Сказки среди бела дня - Ягдфельд Григорий Борисович - Страница 36

• Предыдущая
• 36/38
• Следующая

Кракс выскочил из машины и погнался за Лилей. Она пищала и отбивалась, но он её схватил, бросил в машину на сиденье и повёз к себе домой.

Всю дорогу Лиля громко ревела.

— Пётр Петрович пожертвовал собой! И Алла Павловна… А я — дура… Что, я не могла спрятаться за водосточную трубу?.. И кто меня дёргал за язык — говорить про волшебное лекарство?! Неужели я не могла сказать, что это корм для рыбок?! Теперь Тата умрёт, и я буду виновата…

Но Кракс не обращал на её рёв никакого внимания. Спешить ему было некуда, Лиля была в его руках. Поэтому, придя домой, он не торопясь надел халат и привычно включил телевизор. Шла утренняя детская передача из Дворца пионеров.

Посадив Лилю на стол, Кракс потёр руки и жадно начал копаться в её пакетиках.

— Ну, аспирин — это каждый знает, это ясно, это — слабительное, — бормотал он. — Конфетти и серпантин — тоже ясно, этим мусорят на ёлках. А где же волшебное лекарство?

— Зачем вам волшебное лекарство? Разве вы заболели? — спросила Лиля.

Кракс презрительно поглядел белёсыми глазами навыкате и вдруг узнал её:

— Погоди, погоди! Это ты тогда барабанила на рояле?

Лиля гордо молчала.

— Вот и доигралась! А теперь: или ты мне немедленно отдашь волшебное лекарство, или… — он подумал и прорычал: — Или я тебе оторву голову!

— Отрывайте! — гордо сказала Лиля. — Но я ничего не скажу!

И поглядев на детей, качавшихся в телевизоре на качелях, крикнула им:

— Прощайте, братцы!

Схватив ножницы, Кракс кинулся на Лилю. Она храбро укусила его за палец. «Ай!» — замахал он рукой. А Лиля схватила пакетики с волшебным лекарством и побежала во весь дух по столу. Она давно заметила висевшие под потолком шарики — те самые, зелёный и красный, на которых они вечером прилетели. Ниточки от шариков свисали над столом.

Лиля подпрыгнула высоко, как только могла, но ниточку не достала.

У Кракса во рту показался золотой мостик — он захохотал, не спеша поднялся, прошёлся вокруг стола, протянул руку, чтобы схватить Лилю, и — надо же! — поскользнулся и на ровном месте упал. Мало того, на свой знаменитый стол рококо он опрокинул графин, в котором плавал чайный гриб, скользкий и отвратительный.

Это окончательно вывело Кракса из равновесия. Вскочив, он с проклятием бросился к Лиле. В отчаянии она заметалась и вдруг услышала:

— Лиля!.. Сюда!..

Откуда это?! Ах, вот что! В телевизоре рядом с качелями стоял Могэс и делал ей знаки, а дети с качелей кричали:

— Лиля!.. К нам!..

Раздумывать было некогда. Увернувшись из-под руки Кракса, Лиля прыгнула прямо в телевизор. Правда, Кракс схватил её на лету за ногу, но в его руках осталась только красная туфелька с помпоном. А Лиля уже уносилась на качелях в глубь изображения.

Кракс остолбенел. Он тупо глядел на маленького Могэса, который любезно поклонился ему и исчез. Над профессором элоквенции смеялись в телевизоре дети. Качаясь на качелях, Лиля показывала ему язык и дразнила пакетиком с волшебным лекарством.

— Сейчас я вам покажу! — прохрипел Кракс.

Дьявольски улыбаясь, он зашёл за телевизор и вырвал вилку из штепселя. Изображение стало меркнуть. Кракс торжествующе захохотал. В то же мгновение качели вынесли из гаснущего телевизора Лилю вперёд, она взлетела к потолку.

Не успел Кракс опомниться, как Лиля схватила ниточки обоих шариков и на двух шарах — зелёном и красном — вылетела в окно.

Хрюкнув от ярости, Кракс устремился к окну, высунулся; куда там! Лиля взлетала всё выше, к ломаной линии крыш.

Тогда Кракс размахнулся и злобно швырнул ей вслед красную кукольную туфлю с помпоном; туфля упала на тротуар и осталась лежать под водосточной трубой.

Тата металась по кровати. Глаза её были открыты, но она ничего не видела. «Что делать?» — думала мама, которая тоже не видела ничего, кроме дочки. Она не замечала ни хмурого утра, ни даже того, что куда-то исчезли куклы и воздушные шарики.

У неё всё падало из рук. Чтоб немножко успокоиться, она принялась стирать, налила воду в таз, бросила туда Татино платье и так и оставила. Взялась шить; сначала никак не могла попасть ниткой в иголку. Потом Тата сказала что-то неразборчивое, и Галина Ивановна бросилась к ней, куда-то воткнув иголку. Она не могла заняться ничем.

«Подожду ещё час…» — тоскливо подумала она. Но не выдержала, накинула платок, чтоб бежать за доктором Краксом.

Но не выдержала, накинула платок, чтобы бежать за доктором Краксом.

- Подожду до восьми, - сказала она вслух.

Постояла, поколебалась, посмотрела на тяжело дышавшую Тату и все-таки помчалась за доктором.  Хлопнула парадная дверь.

— Пить… — прошептала Тата.

Ей никто не ответил. В комнате было так тихо, что даже маленькие часики, лежавшие на комоде, стали слышны. Было так тихо, как только может быть тихо. Так тихо, что даже не объяснить.

Внезапно со звоном распахнулась форточка и влетела Лиля на двух воздушных шарах; одной рукой она держалась за ниточки, а другой прижимала к сердцу лекарства.

— Вставай! — весело кричала она. — Я принесла волшебное лекарство!

Тата улыбнулась самыми уголками губ и сказала: «Мамочка» — из чего видно, что она Лилю не узнала. Ничего, скоро узнает, лечение-то ещё не началось!

Опустившись на кровать, Лиля разложила пакетики.

Самое трудное было притащить чайник, хотя он и стоял рядом на столике. Обняв его и прижав к животу, Лиля спрыгнула на подгибающихся ножках со столика, всунула Тате в рот таблетку аспирина и дала запить из носика чайника.

А потом… Потом началось лечение! Лиля взлетела на шарах к потолку, поболтала в воздухе ногами (заметьте, на одной из них не было красной туфельки) и горстями начала расшвыривать конфетти. Голубые, синие, розовые, зелёные кружочки осыпали Тату, и всю постель, и все лекарства, и всю комнату… Как будто здесь начинается бал!

Но это не всё. Лиля привязала к ниточкам воздушных шаров ленты серпантина. Шары взвились под потолок, и по всей комнате разлетелся, развернулся, раскинулся пёстрый шатёр разноцветных нитей. И всё стало совсем похоже на бал.

В это мгновение солнце прорвалось сквозь тучи и засверкало среди нитей серпантина.

Тата открыла глаза и увидала, или ей показалось, что перед нею, словно в блестящем тумане, закачались, поплыли и ожили на столике лекарства. Они высоко подняли сигнатурки и прозвенели стеклянными голосами:

— Да здравствует волшебное лекарство!

Профессор Ипеккакуана сказал дрогнувшим голосом:

— Коллеги! Мы больше не нужны! Тата здорова!

И все лекарства выстроились по ранжиру и сделали по столику прощальный круг. Профессор Ипеккакуана шествовал впереди. Он подошёл к краю столика, мгновенье помедлил и бросился вниз головой, то есть вниз пробкой, в таз с водой, стоявший на полу. Раздалось мелодичное «блям!». И все лекарства — одно за другим — последовали за профессором. Раздалось тринадцать «блям», и всё стихло. Столик возле кровати был пуст, как у здоровой девочки.

— Как весело! — прошептала Лиля и засмеялась.

Тата села на кровати, потянулась, потом зевнула, потом улыбнулась и сказала:

— Спасибо, Лиля!

— Ах, — сказала Лиля. — Что это со мной? Мне кажется, что у меня вот такое сердце! — И развела кукольными руками так широко, как могла.

В то же мгновенье её ноги и подбородок стали отдаляться друг от друга с непостижимой быстротой. И она превратилась в обыкновенную девочку, сидевшую на кровати и смотревшую на Тату сияющими глазами.

— Лиля! — крикнула Тата.

И девочки бросились друг другу в объятия.

• Предыдущая
• 36/38
• Следующая