Выбери любимый жанр

Сокровище магов - Евлогиев Иван - Страница 28


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

28

Оставшись один, Павлик подошёл к краю колодца и сел. Он чувствовал себя ослабевшим. Его внимание привлекла куча золотистого песка, и он запустил в него руку, как маленький ребёнок.

Песок дрожал у него перед глазами, рассыпаясь золотистыми искрами… казалось, он сыплется, струит­ся по его одежде, по волосам, по лицу…

Двое учёных, занятые разговором, забыли о маль­чике. Профессор Мартинов, случайно взглянув в его сто­рону, воскликнул:

— Что с ним там такое?

Павлик сидел, уронив голову на грудь, как будто уснувши.

Профессор Иванов подбежал к нему и поднял ему голову. На губах Павлика выступила желтоватая пе­на…

— Отравление! — вскрикнул в ужасе профессор Мартинов. — Коварное место. Скорее! Наверх, на от­крытую поляну и воды, воды!

Профессор Иванов схватил мальчика на руки и понёс его по каменным ступеням наверх. Профессор Мартинов последовал было за ним, но потом что-то вспомнил и вернулся. Он осмотрел внимательно место, на котором сидел Павлик, захватил горсть золотистого песка, поднял его на уровень глаз и стал рассматривать. Затем медленно стал высыпать мелкий, как мука, песок. В этот момент порыв ветра сдул песок с ладони про­фессора и осыпал ему лицо. Профессор, почувствовав горечь и ожог, достал платок, хотел откашляться, но вдруг ему стало так дурно, что он осел на землю, подо­гнув колени.

Профессор Иванов, остановившийся перевести ды­хание, увидел, что произошло, положил Павлика на зе­млю и подбежал к своему коллеге.

— Что случилось? — спросил он в испуге.

— …Мышьяк — прошептал, тяжело дыша, про­фессор Мартинов. — Бегите! Образуется… разложе­ние…

Профессор Иванов не стал слушать дальше. Он помог профессору Мартинову подняться на ноги и, ухватив его под мышки, повёл наверх.

— Чёртовы… Берлоги! — простонал профессор Мартинов.

18

Махатма Ганди

Университетский служитель дядька Стоян был соб­ственником хорошенькой белой козочки с большими висячими ушами, грустными серыми глазами и бо­родкой клином. Он купил её вскоре после того, как экспедиция установилась в этих местах.

— Грешно — сказал он — на этих лугах, на этом просторе, не держать скотинки. Так считаем мы, ста­рики. И молочко будет давать, и компанией мне будет. Куда мне с учёными людьми разговоры вести. Козочка, она мне впору…

И он всюду ходил с козочкой. Сперва водил её за собой по тучным пастбищам, по ущельям и лесам, а, усевшись где-нибудь, разговаривал с ней как с челове­ком, ласкал её, трепал за длинные мягкие уши, за бо­родку. Впоследствии козочка так привыкла ходить за ним, что не отлучалась от него. Шла сама по его пятам, тёрлась головой о его колени.

— И она живое существо, — излишне оправдывался дядька Стоян. — Ты думаешь, что оно ничего не сообра­жает, не помнит, а вот на тебе, и оно хочет ласки, доброго слова.

За его привязанность к козе кто-то из состава эк­спедиции назвал его Махатмой Ганди.[6] Тот, кто не знал хорошо старого университетского служителя, подумал бы про него: «Простой человечек, добродушный старик, которому только с козой и беседовать». Конечно, он ошибся бы. Дед Стоян имел привычку говорить так:

— Нас, стариков, в своё время учили не ценить себя выше всякого другого человека. Такой был закон в жизни. Отцы, деды — все так говорили, все старались скромность проявить, обходительность с людьми. И мы, за ними, так же. Теперь молодое поколение, оно другое.

По характеру своему он был любознателен и нель­зя сказать, чтобы он проспал жизнь в холодных уни­верситетских зданиях. В молодости он присутствовал на лекциях вместе со студентами, у него были люби­мые профессора, которых он слушал более охотно, бы­ли свои наклонности, и профессор Мартинов не раз за­ставал его в своём кабинете углублённо читавшим ка­кую-нибудь книгу, отложив в сторону тряпку, которой вытирал пыль.

Однако он никогда не позволял себе сказать перед кем-нибудь, что он кое-что знает, кое в чём понимает, кое-что может.

С тех пор, как профессор Мартинов начал жало­ваться, что работа в экспедиции не ладится, дед Стоян стал томиться из сочувствия к своему старому другу.

Дед Стоян начал своими путями обходить горы и ущелья, рыться в осыпях, залезать в трещины скал, пытаясь собственными методами что-нибудь обнаружить и помочь чем-нибудь делу.

— Во время жатвы полезен и водонос! — бормотал он в оправдание того, что исчезал по целым дням.

Козочка находилась при нём неразлучно. Вдвоём они исходили все уголки Орлиного Гнезда, тщетно ища чего-нибудь интересного для геологической разведки.

Наконец, ему повезло — накануне он нашёл кусок галенита, который и передал профессору Мартинову. Радость профессора по поводу находки возбудила в нём желание продолжать поиски.

Дед Стоян вошёл в лес, опустился в сухой каме­нистый овраг и попал в рощу величественных пихт, деревьев, очень редких в этих горах. В овраге царили мрак и тишина. Не было ни птиц, ни насекомых. Было темно и холодно, как в погребе.

Осматриваясь, дед Стоян задавал себе основатель­ный вопрос, как он до сих пор не заметил эти гигант­ские пихты? Они были такие высокие, стволы их были такие толстые, что должны были быть отовсюду видны. Осмотревшись хорошенько, дед Стоян понял, в чём де­ло. Дно оврага было по крайней мере метров на двад­цать ниже окружающей поверхности земли. Поэтому пихты, росшие на самом дне оврага, хотя и были огром­ны, не поднимались вершинами выше окружавших овраг деревьев, не возвышались над лесом и не были видны издали. Надо было заглянуть сюда, чтобы их обна­ружить.

Дед Стоян подметил и кое-что другое, заинтересо­вавшее его и давшее его мыслям иное направление.

— Эти пихты не выросли здесь сами собой, — го­ворил он козочке, усевшись на землю возле неё. — Погляди, как они посажены: по пяти в ряд, двумя рядами по обеим сторонам оврага. На самом дне, словно чтобы наметить его очертания. Их линии пересекаются точно на вершине, где возвышается столетний дуб… Пихты и дуб! Долговечные деревья… Чтобы долго жили…

Козочка вела себя так, точно хотела показать, что и она очень удивлена этими таинственными обстоятель­ствами.

Под дубом был сухой рыхлый откос, размытый до­ждевыми водами оврага, из которого выпячивались пе­реплетённые как щупальца медузы корни. А под самым откосом темнела огромная чёрная скала.

Дед Стоян подошёл к этой скале. Бросалась в гла­за трещина, рассекающая её надвое — прямая, словно проведённая по отвесу, с геометрической точностью, не­ведомой искусной рукой.

Козочка тоже подошла к скале, понюхала трещину и чихнула. Удивлённая тем, что с ней случилось, она снова сунула мордочку в трещину, фыркнула и опять чихнула. Тут и дед Стоян тоже сунул нос в трещину. На него пахнуло запахом подземелья… Козочка, опять сунувшая мордочку в трещину, чихнула в третий раз. Дед Стоян взял в руки её головку, притянул к себе и поцеловал в мордочку.

— Ну как же не назвать её умницей! Ещё какая умница! Красавица ты моя! Настоящий геолог!..

Старый университетский служитель так обрадо­вался своему открытию, что не знал, куда деваться от радости.

Они с козочкой вышли из глубокого узкого оврага и остановились на его берегу.

В этот момент горы вздрогнули от сильного гро­хота. Последовал громкий треск в овраге и свист, как от вырывающегося пара. Облако пыли поднялось и бы­стро осело над поляной.

Дед Стоян стоял с растрёпанными волосами, блед­ный как полотно. Козочка спряталась так, что только голова её виднелась между его коленями. В её вытара­щенных глазах отражался ужас.

Дед Стоян залёг в траву в ожидании нового взры­ва, прижимая к себе козочку. Другого взрыва, однако, не последовало. Тогда он подполз на четвереньках к обрыву и заглянул в овраг. На месте чёрной треснув­шей скалы зияло чёрное отверстие.

вернуться

6

Махатма Ганди — индийский государственный деятель и борец против британского владычества. Возил всюду за собой ко­зу, молоком которой питался.

28
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело