Всё меняется даже в Англии - Изаков Борис Романович - Страница 30

Откуда такие настроения? По-моему, они отражают моральный кризис общества.

О моральном кризисе заговорила «Таймс» в тот самый день, когда в парламенте начиналось обсуждение краха брюссельских переговоров об «Общем рынке».

«Если палата общин хочет добраться сегодня до сути дела, — писала «Таймс» в передовой статье, — она должна признать, что кризис политического и экономического положения Великобритании сводится к моральному кризису. Вопрос о побудительных мотивах никогда не ставился достаточно широко. В любой стране палка и морковка, а то и пуля или бриллиант могут на некоторое время возыметь эффект. Но история показывает, что человеческие общества поднимаются и падают, процветают или гниют в зависимости от того, во что они верят и за что ратует их образ жизни». Какая горечь звучит в этих словах!

Главный редактор консервативной газеты «Ивнинг стандард» М. Поуп пишет: «За последние десять лет произошло крушение старого морального кодекса… Прежний идеал честности и патриотизма выброшен на свалку… Старые идеалы рушатся, а заменить их печем». Поупу почти дословно вторит психолог Дж. М. Карстерз: «Сейчас общественная мораль представляет собой пустырь, где в беспорядке валяются обломки нарушенных нравственных устоев. Такие понятия, как честь или даже честность, звучат старомодно. Но ничто не заняло их места».

Брожение не миновало церковных кругов. Церковники горячо обсуждают книгу Робинсона, епископа Вулвича, — «Как перед богом». Он поведал, что не верит в бога как индивидуальную субстанцию, не верит в непорочное зачатие и многие другие догматы и предложил их пересмотреть. Вокруг книги разгорелась полемика: противники Робинсона называют ее еретической, однако он нашел и многих единомышленников.

Не осталась неприкосновенной и монархия.

Не так давно разразился громкий скандал, получивший отзвук в парламенте. Кто не видел на фотографиях или в кино гвардейцев в высоченных медвежьих папахах, несущих караульную службу у королевских дворцов? Этих дюжих молодцов показывают туристам как одну из самых главных достопримечательностей британской столицы, ее красу и гордость. Гвардейцы и гренадеры, удостоенные чести охранять особ королевской крови, пользовались известными привилегиями; они всегда кичились своим положением и крепко за него держались. Но вот целый взвод Шотландской гвардии «забастовал»: вместо того чтобы отправиться в караульное помещение Виндзорского дворца, солдаты разбрелись по Лондону, где их затем не без труда разыскали бросившиеся вдогонку офицеры.

Этот из ряда вон выходящий случай обсуждался в парламенте, где было даже произнесено неприятное для уха парламентария словечко: «мятеж». Военный министр доложил, что «коллективка» гвардейцев была направлена против жестких правил внутренней службы и против плохого питания. Он сообщил, что не хватает добровольцев и привилегированный полк Шотландской гвардии укомплектован лишь на треть: в 1-м (правофланговом) батальоне вместо 500–600 военнослужащих всего 200 человек. «Забастовщики», которых поддержала вся рота, отделались легкими дисциплинарными взысканиями; зато были смещены командир батальона и командиры двух рот.

Еще не так давно такой инцидент был бы в английских условиях совершенно немыслимым. Один из ста-рейших военнослужащих британской армии заявил корреспонденту «Дейли экспресс»: «За 38 лет моей службы я никогда не слышал ни о чем, что было бы даже отдаленно похоже на эту забастовку». В сегодняшней Англии сплошь и рядом происходят вещи, которые были прежде немыслимы.

Возьмите бурные сцены, разыгравшиеся по время посещения Лондона греческой королевской четой. По призыву прогрессивных организаций большая группа лондонцев потребовала освобождения греческих политзаключенных. Гости отправились в театр на шекспировский спектакль в сопровождении королевы Елизаветы и ее супруга принца Филиппа; власти надеялись, что в присутствии королевы лондонцы будут вести себя сдержанно. Не тут-то было. Демонстранты, собравшиеся у подъезда театра, освистали королевский кортеж.

Репортер «Дейли экспресс» сообщал с места происшествия: «Весь раскрасневшийся и дрожащий, министр внутренних дел мистер Брук сказал нам: «Сегодня вечером освистали королеву Англии, и я в бешенстве. Я никогда не думал, что нечто подобное может случиться в Британии, и я даже не знаю, когда в последний раз в нашей стране правящему монарху был оказан такой прием. Любое правительство может ожидать направленных против него демонстраций, но в Британии толпа всегда только приветствовала королеву и королевскую семью».

Хозяева Англии привыкли, что в стране все идет заведенным порядком. Но похоже на то, что бывшему министру Бруку при его темпераменте еще не раз придется дрожать от бешенства.

В английской литературе нередко высказывается утверждение, что британцы по своему национальному характеру — врожденные консерваторы. Так ли это? Как-никак Англия первой осуществила в XVII веке буржуазно-демократическую революцию. Английские рабочие впервые в истории выступили как организованная и боевая пролетарская сила. Нет никаких оснований считать англичан закоренелыми консерваторами.

Все, что происходит сейчас в Англии, говорит скорее о другом: о поисках британским народом новых путей. И недаром в политических салонах Лондона сейчас можно услышать даже из уст весьма консервативных деятелей сакраментальную фразу: «Мы все теперь социалисты».

Крепнут, хоть и медленно, ряды Коммунистической партии Великобритании. Я еще помню дискуссии на тему: не целесообразнее ли коммунистам распустить свою партию и включиться в индивидуальном порядке в лейбористское движение; вряд ли кому-нибудь из английских коммунистов придет сегодня в голову такая идея. Я знал ветеранов партии: Гарри Поллита, ее неутомимого генерального секретаря, Тома Манна, неукротимого организатора забастовок и пламенного трибуна, который зажигал своим словом рабочую аудиторию. («Ты отличный парень, Том!» — кричали ему из публики.) В ненастный осенний день я был на предвыборном собрании в Глазго, на котором выступал Уильям Галлахер, и слышал потом в стенах парламента его меткие реплики, заставлявшие поеживаться политических противников. Старая гвардия партии поработала не зря.

Приведу свидетельство буржуазного журнала «Стей-тист»: он констатирует, что коммунисты «пользуются большим влиянием в различных областях жизни страны».

В тридцатых годах коммунистическая партия имела в рабочем классе поддержку прежде всего среди безработных. Теперь она состоит в основном из промышленных рабочих; это объясняет, почему — несмотря на свою относительную немногочисленность — компартия пользуется растущим влиянием на заводах и в массовых пролетарских организациях.

Не могу отказать себе в удовольствии привести выдержку из отчета «Таймс» о выступлении в палате лордов коммуниста Вогана Филлипса, — он унаследовал после смерти отца титул лорда Милфорда. Репортер писал: «Сотня пэров — их удерживал на месте обычай, требующий добросовестного отношения к оратору, который выступает с речью в первый раз, — слушала со стоическим вниманием. Волнение аудитории выдавал только цвет лица какого-нибудь благородного лорда — из розового оно становилось багровым, да отрывистый смешок, да побелевшие суставы пальцев, сжимавших рукоятку слуховой трубки. Над головой лорда Милфорда хмурились на своих плинтусах и напрягали мускулы закованные в латы воинственные бароны прошлого. Норфолк и Оксфорд, Глостер и Кент играли своими мечами в бессильном бешенстве. В их дни этого бы никогда не случилось». Не правда ли, красочная картина?..

Большой и влиятельной силой стало в Англии движение за мир. Даже в глухих уголках, где вовсе не были в чести демонстрации, происходят массовые марши мира, — люди шествуют по дорогам со знаменами и плакатами, проводя в пути митинги, распространяя литературу, собирая средства в фонды мира. Борцы против ядерной войны устраивали «сидячие забастовки» на людных лондонских улицах, бросая вызов силам полиции, законам и самой миссис Грэнди. В «сидячих забастовках» принимали участие знаменитые писатели, артисты, художники, лучшие представители интеллигенции во главе со старым лордом Бертраном Расселом.