Исторические портреты. 1613 — 1762. Михаил Федорович — Петр III - Сахаров Андрей Николаевич - Страница 1

• 1/225
• Следующая

В 1613 г. семнадцатилетний Михаил Романов взошел на русский трон. Смута закончилась. Началось тяжелое, медленное воссоздание храмины Российского государства, потрясенного глубоким династическим кризисом, жесточайшей социальной рознью, полным экономическим обвалом, голодом, политическим распадом страны, внешней агрессией.

Спустя триста четыре года династия Романовых рухнула. В стране началась новая грандиозная смута, приведшая Россию на край национально-государственной гибели. Снова встал «род на род» — гражданская война потрясла страну, снова глубокий экономический кризис смертельно поразил российский хозяйственный организм, а очередной политический распад, осложненный внешними силами, грозил существованию самой российской государственности. Жизнь складывалась так, словно и не было этих трех веков, словно, едва выйдя из Смуты, Россия тут же вновь пошла по кругам исторического ада. От Михаила до Михаила. От первого до последнего, уже не царствовавшего ни одного дня. Триста лет спрессовались как бы воедино, подчеркнув одновременно и историческую схожесть драматических ситуаций, и их кардинальное различие, и хронологическую разновременность, и иное человеческое воплощение самой верховной власти России. Династия родилась, династия рухнула.

А в рамках этих трехсот лет на русский трон один за другим — порой мирно и безмятежно, порой трагически и суматошно — восходили девятнадцать носителей царственной фамилии Романовых; мужчины и женщины, умудренные опытом государственные деятели и безусые мальчики, за которыми виделись могучие фигуры фаворитов, и чисто русские люди, и иноземцы, едва могущие связать несколько слов по-русски. И все это были Романовы.

Среди них были и умные и глупые люди; активные, удачливые правители и пассивные созерцатели; страстные воители и реформаторы и тихие, смиренные, покорные Богу властители; примерные семьянины и чадолюбцы и ветреные, сладострастные герои альковной жизни.

И все же прежде всего они были носителями высшей власти в России XVII — начала XX века, в России, которая диктовала свои законы этим монархам, несмотря на их порой полную человеческую непохожесть. Династия принимала Россию как нескончаемую историческую эстафету.

Россия досталась Романовым в разрушенном состоянии, когда рухнули собираемые с таким трудом и жертвами ее геополитические завоевания, когда опрокинулась жестокая, уже отсталая для того времени, тяжелая, но стройная система социальных отношений, сословных приоритетов, а государственная общероссийская машина, пригоняемая десятилетиями по винтику, развалилась буквально в несколько месяцев.

Новая династия упорно и покорно исторической судьбе принялась за старое дело, на алтарь которому приносили свои жизни еще Рюриковичи. На огромных пространствах Восточноевропейской равнины они продолжали строительство гигантского государства, которое, едва остановившись или заколебавшись в своем развитии, сразу же сжималось как шагреневая кожа. От экспансии древнерусского периода к глухой обороне северо-восточной и Московской Руси, а потом к новой экспансии уже императорского времени — таков был удел этнического и государственного лидера на этой равнине. Это действо совершали и робкий юный Михаил Романов, за которым виделась мощная фигура истинного правителя страны — его отца патриарха Филарета, Федора Никитича Романова. И его тишайший сын Алексей Михайлович, и честолюбивая Софья, и импульсивный гениальный Петр, и ленивая Анна Иоанновна, и поэтическая, ветреная Елизавета, и великая Екатерина, и могучая мужская плеяда Романовых XIX века — трио Александров и Николай.

Династия Романовых пришла к власти в то время, когда перед страной, потратившей множество сил на историческое выживание, встал кардинальный вопрос дальнейшего пути в условиях все нараставшей цивилизационной отсталости России по сравнению с передовыми странами Европы. Почти каждый из представителей династии, отдавая себе в этом ясный отчет, пытался решить постоянно нараставшие проблемы своими собственными способами, но руководствуясь прежде всего теми возможностями, которые предоставляла страна, ее история, традиция, религия, культура, быт. Поэтому так схожи были эти способы, а главное — их результаты; медленное, осторожное, с оглядкой продвижение вперед, потому что даже резкий цивилизационный рывок, предпринятый Петром, вызвал бурю лишь на поверхности вод, не потревожив народных глубин и не обняв огромных российских пространств. И было вызвано это не столько личными особенностями монархов их личными политическими пристрастиями, сколько их крепкой привязанностью к тому социальному слою, который диктовал свои законы стране. Тот, кто даже в малой степени нарушал эти законы, уходил в небытие, как Петр III, Павел I; ведь даже великий Петр, по сути, не затронул коренным образом интересов элитарного слоя России, не потревожил, а даже усилил крепостное право, хотя значительно перетасовал и «перебрал» саму элиту.

Призрак возмездия постоянно витал над головой каждого из Романовых. И им самим, и их фаворитам, временщикам приходилось прилагать немало усилий, чтобы сохранять баланс между интересами элиты и интересами государства, потому что зачастую это было далеко не одно и то же. И на этом пути рушились судьбы самих Романовых, как и верных исполнителей их воли, вроде Сперанского, Рейтерна, Витте, Столыпина. Даже такой могучий абсолютный монарх, каким был Николай I, вынужден был в глубокой тайне приступить к разработке проектов отмены крепостного права в России.

В этой связи необходимо сказать несколько слов о самом характере абсолютизма в России.

В течение долгих лет мы привыкли к тому, что абсолютизм Романовых представлял собой неограниченную, не стесненную законом власть одного человека над своими подданными, что этот абсолютизм, как утверждали историки, стоял на прочном фундаменте то ли баланса сил между дворянством и буржуазией, то ли поддержки власти лишь со стороны могучего господствовавшего класса — дворянства при относительно слабом участии в формировании ее социально-политических параметров со стороны иных общественных сил, то ли всенародной ее поддержки, в том числе и царистски настроенным крестьянством. Эти споры так и остались незаконченными.

• 1/225
• Следующая