Исторические портреты. 1762-1917. Екатерина II — Николай II - Сахаров Андрей Николаевич - Страница 82
- Предыдущая
- 82/258
- Следующая
Но она окончательно прояснится, когда мы вспомним о едва ли не главном деянии Павла I в отношении крепостного крестьянства — о так называемом законе о трехдневной барщине. Собственно, это не закон о трехдневной барщине, а помеченный 5 апреля 1797 г. манифест, возвещавший милости Павла I народу, и на первое место поставлено в нем запрещение принуждать крестьян к работам в воскресные и праздничные (по церковному календарю) дни — эта часть манифеста действительно имела силу закона. Далее же было указано на деление оставшихся шести дней недели поровну между работами крестьянина на себя и на владельца, то есть официально признавалось достаточным не более чем трехдневное использование помещиком крепостного труда, и хотя эта часть манифеста имела характер сентенции, она также была воспринята как обязательная норма. Впервые в России законодатель-самодержец встал между помещиком и крестьянином, жестко регламентировав крепостническую эксплуатацию.
Историки, стремившиеся преуменьшить значение этого манифеста, ссылались обычно на его практически малую применимость в хозяйственной жизни. (Строго говоря, эта сторона дела в сколь-нибудь значительном хронологическом и территориальном масштабе специально не исследовалась, равным образом до сих пор остается не изученным не менее важный вопрос о влиянии манифеста 5 апреля 1797 г. на крестьянское сознание). И тут мы сталкиваемся с подменой одной темы другой, ибо дело касается субъективных побуждений Павла I, направлявших его политику в крестьянском вопросе. А в этом плане нельзя не отметить еще одного упущения историков, обращавшихся к данному манифесту, — чаще всего он рассматривался лишь как один из очередных правительственных актов, в полном отрыве от тех обстоятельств, которыми он непосредственно был вызван к жизни.
Манифест датирован 5 апреля 1797 г., днем коронации в Москве Павла I — и этим все сказано. Вне коронационных торжеств он не может быть правильно понят. Начались они, как мы помним, с того, что Павел I объявил себя главой Православной Церкви, затем состоялось само коронование его и императрицы Марии Федоровны, после чего, исполняя свое давнее желание, Павел I самолично огласил Акт о престолонаследии, составленный еще в 1788 г., потом были прочтены «Учреждение об императорской фамилии» и «Установление о российских орденах» и, наконец, объявлен Манифест о милостях народу, но ни о каких других милостях сословиям объявлено в нем не было, равно как 5 апреля 1797 г. вообще не было обнародовано никаких иных узаконений Павла I.
Поставив этот манифест в один ряд с основополагающими коронационными актами своего царствования, Павел I уже одним тем доказал, какое исключительное государственное значение он ему придавал, несомненно видя в нем документ программного характера для решения крестьянского вопроса в России. В самом деле, манифест от 5 апреля 1797 г., взятый в сочетании с другими крестьянскими узаконениями Павла I, во многом предвосхитил эволюцию антикрепостнического законодательства в царствование Александра I и Николая I (вплоть до подготовки самой крестьянской реформы). Не случайно члены Секретного комитета 1826 г. расценивали этот манифест как «коронный» закон по крестьянскому делу. М. М. Сперанский считал его «замечательным для своего времени», полагая, что «в его смысле скрыта целая система постепенного улучшения быта крестьян». Современная историческая мысль признает, что именно от этого павловского манифеста берет свое начало процесс правительственного раскрепощения крестьян в России.
Крестьянский вопрос явился, однако, не единственным, где деятельность Павла I отразилась столь явственным образом. Были и другие важные тенденции в государственном устройстве, внутренней и внешней политике России конца XVIII в., последующему развитию которых павловское правление дало свои плодотворные импульсы, — их значение в полной мере не раскрыто в исторической науке еще и поныне.
И. М. Муравьев-Апостол — старый дипломат павловской эпохи, просвещеннейший и умнейший вельможа, причастный к главнейшим политическим событиям того времени, уже при Александре I говорил своим сыновьям — будущим декабристам «о громадности переворота, совершенного у нас со вступлением Павла 1-го на престол, переворота столь резкого, что его не поймут потомки». Этими пророческими словами мы и завершим наш очерк.
А. Н. САХАРОВ
- Предыдущая
- 82/258
- Следующая
