Сказки среди бела дня - Ягдфельд Григорий Борисович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/38
• Следующая

— Ну что, мальчик?

Федя обернулся. Перед ним стоял маляр и улыбался.

— Ой! — закричал Федя. — Я вас искал-искал!

И спросил маляра про тайну кисти.

— Так это очень просто, — сказал маляр. — У тебя кончилась краска. Каждые полчаса кисть нужно обмакивать в ведро. Вот так.

Маляр взял из рук Феди кисть, обмакнул в ведро и отдал.

— Всё дело в краске, — сказал он, передавая Феде ещё и ведро.

— Вот спасибо! — радостно воскликнул Федя. Он хотел сейчас же пуститься с кистью и ведром в мастерскую, но маляр его остановил. Ведь этот маляр был добрый волшебник и знал всё, что случилось с Федей и Люсей и что будет дальше.

— От тебя зависит жизнь Люси, — сказал он.

— Значит, вы всё знаете? — Федя был изумлён.

А маляр продолжал:

— Ты должен уничтожить резинку злых волшебников. И если тебе это удастся, ты спасёшь нашу улицу и наш завтрашний праздник. А теперь беги!

Федя помчался по улице с ведром и кистью, роняя на мостовую золотые капли. К мастерской он подбежал как раз в то мгновение, когда — это мы уже знаем — Абракадабр стёр волшебной резинкой метлу.

Увидев, что метла появилась опять, старичок в ярости взмахнул резинкой и стёр барометр Ромашкина. Но и барометр появился таким же чудесным образом. Это Федя, притаившись за дверью, сказал: «Кисть, а кисть, хочу барометр!» Немеющими руками Абракадабр стёр чулок, но в то же мгновение в руках бабушки Лиды появился новый чулок. И Федя вошёл в мастерскую с кистью наперевес.

— Чур, я один! — крикнул он.

Злой волшебник бросился в битву. Он подбежал к окну, за которым виднелся Федин дом, взмахнул резинкой и стёр половину дома. Все ахнули. Но Федя вскричал: «Кисть, а кисть...» — и стёртая часть дома появилась опять такая же нарядная, с блистающими окнами.

Абракадабр не терял ни секунды. Подняв резинку, он бросился на Федю. Но и Федя не терял ни мгновения. Он поднял кисть. Волшебная резинка и волшебная кисть встретились, столкнулись, ударились друг о друга.

Загрохотал гром так, что всё ржавое железо в мастерской подпрыгнуло и повалилось. Искры посыпались от кисти и резинки. Но Варфоломей теперь ничему не удивлялся и спокойно выметал искры метлой. Кот Василий, дико мяукая, метался по мастерской с такой скоростью, что в воздухе оставался чёрный чертёж его движений, не сразу исчезавший. Барометр Ромашкина показывал «бурю». Ища спасения, кот прыгнул в чулок бабушки. И когда старушка испуганно заглянула в чулок, она увидела горящие из глубины два огня — зелёный и красный.

А что делалось на улице! Вихри, вылетавшие из мастерской дырок, срывали шляпы с прохожих и уносили под облака. И хозяйки в домах, слыша раскаты грома, думали, что идёт гроза, закрывали окна и выключали электрические чайники и утюги.

Вдруг раздался последний, самый страшный удар грома, и всё стало тихо. Это Федя ловким ударом вышиб резинку из рук Абракадабра.

Резинка упала в волшебное ведро с краской. Раздалось такое шипение, будто выгнули спины тысячи котов или, по меньшей мере, продували котёл паровоза. И Ромашкин увидел, что стрелка барометра пошла на «тихо».

А дворник Варфоломей, один сохранявший полное спокойствие, подошёл к бабушке Лиде, взял из её рук чулок и вытряхнул кота в ведро с краской. Над ведром поднялось облако. И все увидели, что краска в ведре сделалась чёрной, а из ведра, отряхиваясь, выскочил белоснежный кот и, нежно мурлыча, стал тереться о ноги Варфоломея.

И злой волшебник сразу стал добродушнейшим старичком. Он ласково улыбался всем и потирал ручки.

— Где Люся? — спросил его Федя.

— В сундуке; а что? — сказал Абракадабр.

Федя подошёл к сундуку и сказал заклинание.

— Танганьика, Бангвеоло, Мверу, Зван, Чад!

Как известно, при помощи этого заклинания можно ключиком от портфеля запереть сарай для дров, несгораемый шкаф и даже ворота Дорогомиловской пожарной команды.

Замки сразу открылись, из сундука выскочила Люся и кинулась на шею бабушке.

— Бабушка! — крикнула она. — Как хорошо, что ты пришла! Я кричала-кричала из сундука! Разве вы не слышали?

— Не слышали, — сказала бабушка, плача от радости.

А Ромашкин, осматривая сундук, деловито сказал:

— Это, наверно, волшебный сундук. Нельзя ли с его помощью предсказывать погоду? Да вы всё равно не скажете! — махнул он рукой. — Вы нехороший!

— Кто вы такой? — сурово спросил дворник волшебника.

— Абракадабр, — сказал старичок.

— Такой фамилии нет, — сказал дворник.

Старичок, хныча, протянул удостоверение:

— Я инвалид тринадцатой группы.

— Такой группы нет, — сказал дворник.

Тут Федя услышал, как далеко на башне пробили часы. Обеденный перерыв кончился. С кистью и волшебным ведром Федя помчался домой.

В мастерской дырок всё ещё трудно было дышать от запаха горелой краски и палёной резины. Варфоломей и Ромашкин посадили Абракадабра в инвалидную коляску и повезли в домовую контору. Мимо по улице весело шли ремонтные рабочие.

Абракадабр злобно смотрел, как один из них надел шлем и взял в руки шланг, чтобы пустить последнюю струю краски на стену дома; как другой сел на каток под зонтик, чтоб прогладить последнюю полосу асфальта. На всех лицах было написано: завтра праздник! И на самой улице было написано: завтра праздник!

Праздник приближался. И вдруг на этой улице, которая наряжалась и прихорашивалась к празднику, Абракадабр увидел Большого Ушана. Ни о чём не подозревая, посланник короля вышел из какого-то подъезда, насвистывая и пряча в карман очередную даму пик. Волшебники встретились глазами. Большой Ушан отшатнулся, понял — всё кончено, оглянулся, куда бежать, поискал глазами что-нибудь серое, чтобы скрыться. Но тумана не было в этот солнечный день. До сумерек было ещё далеко. Внезапно в механической прачечной открыли окно, и оттуда вырвалось облако пара. Не раздумывая, Большой Ушан бросился в это облако, и, когда оно растаяло, посланник короля пропал неизвестно куда.

«Вот ловкач!» — подумал Абракадабр. Он почувствовал, что от злости перепонки крыльев в его горбе встали торчком.

Рядом раздалось знакомое « р-р-р»... Это Тузик, лёжа в воротах, рычал на волшебника. Тузик знал уже всё, что произошло, потому что золотые капли вели к мастерской, запах палёной резины не успел растаять, да мало ли ещё сохранилось других следов, понятных с полувздоха собачьему носу. Поглядев вслед Варфоломею, катившему коляску с волшебником, Тузик подошёл к столбику, и все запахи, которые скопились на кончике его влажного носа, отпечатал на подсохнувшей краске. Так у ворот снова открылся собачий журнально-газетный киоск. 

Подбегая к дому, Федя увидел, что маляр поднимается на люльке вверх. Помахав Феде рукой, он что-то крикнул и показал на окно под крышей. Федя помчался домой.

Он вбежал в свою комнату как раз в ту секунду, когда снизу, за окном, выплыла кепка маляра в разноцветных пятнах. Маляр подмигнул Феде.

— Волшебная резинка уничтожена! — сияя, доложил мальчик.

— Что-о?! — не понял маляр.

— Абракадабр пойман.

— Какая ещё абракадабра?

И люлька маляра поплыла вверх.

Федя выглянул за окно. Маляр уже красил своей кистью лепной карниз под крышей. Мальчик сполз с подоконника в комнату и открыл рот: ни скафандра, ни шкуры белого медведя, ни банок с жемчужным порохом — ничего этого не было.

В дверях щёлкнул ключ, и вошла Катя.

— Ну, теперь можешь погулять, — благосклонно сказала она. — Только недолго.

• Предыдущая
• 13/38
• Следующая