Десять вечеров. Японские народные сказки - Автор неизвестен - Страница 17

• Предыдущая
• 17/62
• Следующая

— Мы одиноки, нет у нас детей. Останься с нами навсегда.

— С радостью останусь, я ведь тоже одинока... А в благодарность за вашу доброту натку я для вас хорошего полотна. Об одном только прошу, не заглядывайте в комнату, где я ткать буду.

Взялась девушка за работу. Только и слышно в соседней комнате: кирикара тон-тон-тон.

На третий день вынесла о-Цуру к старикам сверток узорчатой ткани.

— Красота-то какая! — ахнула старуха.— Загляденье!

А старик поглядел на девушку и встревожился:

— Сдается мне, Журушка, что похудела ты. Щеки у тебя вон как впали.

Тут как раз пришел торговец Гонта. Ходил он по деревням, скупал полотно. Спрашивает:

— Ну что, бабушка, есть полотно на продажу?

— Кстати ты пожаловал, господин Гонта,— отвечает старуха.— Вот взгляни-ка. Это наткала дочка наша о-Цуру,— и развернула перед Гонтой во всю длину кусок мягкой пушистой ткани.

— О, прекрасная работа! Чудесный узор! Дочь твоя, я вижу, мастерица! — Гонта сразу полез в кошелек и щедрой рукой отвалил несколько монет.

— Червонцы! Целых десять червонцев! — заахали старики. Впервые на своем веку видели они золото. Как ярко сверкает оно на солнце! А какое желтое, желтее цветов сурепицы!

— Спасибо тебе, Журушка, спасибо! — от всего сердца поблагодарили девушку старик со старухой.— Заживем мы теперь по-новому.

Наступила весна. Пригрело солнце, сошли снега. Что ни день, прибегают к дому стариков деревенские дети:

— Сестрица Журушка, выйди к нам. Во что будем сегодня играть?

— Сегодня? Сегодня мы пойдем по горной тропинке в царство небесных фей.

Поднимут двое детей руки, изображая ворота, а Журушка запоет звонким голосом:

Станут дети проходить в ворота веселой вереницей и стариков позовут:

— Дедушка, пойдем с нами играть, бабушка, пойдем играть.

— Ха-ха-ха, да не тяните нас за руки так сильно!

Хорошо было детям играть с Журушкой.

Но вот как-то раз снова пожаловал Го?нта.

— Здравствуй, дедушка! Не найдется ли у тебя опять такого же полотна, как в прошлый раз? Продай мне!

— Нет, и не проси. Дочке моей о-Цуру нельзя ткать, очень она от этого устает.

Но Гонта чуть не силой всунул старику в руки кошелек, доверху набитый червонцами.

— Я заплачу тебе еще дороже! Но уж если ты не согласен, вперед не жалуйся! Не буду больше покупать полотно у твоей старухи, так и знай,— пригрозил злобный Гонта и пошел прочь.

— Беда, беда! Как же теперь быть? — стали совещаться между собой старик со старухой.

О-Цуру услышала за стеной их разговор.

— Дедушка, бабушка, не тревожьтесь, успокойтесь. Я опять натку полотна. Но уж это будет в последний раз. Прошу вас только, не заглядывайте в ту комнату, где я буду работать.

Пошла девушка в ткацкую комнату и затворила дверь наглухо. Вскоре послышался за стеной быстрый-быстрый стук: кирикара? тон-тон-тон, кирикара? тон-тон-тон.

День и другой и третий стучит ткацкий станок.

— Журушка, кончай скорее, будет тебе! — тревожились старик со старухой.— Как бы себе не повредила...

Вдруг послышался голос:

— Ну как, готово полотно? Покажите мне.

Это был Гонта.

— Нет, показать нельзя. О-Цуру запретила к ней входить.

— Ого! Вот еще выдумки! Ну, а я и спрашивать у нее не стану!

И Гонта настежь распахнул двери.

— Ой, там журавль, жу-жу-равль,— испуганно забормотал он.

В самом деле, стоит за ткацким станком журавль.

Широко раскрыл он свои крылья, выщипывает у себя клювом самый нежный мягкий пух и ткет из него полотно: кирикара? тон-тон-тон, кирикара? тон-тон-тон.

На другое утро прибежали дети звать о-Цуру:

— Журушка, выйди к нам. Много снега выпало... Можно в снежки поиграть.

Но в ткацкой комнате все было тихо.

Испугались старик со старухой, раздвинули сёдзи[*], видят: никого нет. Лежит на ткацком станке прекрасное узорчатое полотно, а кругом журавлиные перья рассыпаны...

Под вечер закричали дети во дворе:

— Дедушка, бабушка, идите сюда скорее!

Выбежали старики, глядят... Ах, да ведь это журавль. Тот самый журавль! Курлычет, кружится над домом. Тяжело так летит, перья-то почти все у него выщипаны.

— Журушка, наша Журушка! — заплакали старики.

Поняли они, что это журавль, спасенный стариком, оборотился девушкой... Да не сумели они ее удержать.

— Журушка, вернись к нам, вернись!

Но все было напрасно. Грустно, грустно, точно прощаясь, крикнул журавль в последний раз и скрылся в закатном небе.

Давно-давно жили старик со старухой. Вот как-то утром стали они дом подметать. Старуха горницу подметает, а старик кухню. Нашел в углу горошину и радуется:

Стал старик советоваться со своей старухой, как тут быть, горошинка и проскользни у него между пальцев. Упала на земляной пол и покатилась. Катилась, катилась и попала в мышиную норку.

— Стой, стой, держи! Вот горе, вот беда! В кои веки горошинку нашел, круглую, сладкую, а она от меня укатилась. Старуха, неси топор!

Шумит дед, из себя выходит. Принесла старуха топор. Раскопал старик топором проход пошире и полез в мышиную норку. Лез, лез и очутился под землей. Пошел он вперед, громко распевая:

Вдруг видит он: стоит у самой дороги каменный Дзидзо?-сама[*].

— Не видал ли ты, Дзидзо-сама, моей горошинки? — спрашивает старик.

— Видать-то видал, но вот беда, поднял я ее с земли, сварил и съел,— отвечает Дзидзо-сама.

— Ха-ха, вот оно как! Ну, тогда не о чем и толковать. Съел, и на здоровье. Пойду к себе домой.

Собрался старик идти домой ни с чем. Дзидзо-сама пожалел его:

— Дедушка, дедушка, подожди немного. Не отпущу тебя с пустыми руками.

— Что ж ты для меня можешь сделать, Дзидзо-сама?

— Я дам тебе добрый совет. Ступай дальше по этой дороге, увидишь красные сёдзи, это мышиный домик. Мыши сейчас к свадьбе готовятся, рис в ступке толкут. Ты им подсоби. Потом иди дальше. Увидишь черные сёдзи, это логово чертей. Будут черти в кости играть. Крикни петухом три раза, черти убегут, а тебе все их деньги достанутся.

— Вот спасибо тебе за науку,— сказал старик и пошел дальше, все вниз и вниз. Вдруг увидел он красные сёдзи.

— Эй, хозяева! Есть ли кто дома? — крикнул старик.

Выглянула тут мышка-невеста в свадебном наряде, спрашивает:

— Ты зачем к нам, дедушка, пожаловал?

— Слышал я, что у вас свадьба, вот и пришел вам подсобить рис в ступке толочь.

— А, вот это хорошо! Нам как раз помощник нужен. Подсоби нам, дедушка, скорее,— и пригласила старика в дом.

А в доме все так красиво убрано! В первой комнате стоят красные лакированные чашки на красных лакированных столиках и бронзовые жаровни. Во второй комнате шелковые халаты развешаны. Столько их, что и не счесть! А в третьей комнате много-много мышей. Толкут они в ступке чистое золото — звяк-звяк-звяк, припевая:

• Предыдущая
• 17/62
• Следующая