Сказка для волка - Барбуца Евгения Васильевна - Страница 43

• Предыдущая
• 43/74
• Следующая

Иголка покинула мое тело.

– Кто? – Его голос мне не понравился.

Нет, не так. Я испугалась. Вновь.

– Не важно, – буркнула я, отворачиваясь.

– Я спросил кто? – прорычал он.

– Я, – как же хочется исчезнуть, – я лежала в психиатрической клинике. Мне лет одиннадцать было. Постоянно кровь брали. Сплошные тесты, аппаратура. И липучки эти. И волосы на голове сбрили.

Меня затрясло. Я не люблю вспоминать. Ненавижу.

– Ру, маленькая. – Он протянул ко мне руку, но мне противно.

Я рассказала свою самую страшную тайну. По крайней мере, одну из них.

Ненавижу. Не Сашу. Себя.

– Уйди, – попросила я.

– Руслана.

– Уйди! – визг.

Он отшатнулся. Встал и вышел.

Я чувствовала себя грязной и разбитой. Как будто меня долго били ногами. Снова захотелось помыться.

Забравшись на кровать, укуталась в одеяло. Было холодно, очень холодно. И воспоминания, снова и снова голос доктора, говорящего «потрясающе, это же находка для науки».

Я не слышала, как он вошел. Не видела. Но вот его горячие объятия почувствовала.

Вырываться? Зачем?

– Расскажи, – попросил он, прижимая меня к своей груди.

Он горячий, но мне все равно холодно, оттого сильнее к нему прижалась.

– У меня аутизм. Легкая форма. В детстве не так заметно было, но потом… – срывающимся голосом шептала я. – Мне было плохо. Раздражительность, необоснованная агрессия, при мне резких движений делать нельзя было, я на людей бросаться начинала. И хотелось, постоянно чего-то хотелось, то ли сдохнуть, то ли чтобы сдохли окружающие. А потом я нашла выход. Умереть самой проще. Дядя успел стащить меня с балконного парапета. Мы тогда в другом городе жили. В Сибири. Зима была. И холодно, постоянно холодно. Он не знал, что со мной делать, у него как раз бизнес налаживался. Он сдался после того, как я ногтями начала сдирать с себя кожу. Под ней все так чесалось, я хотела, чтобы ушло. Самое странное – шрамов не осталось. Совсем. Шрамов никогда не было. И он отвез меня в лучшую клинику. Под Москвой. Частную.

Я умолкла. Раскаленный ком застрял в горле, забирая голос и воздух. А потом он взорвался слезами, брызнувшими из глаз, и тихим воем.

Саша укачивал меня на коленях, что-то шептал. Почему-то костерил дядю Борю. Зря.

– В больнице взяли кровь на анализы, хотя дядя строго-настрого запретил. Я слышала, как он говорил главврачу, что я здесь на время, пока он не оборудует дом для моего содержания. Дядя просил лишь не давать мне калечить себя. Транквилизаторы помогали только поначалу. А потом они поняли, что со мной что-то не так. Взяли кровь, думали, дядя не узнает. Ему попытались не дать со мной общаться. Но ему нельзя запретить, это же дядя Боря. Он забрал меня. Доктор кричал, громко кричал, сулил долю. Я даже плакать не могла. Дядя пообещал, что больше я не появлюсь ни в одной больнице. С тех пор он контролирует каждого доктора, что находится рядом со мной.

Я умолкла, сил не было даже на разговоры. Странно. Я не могла дышать. Саша сжимал меня так, что, сомкни он стальные объятия чуть крепче, и сломал бы мне ребра. Чуть поерзав, попыталась повернуться к нему лицом, он ослабил руки, и мне удалось вздохнуть полной грудью. Мне нужно было видеть его глаза.

Очень медленно комнату наполняли вязкие сумерки рассвета. Предутренняя серость искажала предметы мебели, звуки и Сашино лицо. Оно казалось темнее, чем есть, пожалуй, такого лица можно было бы испугаться.

– Где эта больница? – полурык, полустон.

Горячее дыхание обожгло меня. Как будто мне мало собственных слез.

– Сгорела. – Я попыталась улыбнуться. – Вроде праздник какой-то был, собрались все, кто в ней работал, вплоть до уборщицы – две смены персонала. Никто не спасся: ни персонал, ни пациенты.

– Ладно, пусть живет, – усмехнулся Саша.

– Кто? – Смотреть ему прямо в глаза было довольно тяжело.

– Дядя твой, – выдохнул он. – Если хватило мозгов убрать свидетелей, значит, не совсем дурак.

Я замерла на мгновение.

– Если ты тронешь дядю Борю, я тебя убью, – сорвалось с моих уст, прежде чем я успела подумать.

Он улыбнулся:

– Конечно, маленькая. – Его губы коснулись моей брови.

Невольно я закрыла глаза, и тут же поцелуй обжег правое веко. Он целовал мое лицо, собирая губами почти высохшие слезы. Обжигал мои сомкнутые губы своими. Его руки медленно двигались вдоль моей спины. Уже не холодно, наоборот, там, где он касался меня, все горело огнем. А я не знала, как поступить. Его запах вытеснял воздух из легких. Его тепло заменяло мое собственное. Это было странно и непривычно. Мое тело вопреки желанию напряглось и сжалось в комок нервов. Нужно его остановить. Не дура, понимаю, к чему все идет, но я еще не готова. Ну не хочу я!

– Зачем тебе моя кровь? – спросила, когда его рука оказалась на моей талии.

Расхохотавшись, он отстранился, наблюдая за мной с неким веселым интересом. Вот только в глазах помимо интереса было еще что-то. Что-то, чему я не хотела давать названия.

– Я же говорил, нужно понять, что с тобой сделали. – Он вновь обнял меня и притянул к себе.

Уткнувшись носом в его широкую грудь, я подумала, что из Хорта оборотней получилась неплохая грелка.

Так я и уснула, окутанная им со всех сторон.

Проснулась после обеда. Одна. Настроение паршивое, голова болит, и тело ноет. А еще было стыдно. Почему я все ему рассказала? С кровати вставать не хотелось, я и не вставала. Усиленно размышляла, лежа на спине.

Теперь понятен Сашин интерес. Он сам говорил, есть оборотни, не брезгующие людьми. И вполне логично, что простой человек оборотня не заинтересует. А вот мне не повезло.

Дядя Боря всю жизнь прятал меня от ученых, боясь, что я стану жертвой науки. Стоит признать, боялся обоснованно, поскольку про кое-какие опыты, которые пришлось вытерпеть в психушке, я не рассказывала даже дяде. Не думал мой единственный родственник, что есть кто-то пострашнее ударников науки.

Тут-то и возник вопрос, каким образом Назаров понял, что я отличаюсь от нормальных людей? В голову пришел единственный логичный ответ – запах. Еще у бабы Клавы он заметил мимоходом, что я вкусно пахну. Вполне возможно, что мой запах отличается от стандартного человеческого.

Теперь его мотивы были мне ясны.

Встать все же пришлось. Теплый душ, и на поиски хозяина дома.

Искала долго. На кой черт ему такие хоромы?! В нем же заблудиться в два счета можно! Уже после седьмой комнаты я начала ворчать вслух. После десятой поняла, что Саши просто нет в доме.

И где теперь его искать?

В голову пришла очень интересная идея. А не пошарить ли мне в кабинете Назарова? Но тут же была отклонена. Как я объясню ему свое присутствие там? Если даже я успею до того, как Саша появится, то он вполне спокойно может учуять мой запах.

В расстроенных чувствах я отправилась готовить обед.

Иметь дело с оборотнями – сплошная морока.

К тому времени, как я закончила приготовление очередного своего кулинарного шедевра, явился хозяин. Весь такой вспотевший, сверкающий голым торсом и довольной улыбкой.

Меня так и подмывало спросить, где он был и чем занимался, но здравый смысл не дал скатиться до банального скандала. Дядя давно отучил меня от банальностей, так что в скандалах мы ее не приемлем особенно.

А поскандалить хотелось. Очень.

Мало того, что скапливающееся напряжение не имело выхода, так еще и потрясения следовали одно за другим. Сначала узнаю о том, что оборотни существуют, потом выясняется, что меня сделали игрушкой одного такого вот мифологического реликта. Мое терпение не безгранично, но и здравый смысл меня еще не покинул. Характер будем показывать позже, когда ситуация станет совсем патовой.

– Привет. – Улыбка Саши стала шире в разы.

Мне иногда кажется, что дверной проем кухни – самое любимое место в доме для этого оборотня.

– Привет, – хмуро кивнула. В отличие от него, у меня нет поводов для веселья. – Обед будет готов через десять минут.

• Предыдущая
• 43/74
• Следующая