Круглая печать - Икрамов Камил Акмалевич - Страница 11

• Предыдущая
• 11/39
• Следующая

— Откуда на нашей улице воры! — возразил Закир.

— А может быть, это они? — сказал маленький Рахим.

Садык и Кудрат промолчали.

— Пора по домам, — решил Садык.

— Ты завтра в город пойдешь? — спросил Закир. — Тебе деньги отдадут, зайди купи новый выпуск, этот мы уже третий раз читаем.

Есть города, особенно прекрасные днем, когда солнце стоит высоко, есть города, что красивы на закате, и есть города, прекрасные по ночам. Но нет города, который был бы красивее утреннего Ташкента. Отдохнувшая от солнца зелень деревьев особенно зелена, цветы садов и палисадников, согретые первыми лучами, заполняют улицы своими запахами, которые смешиваются с запахом первых утренних шашлыков. На деревьях, заборах и карнизах домов воркуют горлинки. Журчат прохладной водой арыки.

Таким вот утром шел по Касьяновской улице Садык. Он подошел к дверям пастеровского пункта, где ему вчера задолжали за молоко, поднялся по ступенькам крыльца и вошел внутрь. Уборщица в синем халате выжимала в ведро тряпку.

— Ты чего? — спросила она. — Наши через час придут. Собака, что ли, покусала?

Чтобы как-то убить время, Садык направился к центру города. Он читал все вывески и афиши, которые попадались по пути, долго стоял около витрин еще закрытых магазинов и наконец остановился около длинного одноэтажного здания, на котором висела стеклянная вывеска, извещавшая о том, что в доме находится прокуратура города Ташкента. На влажном, только что политом тротуаре возле прокуратуры стояла скамеечка, на ней, заложив ногу на ногу, сидел милиционер.

— Чего гуляешь? — по-узбекски спросил он. — Учиться надо.

— У нас каникулы, — тоже по-узбекски ответил ему Садык.

— Каникулы… — проворчал милиционер. — Гляди какие грамотные!..

Садык пошел дальше. Какой-то человек толкал перед собой ручную тележку, полную цветов. Тележка тряслась на булыжнике, и роза, с капельками влаги на лепестках, упала на мостовую. Садык поднял ее и хотел положить обратно.

— Возьми себе, — улыбнулся хозяин тележки.

Садык сунул розу под тюбетейку возле уха и направился обратно в сторону Касьяновской улицы.

Он вовсе и не знал, что за каждым его шагом, начиная с улицы Оружейников, следит пара внимательных и тревожных глаз. Таясь за углами домов и за кустарниками, следом за Садыком шел Саидмурад.

В пастеровском пункте уже началась работа. Девушки в белых халатах сновали по длинному коридору — кто с бумажкой в руках, кто с пробиркой, кто с колбой. Садык знал, где находится тот, кого он ищет. Человек в толстых роговых очках сидел в комнате за стеклянной дверью.

— Вчера молоко было хорошее, — сказал он вместо «здравствуй». — Получай свои деньги и приноси точно такое же.

Деньги для Садыка были приготовлены. Они лежали в бумажке, завернутой так, как заворачивают аптечные порошки.

— Спасибо, дяденька, — сказал Садык.

— Пожалуйста… А сегодня ты в обед, что ли, принесешь?

— Сегодня не моя очередь, — сказал Садык и про себя обрадовался тому, что сегодня торговать молоком будут Кудрат с Эсоном. «Но сегодня Кудрат, наверно, не разбавят», — подумал он.

Он вышел из пастеровского пункта и направился на базар, чтобы купить новый выпуск приключений сыщика Дика Портера.

Разговор Садыка с милиционером, которого Саидмурад не слышал, потому что стоял далеко, встревожил его. «Но зачем он два раза заходил сюда и что такое «пастеровский пункт»?» Выяснить это показалось Саидмураду важным, и он не пошел вслед за Садыком, а, дождавшись, пока тот скроется за углом, вошел в здание. Вид людей в белых халатах, которые ходили по коридору и сидели за стеклянными дверями, несколько озадачил его. Что здесь делал мальчишка? И что здесь вообще делают?

В коридоре на стене висели большие таблицы с рисунками и надписями на двух языках. Около одной из таблиц Саидмурад остановился. Он стал читать:

«Прививки против бешенства обязательно назначаются в следующих случаях:

1. При укусах заведомо бешеных или подозрительных на бешенство животных (подозрительными на бешенство считаются бродячие и домашние животные, не содержащиеся на привязи собаки, в течение предыдущего полугодия покусанные каким-либо животным или скрывшиеся до истечения 14 дней после укуса, и т. д.)».

«Чепуха какая-то», — подумал Саидмурад. Но стал читать дальше:

«2. При укусах животных, павших или убитых в течение 14 дней со дня укуса.

3. При множественных укусах туловища и конечностей, нанесенных здоровыми животными, а также при любых укусах в голову, лицо и шею».

Неизвестно отчего в эту минуту у Саидмурада заболела нога. Та самая нога, которая вчера провалилась в собачью конуру.

«А эта собака привязана или нет?» — почему-то подумалось Саидмураду.

«4. При попадании слюны бешеных или подозрительных на бешенство животных на слизистые оболочки или поврежденную ногу, а также при ранении предметами, загрязненными слюной таких животных».

Саидмурад подошел к другой таблице. Большая картинка изображала человека с выпученными глазами и перекошенным ртом. Под картинкой был текст:

«Выдающийся русский ученый Данило Самойлович еще в XVIII веке сказал: «Из многочисленных болезней, которыми род человеческий ежедневно угнетаем бывает, едва что страшней и едва что жалостнее может сыскиваться, как только видеть человека, зараженного ядом от укушения бешеной собаки». И дальше: «Антон Павлович Чехов, впервые увидев больного бешенством человека, писал: «Нет болезни мучительнее и ужаснее, чем водобоязнь. Когда впервые мне довелось увидеть бешеного человека, я пять дней потом ходил как шальной и возненавидел всех в мире собачников и собак».

Саидмурад почувствовал, что у него дрожат колени. Только сейчас впервые он подумал: «А что, если эта собака, которая меня укусила, бешеная… Ведь может быть бешеная? Почему она молчала, молчала, а потом укусила?»

То, что он прочитал дальше, подтвердило его сомнения.

«Вирус бешенства, находящийся в слюне больного животного, попадает в рану при укусе. Следует помнить, что вирус легко проникает в мелкие, порой едва заметные повреждения кожи (ссадины, царапины). Человек, не получивший видимых ранений при нападении на него животного, часто не обращается за медицинской помощью, что ведет к заболеванию и смерти».

«Ничего себе!..» — подумал Саидмурад.

«Проникнув в организм человека, вирус по нервным волоконцам от места укуса или ослюнения продвигается в центральную нервную систему».

Дальше Саидмурад читать не мог. Он вышел на крыльцо, чтобы глотнуть свежего воздуха. Постоял, подумал, махнул рукой и пошел прочь. На углу возле арыка он сел, закатал штанину и увидел, что собака здорово его покусала, зубы так и отпечатались. Кроме того, нога была поцарапана фанерой.

«Не может быть, — подумал он. — Первый раз меня покусала собака, и сразу же бешеная. Этого не может быть. Пойду домой».

Он встал, потоптался на месте… и пошел не домой, а обратно, в сторону пастеровского пункта.

«Бешенство у кошек обычно протекает в буйной форме…» Кошки его не интересовали. «Бешенство у лошадей протекает в выраженной буйной форме…» И это не то.

Вот про людей. «Период предвестников сменяется периодом возбуждения, для которого наиболее характерно проявление болезненных судорог глотательных и дыхательных мышц при попытке проглотить воду и даже при одном виде ее или при мысли о ней».

Саидмурад проглотил слюну. Ничего, прошло.

«Во время периода возбуждения больной нередко вскакивает с постели, бегает, кричит, рвет на себе одежду, постельное белье. Если больной не умирает в этой стадии болезни, то период возбуждения сменяется стадией параличей, и при явлениях паралича сердца наступает смерть».

Саидмурад посмотрел на человека с выпученными глазами и перекошенным ртом, и ему стало страшно.

В коридор выглянул человек в роговых очках.

• Предыдущая
• 11/39
• Следующая