Мир коллекционера - Рачков О. Г. - Страница 1

Думаю, что я не открою Америки, если скажу: у каждого есть в жизни свое увлечение, свое любимое занятие. Или, как принято теперь говорить, свое хобби, то есть в буквальном переводе свой «конек». Один, скажем, с детства пристрастился выпиливать лобзиком из фанеры замысловатые фигуры и узоры. Другой предпочитает лепить те же фигуры из пластилина или на худой случай из обыкновенной глины. Третья любит вышивать гладью или болгарским крестом свои собственные домашнего производства гобелены. Четвертый способен долгими, томительными часами просиживать с удочкой на берегу озера, не сводя глаз с поплавка, который с поразительным упорством никак, ну никак не хочет нырять в студеную воду. Пятый… Да мало ли есть на свете таких дел, таких занятий, которым мы со всей страстью юной, а порой уже далеко не юной души отдаем беззаветно львиную долю своего досуга, посвящаем свободные часы.

Но есть среди нас такие люди, любимое занятие, досуг которых вызывает часто у окружающих удивление, если не недоумение. Такие, кого порой в шутку, а то и всерьез называют чудаками. Себя же они именуют коллекционерами. Одним словом, это те, кто увлекается различным собирательством, коллекционированием.

Предметы собирательства бывают самые различные, а иногда просто удивительные. Бабочки, цветы, статуэтки, почтовые марки, редкие книги, гравюры, этикетки со спичечных коробков, старинные монеты, открытки, медали, значки, автографы знаменитых людей, обертки конфет. Всего и не перечислишь.

Ордена Греции, Румынии, Сербии, Черногории, Латвии, Франции, Австрии, Саксонии, Литвы.

В мире существует великое множество самых разнообразных коллекций. Есть среди них и такие, что диву даешься. Пожалуй, самая громоздкая коллекция та, что разместилась в парке Скансен, близ столицы Швеции. Здесь находится коллекция домов. В ней собраны самые различные постройки, когда–либо существовавшие на скандинавской земле. А в городе Филадельфии, в Соединенных Штатах Америки, пользуется известностью у местных жителей и гостей коллекция… трамвайных вагонов. Среди них вы можете повстречать и наших соотечественников–работяг: московский и ленинградский трамвайные вагоны.

А теперь разрешите представить вам, читатели, кое–кого из тех «чудаков», о которых А. М. Горький сказал, что они украшают жизнь. В данном случае слово взято в кавычки умышленно, ибо категория чудаков, о которой пойдет речь, отличается от чудаков вообще, как обычно говорят в таких случаях, одним пунктиком, из–за коего они, собственно, и попали в категорию не совсем обычных людей.

Один из них объявляется вдруг в какой–нибудь одной из многочисленных мастерских по починке часов. Живет и работает как все, незаметно, а потом вдруг о нем узнает весь мир! Например, до последнего времени самой миниатюрной коллекцией считалась коллекция одного швейцарского часовщика, состоящая из 1500 секундных стрелок от часов различных марок. В ней имелась, в частности, стрелка длиной всего 0,8 миллиметра. Время на часах, откуда она взята, можно было разглядеть лишь под 32–кратным увеличением. Но теперь у швейцарского часовщика появился конкурент в лице Эдуарда Казарьяна. Ереванский скрипичных дел мастер не только собирает, но и сам изготавливает экспонаты для своего диковинного собрания. Он сделал модель трактора размером с пшеничное зерно, выгравировал надпись на человеческом волосе, смастерил паровоз и три вагона, которые можно пропустить через игольное ушко.

Как–то мне попалась небольшая заметка в газете под названием «76–й экспонат Джона Кьюно». В ней рассказывалось об одной необычной коллекции: «Еще один экспонат появился в коллекции американца Джона Кьюно. Разъезжая в качестве туриста по Англии, он набрел на прогоревшую цирковую труппу Бертрана Миллса, распродававшего с аукциона цирковое имущество. Он молча следил за ходом аукциона, пока, наконец, в распродажу не поступила видавшая виды почтовая карета. Более шестидесяти лет назад это своеобразное изделие из древесины было завезено в Англию соотечественником Кьюно Уильямом Коди.

Впоследствии ее купила цирковая труппа Бертрана Миллса. Карета не спасла его от разорения и была продана, на сей раз уже как музейный экспонат, богатому американскому коллекционеру. Она будет переправлена через океан, чтобы стать в ряд с 75 другими каретами в чикагском каретном музее Кьюно».

Есть коллекции и поудивительнее.

Автор более 180 книг, известный французский писатель Жорж Сименон как–то в порыве откровенности рассказал морреспонденту мюнхенского журнала «Ревю», что в его личной библиотеке имеется огромная коллекция телефонных справочников из самых различных городов мира, она занимает куда больше места, чем его собственные произведения. Корреспондент полюбопытствовал, зачем, собственно, они понадобились писателю. «Это, — шутливо ответил Сименон, — увлекательное чтиво». На самом деле, это вовсе не причуда популярного писателя. Телефонные справочники, как уже серьезно объяснил Сименон, помогают ему в работе: из них он черпает фамилии и имена для персонажей своих произведений. После второго романа, признался беллетрист, мне чертовски трудно стало самому придумывать имена героев.

А один, знаете, собирал даже пряники. А когда ему пришлось туго, взял да съел всю свою коллекцию. Остался, кажется, один–единственный пряник, самый твердый, который нельзя было разгрызть.

Но скорее всего это просто шутка, бытующая в среде коллекционеров. Скорее всего такого и не было. Ну, а всерьез? Заслуживает ли внимания коллекционирование? Ведь у многих, очень многих людей, когда они сталкиваются с человеком, захваченным страстью собирания, на лице появляется вежливая ироническая улыбка. А иные открыто посмеиваются над таким занятием, считая его пустым, никчемным. И говорят: «Шел бы лучше поиграл в мяч или почитал книгу, чем вот так просиживать битые часы над никому не нужными клочками бумажек». Это если речь идет о подростке. О взрослом человеке: «Все это пустая трата времени, какое–то чудачество…» Впрочем, утверждения, что коллекционирование, хотя и невинное, но пустое занятие, никудышняя забава, в свое время можно было встретить даже на страницах печати. Именно так оценивал его автор статьи, помещенной в 1929 году на страницах ленинградской вечерней «Красной газеты». Безо всяких обиняков он писал:

«Из всех страстей и страстишек, какие владеют человеческим сердцем, коллекционирование почтовых марок, пожалуй, самая невинная и самая распространенная. Это — «демократическая страсть», потому что марка доступна и портативна.

«Борнео» с изображением слонов и джунглей одинаково пленяет и карапуза и взрослого. Филателисты всего мира представляют как бы единую ассоциацию с единым устремлением… На проспекте 25–го Октября в советской филателистической ассоциации (при комитете помощи детям ВЦИКа) марочная страсть взвешена, оценена и направлена в русло государственных интересов. Сюда приходят мальчики (девочки почему–то марок не собирают), геморроидальные бухгалтеры, пожилые инженеры и ответработники порыться в толстых томах марочных каталогов Ивера и Телье, братьев Зенф, Джиббонса и других мировых марочных фирм. Сюда из самых дальних концов СССР стекаются письма, в которых коллекционеры «с филателистическим приветом» просят о высылке недостающих марок, говоря о них почти в любовных выражениях…»

Нарисовав такую картинку, автор статьи высказывает далее весьма категорические суждения: «В наши дни коллекционирование признается большинством невинной, но и никудышней забавой. Ироническая улыбка морщит губы читателя, когда он узнает о выставке «экслибрисов». Собиратели табакерок, трубок, папиросных коробок и тому подобных вещей еще менее в фаворе. Но в пользу марок, пожалуй, можно сказать несколько слов. Почтовые марки — это сгусток географии. В микроскопическом виде марочный альбом — это вселенная со всем многообразием флоры и фауны, мало того, с изображением всех орудий производства, всех достопримечательных людей и зданий. Нет решительно такой вещи, которая где–нибудь не изображалась бы на марках. И в школах прекрасно учитывают, что коллекционирование марок может привлечь детишек к изучению географии и снабдить их даже кое–какими познаниями. Коллекционирование марок поощряют», — заключал автор статьи, а все остальное, по его мнению, явная чепуха.