Мы из ЧК - Толкач Михаил Яковлевич - Страница 20

— Не извольте беспокоиться. Костюм готов. Документы верные. Переходить границу вот здесь. — Полковник взял поручика под локоть, отвернул светлую шторку и указал точку на карте.

— Места вам знакомые.

Гость закурил, внимательно изучая Войтовича. А польский полковник продолжал:

— Кое-кто из старых агентов уцелел. Список их запомните, вам назовут. Дадут явки и пароли. Но рассчитывайте на свои силы, поручик.

— С нами бог! — Войтович поднялся. — Приказ будет выполнен, пан полковник.

Генштабист проводил агента до дверей. Француз же лишь повернул голову и поправил пенсне.

…Темной дождливой ночью в глухом лесу был обнаружен еще теплый труп молодого советского пограничника. Удар был нанесен широким ножом в спину. Других следов нарушения границы не осталось. И днем поиски не увенчались успехом. Пограничника похоронили с воинскими почестями.

Тогда же из Москвы в Сечереченск пришла шифровка — через границу прорвался шпион. А еще через три дня на стол председателя губчека легла фотография бравого польского поручика с приметными светлыми усами…

Ориентировка была скупа, как всякий военный документ:

Человек со шрамом был известен ЧК еще несколько лет назад…

…Декабрь. Поздняя ночь. В холодной морозной дымке скупо светятся окна гостиницы «Астория». В этом здании временно разместилась дорожно-транспортная ЧК.

У входа притопывает часовой. Не греют ботинки и обмотки. Истрепалась за годы войны серая солдатская шинель.

Из мглистой дали улицы показались два человека. Идут осторожно. Часовой заметил их. Когда поравнялись, различил: мальцы! Один, худой и длиннорукий, обмотал голову старой шалью. Обут в опорки. Второй — ниже ростом, круглолицый — быстро поглядывал по сторонам, то и дело натягивая на уши воротник огромного пиджака. Часовой проводил их долгим взглядом. Дойдя до угла стены, мальчуганы вернулись. Прижимаясь к стенке, пытались незаметно войти в дверь.

— Куда? — Часовой преградил им путь винтовкой со штыком.

Длиннорукий шмыгнул носом, кивнул на дверь.

— Нам… туда.

— Завтра зайдете!

Оборвыши переглянулись. Круглолицый приплясывал на каменных ступенях, настаивал, но часовой был неумолим!

— Отойди!

Вдруг мальчик сорвал с головы шаль, сделал страшное, лицо:

— Го-о-орит! Васька, го-ори-и-ит!!!

Солдат обернулся. А мальчики — под штык! Дверь хлопнула за ними. Тишину ночи разорвал свисток часового.

Ворвавшись в дежурную комнату, парнишки кинулись к столу.

— Нам главного!

Из-за стола поднялся оперативный уполномоченный Васильев. Отложил в сторону портрет Ленина, который только что вставил в рамку.

— Что наделали?.. Садитесь!

Коротыш в большом пиджаке смело отозвался:

— Мы — ничего. Давай к главному!

— Ну, раз ничего — другое дело. Подай-ка, Вася, портрет!

Круглолицый вытаращил глаза, и на щеках его ярче выступили крупные веснушки. А Васильев посмеивался, забираясь с молотком на стол:

— Мы, брат, с тобою тезки.

Васильев обладал удивительной памятью. Признал он и ночных пришельцев. Припомнился ему поезд, где малыши испугались облавы, и деревня…

— Подавай портрет. Чего растерялся?

В комнату заглядывали встревоженные часовым чекисты. Васильев с высоты успокаивал их:

— Это мои знакомые.

Чекист укрепил рамку, расправил красные банты по углам ее и спрыгнул на пол.

— Кто он? — спросил Вася, не спуская глаз со стены.

Обойдя стол и распахнув дверку перегородки, отделявшей дежурного от посетителей, Васильев положил свою широкую ладонь на лохматую голову длиннорукого.

— Ленин это. Владимир Ильич.

Васильев широко заулыбался.

— Человек нашенский. За простой народ. Чтобы всем жилось хорошо. И вы чтобы не бродяжничали. Откуда едете?

— Из Крыму. Голодно там. — Вася нахохлился, как приболевший петушок. — Вон Сашка пухнуть стал.

Сашка доверительно взял за руку Васильева.

— В Сидельникове ваши сняли нас.

— А мы сбежали! — прихвастнул Вася.

— Кто же сюда доставил?

— Мы сами. — Саша подтянул стоптанные большие сапоги, высморкался звучно и независимо потребовал:

— Давай к начальнику чека!..

Васильев пояснил, что начальник будет только утром. А сам думал: куда определить пацанов? Детский приемник закрыт. Не выталкивать же мальцов на холод…

— Нельзя до утра, товарищ Вася, — твердо сказал Саша и топнул ногой. — До утра они убегут…

Вася все посматривал на портрет Ленина.

— А кто нарисовал его?

— Наш чекист Носко добыл фотографию. — Васильев увел мальчиков за перегородку, поставил на стол чайник и две кружки. Из стола вынул ломтик черствого пайкового хлеба и отрезал два тонких кусочка.

Ребята отказывались:

— Мы сытые. Они накормили.

Васильев раскрыл журнал дежурного и серьезно потребовал:

— Говорите, что и как.

Перебивая друг друга, мальчики рассказали важную историю.

…Обманув дежурного ЧК в Сидельникове, Вася и Саша нырнули под составы и убежали в лес, стеной стоявший вдоль путей. Забились под ветки низкорослой ели, прижались спинами и прикорнули. Пробудились от холода.

— Исть охота! — Вася сглотнул слюну, раздвинул колючие ветки. Опасного ничего не увидел.

Саша пугал его:

— Фараоны сцапают!

Холод и голод пересилили страх. Мальчики очутились в вокзальном буфете. На них кричали, испуганно хватались за карманы. Только в затемненном углу они встретили приветливого человека в серой шинели. На его столе лежала разрезанная селедка и полкаравая душистого хлеба.

— Дяденька, дай кусочек! — Саша страдальчески сглотнул слюну и протянул руку.

Человек за столом улыбнулся, подвинул табуретки.

— Угощайтесь.

И снова с любопытством рассматривал мальчуганов, уплетавших вкусный хлеб с селедкой.

— Что же вас дома не кормят?

— Нет у нас дома. Мамка Васи везла нас к тетке на Кубань. В дороге бандиты напали. И убили Васину мамку. Пробираемся туда, но одним плохо…

— Плохо, если нет никого, — сочувственно сказал незнакомец и тяжело вздохнул: — У меня тоже нет никого. Из лазарета пробираюсь. Юденичи кровь пустили. Под Петроградом. Вот еду в Сечереченск. Там дальние родственники. Плохо, адреса точного не знаю. А вы куда же все-таки едете?

— Где сытнее! — беспечно откликнулся Вася, довольный едой, теплом и приветливостью случайного человека.

— Выходит, нам по пути! Меня зовут Георгием Константиновичем. А вас?..

Ребята назвали себя. Новый знакомый попросил помочь ему отыскать родственников.

— Самому искать — нога плохая. А потом я помогу вам выбраться на Кубань. Там тепло и хлебно!

Саше нравилась солдатская одежда Георгия Константиновича, неторопливый говор городской, коротко подстриженные рыжеватые усы. Только глаза какие-то холодные да руки слишком белые вызвали робость.

— А в Петрограде бывали? — спросил он.

— Как же! Много раз. Часовым в Смольном стоял… Ленина пропуск в руках держал.