Двуликий адмирал - Черная Людмила Борисовна - Страница 15

Батальон III был расквартирован в Бадене, неподалеку от Вены. Он проводил свои разбойничьи операции в Юго-Восточной Европе и соответственно был укомплектован лицами, знавшими языки народов этой части континента.

В ходе войны в дивизию «Бранденбург» были включены специальные формирования для действий в странах Ближнего и Среднего Востока и Южной Азии. Так были образованы «персидская» рота, «индийский», «афганский» и «германо-арабский» легионы.

Канарис уделял исключительное внимание дивизии «Бранденбург», пытаясь превратить ее в свою «лейб-гвардию». Он боролся против всяких попыток вывести ее из подчинения абверу. Только после ареста Канариса, в июле 1944 года, дивизия «Бранденбург» была переименована в гренадерскую танковую дивизию «Бранденбург» и включена в танковый корпус «Велико-Германия». Лишь отдельные соединения сохранили самостоятельность и по-прежнему использовались для выполнения диверсионных заданий.

Путь дивизии «Бранденбург» отмечен дикими зверствами и массовыми убийствами гражданского населения, разграблением и уничтожением огромных материальных и культурных ценностей. Всюду, куда ни ступала нога молодчиков из абверовской дивизии, совершались особо жестокие и коварные злодеяния. Самые страшные преступления творило «домашнее войско Канариса» (так называли его в абвере) на советской территории. Особенно зловещую память о себе оставили батальоны «Нахтигаль» и «Бергман».

Уже в 1940 году, когда гитлеровский генштаб окончательно разработал свой пресловутый план «Барбаросса» — план нападения на Советский Союз, — в абвере родился проект создания специального диверсионно-бандитского соединения, которое должно было действовать на территории СССР. Его формирование началось в Крынице (Польша) уже в первые месяцы 1940 года. В это «дочернее» соединение дивизии «Бранденбург» набирались буржуазные украинские националисты и уголовники, группировавшиеся вокруг старого агента разведки Канариса Бандеры и бежавшие из Западной Украины после ее воссоединения с Советским Союзом.

«Скрепляющим материалом» в этой разношерстной банде служили агенты абвера. Шайку преступников назвали, словно в насмешку, батальон «Нахтигаль» («Соловей»).

Батальон, общей численностью примерно в тысячу человек, состоял из четырех рот и подчинялся второму отделу абвера. Идеологическим и политическим руководителем «Нахтигаля» стал Теодор Оберлендер. В 1940 году Оберлендер совмещал должности «сотрудника абвера-II» и «эксперта по вопросам Востока». Это один из тех сотрудников Канариса, которые были более удачливы, нежели сам адмирал. Оберлендер, бывший не только вдохновителем террора и репрессий, «теоретиком» наиболее гнусных методов ведения войны, диверсий и саботажа, но и непосредственным участником злодеяний, пришелся по душе боннским реваншистам и даже получил в послевоенной Западной Германии министерский портфель.

По свидетельству Леверкюна[6], одного из видных сотрудников Канариса, уже зимой 1940/41 года в лагере абвера Нойхаммер (неподалеку от Лигница) полным ходом шло обучение «вояк» из «Нахтигаля».

Полковник Эрвин Штольц, заместитель начальника абвера-II, 25 декабря 1945 года показал на суде в Советском Союзе:

«В марте или апреле 1941 года мой шеф начальник абвера-II полковник (ныне генерал) фон Лахузен вызвал меня в свой кабинет и сообщил, что вскоре состоится военное нападение Германии на Советский Союз. В связи с этим он приказал мне использовать все данные о Советском Союзе, которые находятся в распоряжении второго отдела, для необходимых мероприятий по саботажу против СССР.

Примерно в то же время Лахузен познакомил меня с приказом штаба фюрера, который содержал директивы для подрывной деятельности на советской территории после нападения Германии на Россию…

В этом приказе указывалось на то, что для поддержки блицудара против Советского Союза абвер-II должен развернуть подрывную работу против России с помощью сети доверенных лиц для разжигания национальной розни между народами СССР.

Кроме того, для военных действий на территории Советского Союза предлагалось подготовить специальную военную часть — полк 800 дивизии «Бранденбург», который непосредственно подчинялся шефу абвера-II Лахузену.

Для выполнения этих задач полк, который состоял в основном из лиц немецкой национальности, но не немецкого подданства, должен был вопреки всем международным правилам ведения войны использовать военную форму и оружие противника для своей маскировки».

Уже из показаний Штольца видно, что абвер разработал обширную программу диверсионной работы на территории Советского Союза. Одна из важных составных частей этой программы была поручена батальону «Нахтигаль».

18 июня 1941 года, т. е. за четыре дня до нападения Гитлера на Советский Союз, батальон получил приказ подтянуться к советской границе.

Его расквартировали в 30 километрах от города Разымно. Здесь головорезы из «Нахтигаля», соответственным образом вымуштрованные, дожидались своего часа. 22 июня «Нахтигаль» вошел в Разымно, а через три дня двинулся по направлению к Львову…

Поистине кровавый и чудовищный путь батальона «Нахтигаль» начался с советского города Львова, куда он вступил утром 30 июня 1941 года.

Банды Канариса — Оберлендера вошли в город раньше эсэсовских частей и специальных команд СД. По существу, командование вермахта, что называется, выдало советский город на разграбление, уничтожение и поругание батальону «Нахтигаль». Головорезы из абверовского батальона были в форме фашистского вермахта, но с желто-голубыми полосками на погонах и с металлическим значком «трезуб».

Но предоставим слово документам…

Вот что говорится в «Сообщении Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков», представленном на пресс-конференции в Москве 5 апреля 1960 года:

«Как установлено расследованием, в первые же дни появления во Львове батальона «Нахтигаль» из его состава было выделено несколько особых групп, на которые возлагалась задача уничтожения советских работников, лиц еврейской и польской национальностей. Немецко-фашистские бандиты и их пособники руководствовались при этом списками намеченных для уничтожения жертв, заранее подготовленными во II отделе абвера в Кракове, референтом которого по украинским вопросам был Оберлендер.

По показаниям свидетелей, в городе Львове в эти дни гитлеровцами совершались массовые расстрелы мирного населения — женщин, детей и стариков, сопровождавшиеся издевательствами и истязаниями.

Так, на балконе оперного театра были повешены 12 советских граждан; на Стрелецкой площади на глазах жителей города расстреляны 15 человек; на углу улиц Дзержинского и Ивана Франко убиты старик и две женщины; на улице Зыбликевича был выброшен на мостовую из окна третьего этажа грудной ребенок; в район дрожжевого завода было вывезено на автомашинах большое количество людей, которых гитлеровцы уничтожили».

Семь дней бесчинствовал батальон «Нахтигаль» в городе. Пьяные орды вооруженных головорезов вламывались в квартиры, грабили, жгли, насиловали. Людей расстреливали сотнями, вешали целыми группами, сжигали заживо, закапывали в землю, забивали насмерть прикладами, травили овчарками.

В 1950 году газета «Берлинер цейтунг» опубликовала показания немецкого военнослужащего: «В июле 1941 года я служил в авиации и работал на аэродроме во Львове. Столовая нашей части размещалась у пожарного депо на Кадеттенберг. Сидя там, мы наблюдали следующее: у подножия одной из трехэтажных башен, которая служила для тренировок пожарной команды, в два ряда выстраивались солдаты — подручные палача обер-лейтенанта Оберлендера. Сквозь строй прогоняли пленных. Для тех, кому «везло», т. е. для тех, кого убивали до дверей башни, мучения кончались. Оставшихся в живых тащили наверх башни и заставляли выпрыгивать во двор. А потом приканчивали на земле…»

Как свидетельствуют факты, у командования батальона «Нахтигаль» был заранее продуманный и согласованный с высшими инстанциями план полного истребления коммунистов, советских патриотов и львовской интеллигенции, а затем и значительной части остального населения города. По словам одного из жителей Львова, в городе говорили в те страшные дни: «Гитлеровцы на завтрак едят евреев, на обед поляков, на ужин — украинцев».