Дело о радиоактивном кобальте - Маспэн Андрэ - Страница 12

• Предыдущая
• 12/26
• Следующая

— Компания Сен-Гобэн приглашает вас выпить по бокалу, — произнес молодой инженер.

В зале была толчея, так как, правду сказать, после долгой экскурсии всем очень хотелось пить. В глубине конференц-зала находился длинный буфет. Официанты в белом откупоривали бутылки шампанского. Вот как все было великолепно в Сен-Гобэне…

Я начал посматривать на входную дверь. Как я и ожидал, скоро у подъезда остановилась машина. Застекленную дверь отворил элегантный мужчина. Я бросился ему навстречу.

— Вы мсье Даву? — спросил я, задыхаясь. — Я Матье. Я товарищ Клода по классу. Все здесь ученики лицея Генриха IV. Мы…

Господин Даву, у которого был орлиный нос, посмотрел на меня испытующе и холодно:

— Как, вы воспитанники лицея Генриха IV?

— Да, мсье.

— И Клод — с вами?

— Нет, — ответил я, краснея. — Он не знал… Это… неожиданное посещение.

— Вот как, — сказал Даву, и, несмотря на его улыбку, мне показалось, что у него вытянулось лицо.

Он прошел в глубь зала, положив мне руку на плечо. Хотя меня от волнения прошиб холодный пот, я ликовал. Для инженера и техника, свидетелей моих неблагоразумных высказываний, теперь уже было ясно, что мы с Даву — по меньшей мере старые знакомые.

Г-н Даву пожал всем руки и поднял бокал в честь посетителей. Бетти подала мне тайный знак. Овладев собой, я стал рядом с г-ном Даву и во весь голос задал ему вопрос: применяются ли при изготовлении стекла радиоактивные изотопы?

— Господа, — обратился г-н Даву к гостям из провинции, — принимая во внимание занимаемую мной должность, я должен был бы обойти так резко поставленный вопрос. Но не закономерна ли любознательность молодежи? Не правда ли, что этим мальчикам, нашим сыновьям, предстоит в будущем трудиться и здесь, на заводах Сен-Гобэна? Да что говорить — не им ли принадлежит будущее нашей индустрии, нашей страны? Слушай меня, сынок, — теперь он обратился непосредственно ко мне. — В принципе, — я говорю в принципе, — изотопы применяются, чтобы обеспечить некоторым, предназначенным для длительного употребления материалам одинаковую плотность. Как это происходит? Представим себе какое-либо вещество, подверженное облучению. Часть лучей поглотится веществом. Интенсивность излучения после выхода из вещества будет меньше, чем при входе. Величина поглощения находится в зависимости от природы и плотности поглощающего вещества. Поэтому, чтобы проверить плотность вещества, например каучука, пластмассы, металла, — в том числе и стекла, — поступают следующим образом: под движущуюся полосу поглощающего вещества помещают источник излучения, а сверху — ионизационную камеру, которая служит детектором («обнаруживателем») лучей, проходящих через вещество. Чем вещество плотнее, тем больше поглощение; чем тоньше, тем оно прозрачнее для лучей. Если назначение детектора — проверять плотность выпускаемой продукции, то с помощью его можно устранять все отклонения плотности от нормы. Когда плотность оказывается больше или меньше, чем заданная, зажигаются красная или зеленая лампа. Соединяя с реле этот прибор, можно автоматически управлять производственным процессом.

— В общем, — заключил я, — это новый принцип…

— Я не сказал ничего подобного! — пытался защищаться г-н Даву, и его лицо вытянулось. — Не скрою, однако, что работаю сейчас над прибором, основанным на только что высказанных мною положениях…

Вся наша группка необычайно оживилась, Бетти бросила мне сверкающий взгляд, как бы говорящий: «Ну, вот, наконец! Слава богу!» Я еле скрыл волнение.

— И вы пользуетесь радиоактивным кобальтом как источником радиации?

Г-н Даву чуть не подпрыгнул в ответ на мой вопрос. Я прочел на его лице удивление, граничащее со страхом. Попал ли я в цель? Поразил ли г-на Даву мой вопрос? Как бы то ни было, на миг у — него округлились зрачки, как у орла, смотрящего на добычу. Наконец, он закончил изменившимся и резким голосом:

— Можно применять гамма-лучи любого радиоактивного элемента…

Мне показалось благоразумным больше не спрашивать. К тому же г-н Даву отвернулся от меня, чтобы покончить с моими вопросами. Скоро он удалился, а мы, посетители, заняли свои места в автобусе.

Возвращение в Париж было более шумным, чем приезд. Во всяком случае это относилось к молодежи. Не говоря о том, что у нас произошла разрядка нервного напряжения, мы имели тысячу оснований быть довольными. Казалось, тайна кобальта вскоре должна проясниться.

На следующий день наша маленькая компания окружила Клода Даву во дворе лицея. Наш товарищ был раздражен.

— Кажется, вы вчера побывали в Шантрене, — произнес он, криво улыбаясь.

— Да, старина! Не так страшен черт, как его малюют! Как ты все представлял…

— Но вы могли бы меня предупредить. Как я теперь выгляжу в глазах моего отца!

— Ты знаешь, твой отец — шикарный господин!

— Он смеялся надо мной. Раз вы получили разрешение на осмотр… Неужели вы не могли мне сказать? Я поехал бы вместе с вами!

— Это все произошло неожиданно! Спроси у Боксера!

— Да, — сказал Боксер. — Мы не успели тебя предупредить. Сразу надо было ехать…

— Вы могли бы… хотя бы позвонить мне по телефону! Мой отец просто потешался надо мной, как над простофилей.

— Твой отец был очень любезен! — сказал Мяч. — Он даже угостил нас шампанским.

Я пронзил Мяча гневным взглядом.

— Что шампанское! Не за этим мы ездили в Шантрен. Мы увидели там поразительные вещи. И твой отец нам очень понравился…

— Он объяснил нам, как… — начал Маленький Пьер и повернул голову к Голове-яйцу с просьбой поддержать его.

— Он нам объяснил, — продолжал Голова-яйцо, — как проверяют толщину стекла, пользуясь радиоактивными элементами…

— Кажется, он конструирует новый прибор?

— Мой отец всегда чем-нибудь занимается. У него много патентов. По воскресеньям, вместо того чтобы с мамою и со мною отправиться за город или на футбольный матч, он запирается в своей лаборатории.

— Как? У него дома есть лаборатория?

Клод закусил губу.

Догадался ли он, какую ценную информацию он нам дал?

— Да, — пробормотал он. — Так как уже не хватает места в дрянной мастерской…

— И ты ему помогаешь, верно?

— Я вынужден, — ответил подавленным голосом Клод. — Он хочет, чтобы я в будущем стал инженером…

— Бедный Клод, — сказал я тоном деланного сочувствия.

— Ничего не поделаешь! Если бы ты смог выбирать…

Мы разомкнули круг, и Клод присоединился к своей компании. Мы же обменялись впечатлениями и, будучи убеждены, что ступили на верный путь, решили встретиться после школы в кафе г-жи Терезы, куда обещала прийти и Бетти.

Нас очень удивило, когда мы увидели Бетти за столом. Она, как великосветская дама, подала нам руку не поднимаясь. Мяч и Боксер заняли места направо и налево от нее. Увы, г-жа Тереза приготовила нам незаслуженное унижение. Она сидела недалеко от нашего стола и осуждающе смотрела на Бетти! «Вот как, вы не только манкируете школьными занятиями, но еще назначаете свидания девушкам…».

Я заказал всем по «экспрессу»[5], вызвав этим гнев г-жи Терезы.

— Кофе! — пробурчала хозяйка кафе. — Вы и так слишком нервные… Никакого вам кофе! Шоколад, как всегда…

Я тщетно настаивал — ничего не оставалось, как согласиться. Г-жа Тереза вернулась с шоколадом, но беловатым; она не хотела нам подавать и такой под предлогом, что и шоколад— возбуждающий напиток, которым молодежь не должна злоупотреблять.

— Если представить, что вы детективы, то здесь авторитет у вас не велик, — рассмеялась Бетти. — Но оставим это…

Я поторопился миновать неприятный инцидент, чтобы приступить к делу. Последние сообщения Клода укрепляли наши подозрения. Г-н Даву производит опыты в частной лаборатории. Он разрабатывает прибор, в котором используются радиоактивные элементы. Клод должен был хорошо ли, плохо ли помогать ему в работе. У кого же среди нас был больший соблазн воспользоваться выставочным кобальтом?

• Предыдущая
• 12/26
• Следующая