Тамбу-ламбу. Три звонка - Карпенко Галина Владимировна - Страница 19

• Предыдущая
• 19/30
• Следующая

Володя был на море. Они летом ездят к морю, море от их города недалеко. Если вечером сесть в автобус, к утру приедешь. Володя часто думает о море и почти всегда, когда засыпает.

Небо тоже похоже на море. Когда смотришь с берега, то море и небо где-то далеко встречаются. И кажется, что там они вместе. Вот в зелёном море мелькнула тень. Может быть, проплыла медуза, а может быть, рыба. Поймай её, птица!

Сверкнуло солнце. Это зажглась лампа. Пришёл с работы отец.

— Дома Владимир? — спросил он.

Мать ответила:

— Дома. Наверно, читает…

Володя заслонил плитку с морем книгой, а потом повернул её так, чтобы свет от лампы на неё не падал и чтобы её никто, кроме него, не видел.

Это была чудесная находка. И повезёт же так человеку! «Если я познакомлюсь с капитаном, — думал Володя, — я непременно покажу ему белую птицу».

Все эти дни Володя, если видел на улице человека в морской форме, то либо догонял его, либо спешил навстречу. Но капитана Проценко, которого, конечно, он узнал бы сразу, он ещё не встретил.

Унывать Володя не унывал. Во-первых, прошло ещё очень мало дней. А потом, он надеялся, что они всё-таки встретятся. Непременно встретятся.

Время шло и приносило новые заботы.

В пятом классе «А» шёл пионерский сбор. Отряд принимал план по пионерской двухлетке.

— «Посадить сто деревьев, подарить детскому саду сто книг, — читала Нина Короткова, похожая на Шурину подругу Настеньку. — Сшить сто воротничков для нахимовцев, наших шефов».

Нина читала: громко, чётко, останавливаясь на запятых и точках.

— А почему всё сто и сто? — спросил Миша Коршунов.

— Я что, неясно читаю? — удивилась Нина.

— Ясно. Только я не понимаю, почему сто? Нас тридцать человек, мы можем посадить сто деревьев. Решим и посадим, это не так уж трудно. Но почему же сто книг?

— Странный вопрос! Надо же указать, сколько.

— Ничего странного. Я, например, отдам книги, которые я читал, когда был маленький, и другие отдадут, сколько смогут. И получится столько, сколько будет.

Не задал бы Миша вопроса, сбор шёл бы и шёл, а тут поднялся такой галдёж! Все спорили, доказывали, соглашались и не соглашались.

— Тише! — кричала Нина Короткова, взобравшись на стол и размахивая двухлетним планом.

Миша Коршунов уже ничего не спрашивал и никому ни на что не отвечал. Он сидел, зажав уши, и молчал. Рядом с Коротковой на столе очутился Рогов. Он поднял руку:

— Я сейчас скажу, почему сто!

И он очень толково объяснил, что сто — это план, меньше которого нельзя выполнять, а больше — пожалуйста, сколько угодно. Например, можно собрать триста книг и даже тысячу, никто не запрещает. А чего все орут, просто непонятно.

— Правильно! — закричала Наташа Левашко и даже захлопала в ладоши.

Когда всё стало ясно, Нина слезла со стола и отряд стал обсуждать второй очень важный вопрос. Надо было выбрать нового председателя отряда.

— Я отказываюсь, — сказал Серёжа Лапин. — Пусть выберут другого. У меня ничего не получается, я никогда раньше не был председателем.

Вопрос был серьёзный, и очень хорошо, что, когда его начали обсуждать, пришла вожатая из восьмого класса, прикреплённая к отряду пятого класса «А». Она опоздала на сбор, потому что, наверно, по дороге ела мороженое: в руках у неё ещё была палочка от «эскимо».

— Почему ты отказываешься быть председателем отряда? — спросила вожатая Лапина и облизала сладкую палочку.

— Я лучше буду выпускать стенгазету, а председателем у меня ничего не получается, — сказал Лапин.

— Можно, я скажу? — Наташа Левашко подошла к председательскому столу, за которым сидела Нина Короткова.

И вот она сказала:

— В прошлом году мы всё время вовлекали Лапина в пионерскую работу. Помните? Теперь я предлагаю выбрать председателем Рогова. Хотя он и новенький, но он активный и его не надо будет вовлекать, как Лапина.

— Правильно! — закричал Лапин. — Пусть его вовлекают, а меня не надо!

И опять все раскричались. Вожатая из восьмого класса предложила выбрать Нину Короткову.

— Она вас всех знает, и вы её знаете. А Рогов ещё совсем новенький.

Нина стала отказываться. Ей, наверно, не хотелось отказываться, но она отказывалась, потому что всегда, когда кого-нибудь выбирают, отказываются. Но Володя не отказывался. Наташа Левашко опять взяла слово и стала говорить, как у них было интересно на первом собрании полярного кружка. Володя слушал, и ему нравилось, что она так про него говорит.

— А если мы его выберем председателем, кто же будет в полярном кружке? — опять спросил Миша. — Тогда кружок развалится.

— Ничего не развалится, — сказала Наташа и закричала: — Давайте выбирать!

И ровно через минуту Володя Рогов стал председателем отряда. Вожатая из восьмого класса сказала:

— Ну хорошо, пусть будет по-вашему. Только зря Короткова отказалась. Мы с ней договорились, а всё получилось наоборот. Рогов, ты был когда-нибудь председателем? — спросила она Володю.

— Нет, — ответил Володя.

— Нинка тоже не была! — закричала Наташа.

— Раз выбрали — значит, выбрали, — сказал Лапин, взял у Коротковой папку с планами и протоколами и передал её Володе.

— Мне нужно на рукав две красные нашивки, — сказал Володя, когда вернулся из школы.

Отец выслушал, как Володю выбирали председателем, и сердито произнёс:

— Это, Вовка, несерьёзно. Тебе нужно сначала осмотреться в новой школе, подружиться с ребятами, а потом уже браться за такое ответственное дело.

— Ты думаешь, он не справится? — спросила мать.

— Я не думаю, но…

— Если не думаешь, зачем же зря разговаривать.

И взволнованная Володина мама быстро нашла красную ленту, из которой вышли две отличные нашивки на левый рукав школьной куртки.

Нашивка на рукаве не только у председателя отряда, у звеньевых тоже нашивки — одна полоска. Вот у председателя дружины, у того три. У капитана Проценко тоже нашивки, только у него золотые. Во флоте у всех золотые нашивки. Сразу можно узнать, кто идёт: капитан, штурман, старшина, младший помощник. А сколько нашивок у адмирала?

Володька то и дело поглядывал на свою куртку. Завтра он наденет её и придёт в класс. Он был очень доволен собой.

На следующий день Володя Рогов пошёл в школу так же рано, как первого сентября. Когда все собрались, Володя объявил, что сегодня после уроков звеньевые останутся, потому что совет отряда будет разрабатывать план.

— Вот это председатель! — сказал Лапин.

Сколько заседал совет отряда, неизвестно, только на следующий день в пятом классе «А» сидели за партами не просто ученики. За партами сидели ответственные люди, и у них были ответственные поручения. Наташа Левашко, например, отвечала за сбор кружка полярников; Нина Короткова и Лапин — за стенгазету; Миша Коршунов отвечал за сбор книг для детского сада. Шура Проценко ни за что не отвечала.

— Мы тебе обязательно дадим нагрузку, — пообещал Рогов.

— Мне не надо нагрузки, я буду участвовать в драмкружке.

— Это не считается, — возразил Рогов. — Каждому обязательно нужно дать пионерское поручение.

— А мне сейчас нельзя обязательно, я сейчас должна из школы сразу идти домой, — ответила Шура.

— Слушай! — Рогов даже хлопнул рукой по парте. — Что значит — домой?

— У меня уважительная причина.

— Какая может быть причина? — продолжал Рогов. — Ты понимаешь, что такое дисциплина? — Рогов уже еле сдерживался. — Если все пионеры будут отказываться от поручений…

— Не ори, — сказала Шура.

В это время в класс вошёл учитель, и начался урок истории. За время урока между Шурой Проценко и председателем отряда Роговым выросла стальная граница. Парта, за которой они сидели рядом, была поделена пополам. Рогов истратил целую коробку перьев. Он втыкал перо за пером, ровно по одной линии, и злился. Шура молча смотрела, как воздвигался забор, а когда урок кончился, сказала громко, чтобы все слышали:

• Предыдущая
• 19/30
• Следующая