Выбери любимый жанр

Двуликий адмирал - Черная Людмила Борисовна - Страница 9


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

9

Вот что говорили о Канарисе его сослуживцы: «Он очень скрытный и сдержанный. Долго думает. Зато весьма прилежный и добросовестный». В отзыве флотского начальства о Канарисе, составленном незадолго до прихода гитлеровцев к власти, было написано: он «выполняет свои обязанности с большой добросовестностью, пониманием и хорошим знанием предмета». В этом отзыве особо отмечалась «скромность» Канариса. Так и кажется, что речь идет о незаметном служаке, «чернильной душе», об этаком флотском варианте «человека в футляре», которому «привалило счастье».

А между тем доподлинно известно, что накануне своего назначения на пост начальника абвера Канарис развил кипучую деятельность — обивал пороги десятков фашистских сановников, имел бесчисленные встречи со своими друзьями периода убийства Р. Люксембург и К. Либкнехта, что он высматривал и вынюхивал… А потом, когда напал на след, узнал, что Гитлер ищет замену начальнику абвера, уже прямой дорогой ринулся к желанной цели.

Прежде чем назначить Канариса на ответственный пост, Гитлер потребовал его характеристику, но уже не у флотского начальства, а у военного министра и нацистских доверенных лиц в военном ведомстве. И тогда оказалось, что «кандидат на пенсию», скромный и застенчивый капитан флота обладает совсем иными качествами. В характеристике, помеченной ноябрем 1933 года, рекомендуется «использовать Канариса на командных должностях, где требуется острая наблюдательность и искусство дипломатического лавирования, а также на должностях, где мог бы быть полезен его широкий кругозор».

Можно ли было предположить такие качества в человеке, которого только что послали в тихую свинемюндскую гавань мирно дотягивать флотскую карьеру!

Эпизод с возвышением Канариса как нельзя лучше характеризует двуликого адмирала. (Уже вскоре после назначения Гитлер пожаловал Канарису адмиральский чин.) Устремления Канариса, содержание всей его жизни, образ мышления и действий вполне соответствовали духу нацистской Германии. Канарис оказался находкой для политических авантюристов, ставших во главе рейха.

Один из поклонников адмирала, хорошо знавший его, писал в своих мемуарах: «Канарис принял на себя руководство абвером в надежде влиять на решение военных вопросов и воздействовать таким путем на политическую обстановку».

Это одно из немногих признаний политических амбиций Канариса. Дальнейшая деятельность адмирала полностью подтвердила этот прогноз. Как только Канарис стал во главе фашистской разведки, он не только усовершенствовал, расширил и укрепил абвер, но и превратил его в эффективное орудие глобальной войны и политики, в своего рода государство в государстве.

Что представлял собой абвер до Канариса?

Это был небольшой отдел военного министерства, в котором работало восемь — десять офицеров и несколько технических сотрудников. Абвер до «эры Канариса» делился на два сектора — «Восток» и «Запад» и имел своих представителей (их было тогда всего семь) в военных округах. Общее число сотрудников абвера накануне назначения Канариса составляло примерно сорок человек.

Слово «абвер» в переводе означает «отпор», «защита». После поражения Германии в первой мировой войне и подписания Версальского договора из официальной терминологии изгонялось все, что могло напомнить о военных приготовлениях и агрессии. Так военный шпионаж стал именоваться «защитой» — абвером. В соответствии с этим обязанности отдела абвер были на первых порах сравнительно скромными, его задачи — ограниченными. Он должен был собирать сведения об иностранных армиях и организовать борьбу со шпионажем, направленным против рейхсвера.

Однако столь узкое поле деятельности отнюдь не отвечало планам Канариса. Он пришел в абвер с готовой программой действий, со своим пониманием задач разведки в тоталитарном государстве и в буржуазном обществе вообще, со своей концепцией о месте и роли разведывательной службы в жизни государств и народов. Долголетний сотрудник Канариса Леверкюн, выпустивший книгу о германской секретной службе в годы войны, писал: «Канарис… был более чем номинальным главой абвера. Абвер был порождением его взглядов и воплощением его личности… Не будет преувеличением сказать, что абвер был Канарисом, а Канарис — абвером».

После прихода Канариса абвер стал быстро разрастаться. Уже через три года маленький отдел превратился в огромное управление — только центральный аппарат его насчитывал примерно 4 тысячи сотрудников. А спустя четыре года Управление разведки и контрразведки было переименовано в отдельное ведомство. Но по числу служащих и влиянию в системе рейха оно заняло место министерства.

Однако дело не только в количественном росте аппарата Канариса. Он ввел новые принципы построения абвера, вытекавшие из его понимания задач и целей разведки.

Среди немногих безделушек, служивших украшением адмиральского кабинета, была бронзовая статуэтка, изображавшая трех обезьян: одна поднесла руку к глазам, как бы смотря вдаль, другая приложила ладонь к уху, третья предостерегающе поднесла палец к губам. Канарис часто повторял, что эти фигурки — символ разведки, ибо разведка все видит, все слышит, но ничего не говорит.

Вообще, убранство кабинета двуликого адмирала было тщательно продумано, а поэтому в какой-то мере отражало характер хозяина. В кабинете висели две фотографии: предшественника Канариса на посту начальника германской военной разведки в годы первой мировой войны, автора фундаментального теоретического труда о разведке полковника Николаи и… собаки Канариса — таксы редкой окраски, которой он дал ласковую кличку Зеппль. В канун войны к этим двум снимкам присоединилась фотография большого друга Канариса испанского каудильо Франко со слащавой надписью.

Фотографии эти имели символическое значение. Что касается полковника Николаи, то его труды были исходным пунктом, толчком к формированию воззрений самого Канариса. Правда, шеф абвера пошел значительно дальше Николаи, а по ряду вопросов теории и практики разведывательной службы придерживался прямо противоположных взглядов. Тем не менее он считал Николаи отцом германской военной разведки и испытывал к нему большой пиетет. Портрет Николаи как бы напоминал фашистскому адмиралу о необходимости завершить то, что было начато германским империализмом в первую мировую войну.

Фотография собаки Зеппль была призвана «утешать» Канариса, когда он предавался философским размышлениям о порочности человеческой натуры. Канарис проповедовал философию презрения к людям — он не верил в человеческую порядочность, верность, моральную стойкость, в стремление к правде и справедливости.

К Канарису вполне можно отнести слова, которые в свое время Талейран сказал о Фуше — начальнике разведки Наполеона: «Фуше оттого так сильно презирает людей, что он слишком хорошо знает самого себя».

Для Канариса человек был воплощением преступных наклонностей, честолюбия, лживости, предательства, грязных, низменных инстинктов. Другое дело — собака. Когда вечером 23 июля 1944 года к адмиралу явился Шелленберг, чтобы арестовать его, Канарис, прощаясь со своей таксой, прослезился и сказал эсэсовскому генералу:

— Шелленберг, всегда помните о верности бессловесных тварей. Видите, моя такса держит все в тайне и никогда не предаст меня, а этого я не могу утверждать ни об одном человеке.

И чтобы покончить с кабинетом Канариса, надо упомянуть, пожалуй, большую японскую красочную гравюру, которую подарил адмиралу посол Японии в Берлине Осима, — она висела позади письменного стола, на ней было изображено страшное, искривленное в дьявольской усмешке человеческое лицо — тоже своего рода символ фашистской разведки. Посетитель, сидевший в кресле перед письменным столом, видел Канариса, его коротко остриженные седые волосы, удлиненное лицо со светлыми и странно неподвижными глазами, на фоне этого безобразного и жуткого изображения. На него как бы смотрели два лица, и трудно сказать, какое из них было истинным лицом двуликого адмирала.

Взгляды и вкусы Канариса наложили свой отпечаток и на все здание абвера на Тирпитцуфере, 74. Резиденцию адмирала прозвали «лисьей норой». Это был обширный особняк, который много раз перестраивался, расширялся, переоборудовался в соответствии с пожеланиями самого Канариса. В результате здание превратилось в хаотическое нагромождение комнат, с бесчисленными переходами, бесконечными коридорами, неожиданными тупиками, в которых легко мог заблудиться даже опытный сотрудник аппарата. Вероятно, лишь одному Канарису были ведомы все ходы и выходы из «лисьей норы».

9
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело