Елизавета Петровна - Сахаров Андрей Николаевич - Страница 70

• Предыдущая
• 70/244
• Следующая

– Боже мой, но вы приводите меня в отчаяние, маркиз! Я положительно не знаю, на что решиться…

– По-моему, единственно правильным исходом будет послать Миниху записочку, извещающую его о том, что вы не могли достать сегодня деньги и вручите их ему завтра!

– Но записка может скомпрометировать меня!

– Нисколько! Вот вам бумага, перо, чернила. Садитесь и пишите: «Дорогой фельдмаршал, очень извиняюсь, что не мог достать сегодня просимое Вами. Если обстоятельства сложатся сегодня благоприятно, то завтра я весь к Вашим услугам». Вот вы и увидите, насколько чисты были намерения фельдмаршала!

– Мне кажется, что вы правы, дорогой маркиз! – сказал Нолькен, к великому торжеству Шетарди подписывая и запечатывая продиктованную ему записку. – Миних не имеет ни права, ни основания сомневаться в моём обещании. Если же он не исполнит своего – значит, он и не собирался исполнять его! Я сейчас же отправлю записку с одним из моих людей. А теперь до свидания, дорогой маркиз. Большое спасибо вам за громадную помощь, которую вы оказываете мне!.. Но я боюсь, – сказал он уже в дверях, – как бы Миних, осуществив переворот в пользу Брауншвейгского дома, не стал из мести ещё ухудшать наше изложение…

– Э, барон, чем он может ухудшить? Положение, бесспорно, плохо… Да и не бойтесь: я знаю Миниха, знаю и брауншвейгскую чету: торжество Миниха будет калифством на час!

Он проводил шведского посла до передней, затем, вернувшись к себе в кабинет, с торжествующей улыбкой подошёл к железному шкафу, в котором хранились особо ценные вещи и важные документы, достал оттуда несколько табакерок, выбрал одну, отличавшуюся особенно тонкой работой и ценностью, полюбовался на кружевную эмаль, на двойной ряд драгоценных камней, окружавших портрет Людовика XV, спрятал её в изящный бархатный футляр и отправился совершать свой вечерний туалет.

В это время ему по его приказанию уже успели заложить сани. Закутавшись в дорогую шубу, Шетарди уселся и сказал форейтору:

– На Дворцовую набережную, дом фельдмаршала Миниха!

Фельдмаршал Миних жил не в собственном доме, а в наёмном, помещавшемся рядом со старым Зимним дворцом: собственный дом фельдмаршала на Васильевском острове (где теперь Морское училище) не был ещё достроен.

В описываемое время фельдмаршалу было пятьдесят семь лет. Мардефельд в депеше от 17-го декабря 1740 года дал ему такую характеристику:

«У него великолепная фигура, он очень трудолюбив и красноречив. У него большой талант к военному делу, но к той деятельности, за которую он теперь взялся, у него нет и намёка на способность, да и вообще у него скорее поверхностный, чем глубокий ум. Его скупость, которую можно назвать ослепительной, сделает то, что он подарит свою дружбу и добрую волю любой иностранной державе, способной осуществить его материальные надежды. Ввиду того, что он совершенно невежествен, он во всём советуется с братом, который обладает педантической эрудицией, но лишён здравого смысла».

Деятельность, к которой у Миниха, по мнению прусского посла, «не было ни намёка на способность», была должность первого министра, полученная Минихом после низвержения Бирона. Да и откуда было взяться этой способности! До сих пор Миниху не приходилось иметь дело с гражданско-административной деятельностью.

Призванный Петром Великим для рытья каналов, Миних самим провидением предназначался к этой работе, так как происходил из крестьянской семьи, жившей издавна в болотистой части графства Ольденбург, где уже не одно поколение трудилось над отводом вод. Отец Миниха выслужился в датской армии до офицерского чина, и таким образом семья получила дворянское звание.

Шестнадцати лет (в 1699 году) Миних-сын поступил на французскую службу по военно-инженерному ведомству, вскоре перешёл на сторону врагов Франции и служил под знамёнами Евгения Савойского и Мальборо, в чине генерала поступил к Августу II (в 1716 году), где принялся раздумывать, на чью бы сторону перейти: Петра I или Карла XII.

Смерть шведского короля вывела Миниха из неприятного положения осла Буридана[63] и заставила предложить свои услуги России. Но на первых порах его надежды не оправдались. Сначала он был в небрежении, потом ему поручили надзор за прорытием Ладожского канала.

При Петре II Миних был назначен губернатором Ингрии и Финляндии с командованием расположенными там войсками. Ко дню коронования юного царя Ладожский канал был кончен, и Миниха назначили губернатором С.-Петербурга с пожалованием ему графского титула.

Честолюбивые замыслы Миниха стали осуществляться только тогда, когда он женился на вдове великого маршала двора Салтыковой, урождённой Мальцан. Жена пустила в ход все свои связи, и Миниха назначили президентом военной коллегии. Тут Миних проявил энергичную и плодотворную деятельность. Он сформировал измайловский и конногвардейский полки, выделил военно-инженерный корпус в отдельное от артиллерии ведомство, основал шляхетский кадетский корпус и заслужил большую популярность тем, что уравнял в армии иностранцев, получавших прежде двойное жалованье, с русскими.

Бирон, сильно опасавшийся Остермана, рассчитывал найти в Минихе опору себе против лукавого канцлера. Будущее показало, насколько временщик ошибался в продажном немецком проходимце.

В дальнейшем Миниху пришлось не раз поддержать славу русского оружия. Он отличился при взятии Данцига, а затем – в кампании против турок 1737/39 годов, которая доставила ему чин фельдмаршала.

После смерти Анны Иоанновны Миних, имевший право сказать про регентство Бирона, что и «моего тут капля мёду есть», сильно разочаровался в своих надеждах на герцога: Бирон не был расположен давать особенный ход честолюбивому фельдмаршалу и сумел даже ударить по его самому больному месту – скупости. Это заставило Миниха бросаться во все стороны, предлагая свои услуги принцессе Анне Леопольдовне, царевне Елизавете, послам – всем, кто был расположен достаточно дорого оценить его содействие.

Шетарди был отчасти прав, когда объяснил себе переговоры фельдмаршала с принцессой Анной Леопольдовной военной хитростью, желанием «отвести глаза», но только отчасти – Миних считался с возможностью арестовать Бирона для торжества Анны Леопольдовны на случай, если шведский посол не сдержит своих обещаний. Вот почему он «про запас» выговорил себе у принцессы ряд условий.

• Предыдущая
• 70/244
• Следующая