29/80
- Следующая
