Выбери любимый жанр

Поединок в горах - Смирнов Виктор Васильевич - Страница 2


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

2

— Между прочим, у нас такая работа, что нервные не выдерживают, — говорит Петюк, не глядя на меня.

Пугает. Хочет, чтобы я сразу признал его авторитет.

— Со смертью сутками, как дитя с матерью, — добавляет он. Рубль длинный, а жизнь короткая.

— Я в армии взрывчатку возил, — говорю я тоже как бы невзначай. — Потом два года на «четвертаке».

Петюк крутит настройку транзистора. «Вы рождены для неги томной», — поет приемник. Рев грузовика заглушает голос.

— На квартиру советую пойти к баптистке Фене: угол имеется свободный. Заеду утром. Будь бай, — Петюк соскакивает со ступенек.

Солнце уже поднялось над горами. Куда ни повернись — лесистые сизоватые громады, а на самой вершине изломы хребтов, присыпанные снегом. Поселок лежит на дне каменной чаши.

Собственно, весь Козинск — одна длинная улица, вытянувшаяся километров на пять вдоль шоссе. В ширину поселку расти некуда. Горы, как две ладони, держат в пригоршнях шоссе и дома.

Асфальтовая ленточка тракта разрезает шоферскую «столицу», уходит за горы и обрывается там. Но, оборвавшись, не умирает. Разветвляясь на короткие, как щупальца, ухабистые дороги, она дает жизнь новостройкам.

Для меня Козинск чужд и холоден. Я иду по дощатому тротуару, и машины осыпают меня каплями грязи. Здесь гораздо теплее, чем в Иркутске. Говорят, микроклимат.

Один из мальчишек, отчаянно шныряющих по шоссе на самокатах, показывает мне дом тети Фени. Это солидное бревенчатое строение, украшенное деревянными кружевами.

Все в ломе пронизано чистотой и строгостью. «Баптистка Феня», скрестив руки на груди, в упор изучает меня, У нее сморщенное личико с большим ртом и немигающими глазками.

— Сколько за все?

Хозяйка не страдает глухотой, но делает вид, будто плохо слышит. После того как ей скажешь что-то, она долго глядит в лицо, будто хочет раскусить подвох.

— Двадцать.

От баптистки можно было ожидать более христианского отношения. Но я соглашаюсь не раздумывая.

— Не курить, не пить, компанию не водить, — переходит в наступление тетя Феня. — Я человек тихий, религиозный.

— Ладно, — соглашаюсь я и бросаю чемодан на жесткое дощатое ложе в углу избы. — Сойдемся как-нибудь. Где здесь у вас кладбище?

— Кладбищу-у? — переспрашивает хозяйка, по-чалдонски укая. — За мостом, однако. Это тебе зачем?

— Надо.

Улица упирается в шумливую речушку. На том берегу белеют кресты. Кладбище открывает передо мной ряды фанерных и бетонных обелисков со звездочками. Кое-где у подножья их вставлены автомобильные рули. Березки склоняют над могилами голые ветви.

Девушка в коротком коричневом полушубке — тонкая талия подпоясана ремешком — проходит мимо, опустив голову и чуть было не наткнувшись на меня. Я едва успеваю посторониться. Горе ведет ее меж могил, как поводырь.

Я нахожу песчаный холмик, где нет пожухлой травы. Фанера, из которой сколочен обелиск, успела потрескаться.

— Здравствуй, Жорка, — говорю я.

Поединок в горах - i_003.png

Фотокарточка под стеклом пожелтела и съежилась. Я знаю эту карточку. Это я снимал Жорку три года назад.

Теплый ветер съедал тогда последний снег на сопках. Жорка воткнул в петлицу клейкую веточку с лиловыми цветами. С нами была Галочка, бетонщица с Иркутской ГЭС.

Мы прошли к Ангаре, чтобы посмотреть, как всплывает донный лед. В воде дрожали белые облака. Шуга уже прошла, но там, в речной глубине, шла таинственная весенняя работа. С плеском и фырканьем выскакивали на поверхность огромные глыбы льда, оторванные течением от донных валунов.

Каждый раз, когда выскакивала льдина, Галочка вздрагивала и прижималась К Жоркиному плечу. И каждый раз я ощущал укол ревности. Мне нравилась Галочка.

— Ну-ка, щелкни, — попросил Жорка и протянул мне «ФЭД».

Потом в разгаре душного сибирского лета ко мне пришла заплаканная Галочка и сказала, что Жорка не хочет с ней встречаться, чтобы не ссориться со мной и не нарушать дружбу. Она просила меня поговорить с Жоркой. Я поговорил, а Жорка оборвал меня и назвал слюнтяем. Такой уж он был странный и резкий парень. С Галочкой никто из нас больше не виделся. А снимок остался у Жорки. Эх, Жорка…

Я нагнулся, чтобы подравнять холмик, и заметил, что моей заботы не требуется. Кто-то следил за могилой. У обелиска лежал букетик подснежников.

Случается так в осенние дни, когда первые заморозки сменяются оттепелью, что вновь зацветают подснежники, обманутые возвращением солнца. Я поднял букет. Тонкие мохнатые стебли были перевязаны голубой ниткой. Цветы еще не успели завянуть. Кто-то совсем недавно принес их сюда. Неведомый друг.

Кроме девушки в коричневом полушубке, я никого не видел на кладбище. Может быть, она как раз и есть тот человек, которому я могу довериться и разорвать, наконец, завесу одиночества, встретившую меня в чуждом, неуютном Козинске?

Она, наверно, знала Жорку, многое может рассказать…

Одним прыжком перемахиваю через изгородь и скатываюсь с откоса к мостику. Шоссе лежит впереди ровное, как линейка, поблескивая под солнцем, и далеко, у ворот автобазы, я вижу тоненькую фигурку девушки. Теперь уж я не потеряю ее.

С грохотом, высекая искры цепью заземления, меня обгоняет бензовоз. Девушка поднимает руку. Машина тормозит, раскрывается дверца, и через минуту на шоссе нет ни девушки, ни бензовоза.

Кто она? Где ее искать? Я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Занавес неожиданно опустился, поставив точку в этой короткой немой сцене. Я снова один…

Букет подснежников

— Интеллигенция! — ревет зычный голос. — Вставай материальные ценности производить!

Кулаками растираю глаза и, наконец, вижу перед собой долговязого парня в кожанке. Ага, Петюк.

Одеваюсь с виноватой поспешностью. Мой наставник насвистывает и крутит транзистор.

На улице льет дождь. Еще совсем темно. Ни гор, ни неба, ни дороги — ничего не видно.

Рядом с избой, светя подфарниками, дружелюбно рычит новенький ЗИЛ. В кабине пахнет краской. Диктор из пластмассового ящичка, висящего на боку у Петюка, рассказывает об урожае мандаринов.

В лучах фар несутся косые струйки дождя. Петюк ведет машину на большой скорости, уверенно и дерзко.

У диспетчерской мы останавливаемся, и я иду вместе с Петюком посмотреть, как здесь оформляют документы.

У окошка толпятся шоферы в замасленных спецовках, воздух насыщен запахом бензина и табака. Петюк со своей курточкой и транзистором здесь прямо-таки «стиляга». Кого-то он хлопает по плечу, кому-то сдвигает на нос кепку, но многие не здороваются с ним. Завистники, наверно.

Петюк протискивается через толпу и через несколько минут возвращается с путевым листом.

— Поехали!

— Петюк везде без мыла пролезет, — бросают из очереди.

Мой наставник оборачивается: кто подал реплику? Это молодой парень, румяный, широкоплечий, со спокойным и умным лицом. Петюк выходит из диспетчерской, не ответив.

На погрузочной площадке мы цепляем к нашему тягачу полуприцеп, на котором, привязанный тросами, стоит трактор. Уже светает, когда выезжаем на шоссе. Темные горы проступают из сетки дождя. Дорога, вся в свинцовых лужах, ведет машину все выше к перевалу. Щетки смахивают морось со стекла.

Здорово это — снова вернуться к баранке. Забываются все вчерашние неурядицы. Я люблю автомобили, и езду, и дорогу, бегущую под колеса. Кажется в такие минуты, что нет ничего, чего бы не мог совершить. Ты хозяин всего окружающего — рек, полей, гор, деревень, встречающихся на пути.

Не зря Жорка так ценил свою профессию и остался ей верен до конца…

— Эй, Василий! — толкает локтем Петюк. — Гляди, примечай, ведь сам ездить будешь.

ЗИЛ лезет в гору. Петюк утопил педаль акселератора, но двигатель задыхается, пора переходить на низшую передачу. Петюк бесшумно, с короткой прогазовочкой, переключает рычаг. Ни рывка, ни скрежета. В кошачьих ловких движениях чувствуется большой мастер.

2
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело