Спаситель океана, или Повесть о странствующем слесаре - Садовников Георгий Михайлович - Страница 21

• Предыдущая
• 21/48
• Следующая

— Ого, да у нас прямо под боком идет война! — воскликнул слесарь.

— Еще не идет, — уточнил Яша. — Мы только собираемся объявить войну.

— Из-за чего же вы хотите затеять такое нехорошее дело? — спросил он строго.

Мы, перебивая друг друга, объяснили ему, из-за чего между нашими государствами возникли осложнения, разрешить которые могла только война. Выслушав нас, Базиль Тихонович прошел, осторожно ступая между солдатиками, в большую комнату, поздоровался с бабушкой и начал с самым серьезным вниманием изучать территорию, ставшую предметом раздоров.

Мы оставили его за этим занятием и вернулись к своим войскам.

Я вновь высунул голову в коридор, чтоб посмотреть, кого же пошлют ко мне с поручением объявить войну.

Феликс и Яша сели по-турецки на пол, посовещались, поспорили опять, потом феликсанийский премьер-министр снял с калошницы одного из высших яшинезийских генералов, поставил перед собой и с пафосом сказал:

— Сударь, вы должны отправиться в столицу Васьляндии и поставить в известность туземное правительство о том, что ровно через четыре минуты мы имеем честь начать войну!

— Слушаюсь! — ответил за генерала Яша. Он поднялся на ноги, взял посла, намереваясь перенести его в мой штаб. Вообще-то пешая фигурка имела право передвигаться за один ход только на расстояние, равное двадцати сантиметрам. Но сейчас был исключительный случай, и если бы посол начал передвигаться по правилам, нам пришлось бы долго ждать, пока он прибудет в мой штаб и потом вернется на свою сторону.

Вот почему Яша взялся доставить его ко мне под стол прямо по воздуху. И глава Яшинезии уже поднял ногу и начал высматривать, куда бы поставить ее, чтобы не сломать стальные ряды своих воинов, как послышался голос Базиля Тихоновича:

— На самом деле все было по-другому. Не мог он сказать «слушаюсь». Не такой он человек, понимаешь? Ну-ка, дай его сюда!

Растерявшийся Яша послушно передал слесарю своего посла. Базиль Тихонович поднес к глазам бумажную фигурку и подтвердил убежденно:

— Ну смотри: заслуженный ветеран, уважаемый человек, весь в наградах. Нет, не мог он такое сказать! Это вы против правды, ребята!

После этого он пробрался к Феликсу и поставил перед ним посла.

— Повтори все сначала, — попросил слесарь. Феликс пожал плечами, ничего не понимая, и, как всякий послушный мальчик, повторил свой приказ послу:

— Сударь, вы должны отправиться в столицу Васьляндии и поставить в известность туземное правительство о том, что ровно через две минуты… — Тут Феликс беспомощно посмотрел на будильник, приготовленный нами специально для такого торжественного случая, как начало войны. Итак, Феликс посмотрел на будильник и закончил: — Ровно через две минуты мы имеем честь начать войну!

Как видите, Феликс повторил свой приказ слово в слово. Он выучил его наизусть, готовясь к церемонии.

— Превосходно! — похвалил слесарь. — Таков был приказ правителей. А теперь послушайте, что ответил на самом деле этот мудрый ветеран. — Базиль Тихонович поднял фигурку посла и еще раз показал нам его.

— А сказал он так: «Друзья! Опомнитесь! Из-за чего вы хотите вести братоубийственную войну? Из-за куска обыкновенного паркета?! Давайте объединим усилия всех стран и превратим эту пустыню в оазис!»

— Базиль Тихоныч, но ведь Васьляндия не согласится так просто отдать свою территорию. Ей оазис совсем не нужен, — пролепетал Феликс ошеломленно.

— Конечно, не соглашусь, — подтвердил я. — Иначе мы не сможем воевать друг с другом.

Мне очень хотелось, чтобы в нашей квартире завелся оазис с настоящими пальмами и зеркальным прудом, чтобы у нас тоже отдыхали торговые караваны и чтобы мы с бабушкой виделись усталым путникам в миражах, точно на экране телевизора. Но я не мог предать нашу игру.

— Ах, вот тебе чего захотелось! Тебе непременно нужна война, без нее у тебя нет другого дела?

Эти слова уже принадлежали бабушке. Я и не заметил, как она покинула свое кресло и заявилась прямо на будущий театр военных действий.

— А мы хотим воевать! — возразил я упрямо. — Феликс, присылай посла.

— Генерал, выполняйте приказ! — строго сказал Феликс, взяв себя в руки.

— Ни за что! — ответил гордо слесарь. — Я не профессиональный убийца, а рыцарь. Мой долг военного — защищать слабых и стоять на страже справедливости. Скорее я пущу себе пулю в лоб, чем опозорю свой мундир. А лучше всего — я пойду и скажу правду солдатам. Открою им глаза!

— Браво, Базиль Тихоныч! — воскликнула бабушка. — А я тем временем подниму восстание в полках на этой стороне. Мы обуздаем ненасытных милитаристов!

Она с неожиданной резвостью опустилась на колени и начала двигать солдат резерва в направлении штаба. При этом бабушка приговаривала:

— Вперед! Вперед, сыны отечества!

— Мамаша, вы справитесь сами с силами реакции? — спросил слесарь. — Или, может, прислать вам на помощь парочку наших полков?

— Спасибо, Базиль Тихоныч, за солидарность. Но мы обойдемся своими силами, верно, внучек?

Я развел руками, не зная, что делать. Армия Васьляндии уже ушла из-под моего контроля. То же самое происходило и в армии братьев.

— Ваша ставка верховного командования окружена, — сообщил им Базиль Тихонович.

— А что нам делать теперь? — жалобно спросил Яша.

— Вы, конечно, можете попытаться собрать жалкие силы поджигателей войны, — сказал слесарь. — Но лучше — не стоит. Тогда мы скорее приступим к мирному труду… Мамаша, как у вас дела? — спросил он у бабушки.

— Лучше не придумаешь! — откликнулась та. — На сторону мира перешли все войска. А вам, коллега, помочь?

— Вы очень любезны, — ответил слесарь, передвигая солдатиков. — Но у нас силы милитаризма сломлены. Я прав, ребята? Вы сломлены?

— Сломлены, совсем, — уныло признался Яша.

А Феликс молча насупился: он не любил сдаваться без боя.

Мы, чуть не плача, смотрели, как взрослые играют нашими солдатиками. Но самым обидным было то, что они, даже не спросив нашего согласия, зачислили нас в силы реакции. Будто мы и вправду только и ждем войны и совершенно не хотим созидать.

Могу признаться честно, в моей душе шевельнулось злорадство, когда в нашу квартиру, точно ураган, ворвалась Зоина мать.

Каждый двор должен иметь свою грозу мальчишек. Мы назначили нашей грозой Зоину мать. Сама Зоя была против этого, но мы победили ее большинством в три голоса. И вот теперь я возлагал надежды на то, что Зоина мать, как истинная гроза, помешает взрослым играть в нашу игру.

— Базиль Тихоныч, что же это такое? — грозно спросила Зоина мать, скрестив на груди руки, точно какой-нибудь заправский работорговец Негоро из «Пятнадцатилетнего капитана». И глаза ее, конечно, метали молнии. — Вы, Базиль Тихоныч, хотя бы обратно включили воду, — произнесла она, как мне показалось, громовым голосом. — А то вы ушли на минуточку. А мы сидим без воды целый час! А мне, представьте, нужно варить варенье!

Я сразу подумал о несчастной Зое. Она, поди, уже совсем заждалась, когда мать сварит варенье и можно будет, намазав новый бутерброд, выйти из дома. Но варенье не сделаешь без воды — эта истина известна всем. И, конечно, Зое.

Пока я сочувствовал нашей даме сердца, в события вмешалась бабушка.

— Погоди, дочка, потерпи еще немного. Вот только передис-ло-цируем войска, переведем их на мирные рельсы, и будет тебе вода. Не все, милая, делается сразу, — сказала она сердитой женщине.

Зоина мать только теперь заметила бабушку за странным занятием и на миг потеряла дар речи.

— А в общем-то, я могу идти, — сказал Базиль Тихонович, поднимаясь на ноги. — Теперь ребята справятся и без меня. Я говорю верно?

— Так точно! — закричали братья. Такой подарок сразу вернул им жизнь.

— Учтите, строить сложней, чем воевать, — произнес наставительно слесарь.

— Учтем! — опять дружно рявкнули братья.

— Идемте, гражданочка, — сказал слесарь Зоиной матери.

• Предыдущая
• 21/48
• Следующая