Тамбу-ламбу. Три звонка - Карпенко Галина Владимировна - Страница 8

• Предыдущая
• 8/30
• Следующая

— Главное, передать книжку, которая уже нашлась, — сказала Катя. — Я вас довезу до площади — это по пути.

Она включила мотор, и они поехали.

— Как проехать на аэродром? — спросили Никита и Серёжка у милиционера, который стоял на площади.

— На какой именно? У нас теперь в городе два аэродрома, — ответил милиционер. — Центральный и Дальний. Недавно открыт Дальний.

Ну что бы вы делали, если в городе два аэродрома и вы не знаете, с какого улетает «Тамбу-ламбу»?

— Будем тащить жребий, — сказал Никита.

Ему досталось ехать на Центральный аэродром, а Серёжке — на Дальний. Совсем в разные стороны. На Дальний шёл троллейбус без пересадки; на нём уехал Серёжка. А на Центральный нужно было ехать на автобусе, но до автобуса ещё ехать на трамвае. Никита сел на трамвай, но денег у него не было, кроме десяти рублей, которые лежали в шапке. В суматохе он не сообразил сказать, что у него нет ни копейки, ни Серёжке, ни Кате.

Никита ехал без билета, и кондукторша, заметив это, ссадила его раньше на целую остановку.

Пока мальчишки добирались до аэродрома, Катя мчалась по шоссе в Шереметьевку. На даче у профессора Соколова горел свет.

Пётр Артемьевич сидел у стола, а вокруг творилось что-то невообразимое: ящики стола были выдвинуты, на полу валялись чертежи, бумаги, тетради. Он перерыл всё — маленькой зелёной книжечки нигде не было.

— Не ищите и не волнуйтесь, — сказала Катя, входя в комнату. — Книжечка у Никиты.

Профессор так устал, что даже не удивился тому, что вошла Катя, которую он совсем не ожидал увидеть здесь. Но когда она стала, подбирая тетрадки, говорить о том, что стоило ли волноваться из-за такой маленькой книжечки, он вскочил и закричал на неё, будто она была во всём виновата.

— У какого Никиты? Что вы говорите? — Пётр Артемьевич даже за голову схватился. — Какой ещё такой Никита? Я вас спрашиваю!

— Симпатичный мальчишка. Он нашёл книжечку, которую потерял ваш талантливый ученик. Целый вечер ходил по нашему дому, стучал в вашу квартиру.

— Стучал, вы говорите? Не может быть! — Пётр Артемьевич протёр очки и стал объяснять Кате: — Вы понимаете, этот чудак, кажется, сделал замечательное открытие и сам этого не понял. Я хочу поглядеть — понимаете? — я хочу поглядеть на эти расчёты своими глазами! И, оказывается, всё у… как вы говорите, у кого?

— У Никиты, — повторила Катя. — Только вы не волнуйтесь, всё будет в порядке.

Пётр Артемьевич сел с Катей в «Москвич», и они помчались на аэродром. А сзади ехало такси, на котором Соколов приехал на дачу, — совсем пустое, свободное такси. А оно… как оно было нужно на другом шоссе!

На другом шоссе Никита, которого высадила кондукторша из трамвая, бежал бегом до остановки автобуса. Он опоздал на три минуты: вечерний автобус на аэродром уже ушёл, и больше автобусов не будет, сказал диспетчер. Может же так не везти человеку!

Стрелки часов двигались неумолимо. Никита стоял один на краю города, на пустой автобусной остановке. Шёл снег, и кругом было темно.

«Надо было совсем всё сделать по-другому. Надо было книжечку отдать Кате, — думал Никита. — Она-то уж встретит профессора Соколова, а тот, наверно, знает, на какой нужно ехать аэродром».

А то что толку, что книжечка у Никиты, а он теперь не попадёт ни на Центральный аэродром, ни на Дальний! Он стоит на остановке, с которой никуда не уедешь, а кругом ни души.

— Был автобус? — спросил кто-то совсем рядом.

Никита оглянулся. На остановке появился человек; он придерживал одной рукой шляпу, а другой прижимал к груди странный свёрток, похожий на большой веник, упакованный в бумагу.

— Автобус ушёл три минуты назад, — ответил Никита самым печальным голосом.

— Не может быть! — сказал человек. — Ты шутишь, мальчик?

— Спросите у диспетчера — он в будке, — сказал Никита.

Человек побежал к будке диспетчера. В будке открылось окошечко и сразу закрылось.

— Ты прав: автобус ушёл, — сказал человек. У него, как говорится, опустились руки.

Налетевший ветер вдруг сорвал с него шляпу.

— Спасибо, — сказал он, когда Никита, отряхнув со шляпы снег, отдал её ему. — Спасибо, — повторил он. — Что же мне теперь делать?

— Вам тоже на аэродром? — спросил Никита.

— И тебе?

— И мне.

— Значит, мы с тобой несчастные попутчики, — сказал человек.

Вечер, вначале тихий и снежный, изменился, как и обстоятельства. «Сначала всё было удачно, — вспомнил Никита, — а теперь… теперь всё пропало». «Пропало! Пропало!» — свистел ветер, и снег стал колючим.

И вдруг совсем рядом с ними развернулась и лихо затормозила легковая машина.

— Подброшу! — закричал водитель, опуская окошечко.

Попутчика Никиты будто ветром подхватило. Никита услыхал только, как хлопнула дверца, и красный огонёк заднего фонарика замелькал всё дальше и дальше по дороге…

— Ма…а…чик! Ма…а…чик! — донеслось из темноты.

Никита сначала ничего не понял, потом он бросился бежать и, не веря своим глазам, увидел машину. Дверца машины была открыта, и его попутчик кричал ему:

— Скорей, скорей!

Через мгновение несчастные попутчики были самыми счастливыми. Никита, развалившись на сиденье, еле-еле переводил дух. За окнами машины, которая мчалась с самой большой скоростью, крутила метель, а в машине было тепло и пахло летом. Свёрток, похожий на веник, разорвался, и из него кланялись цветы.

— Я чуть было тебя не бросил, — сказал Никите его спутник. — Тебе ведь тоже на аэродром, но я так растерялся… (Никита молчал.) Ты извини меня, — продолжал спутник. — У меня, понимаешь, сегодня такой день, что я сам себя не узнаю.

— Спасибо, — сказал Никита. — Мне тоже очень нужно на аэродром. Большое спасибо!

— У меня сегодня такой день… — повторил спутник и, откинувшись назад, зажмурил глаза.

Видно, день у него был очень хороший, потому что он вдруг запел громко и весело:

А потом открыл глаза, посмотрел на часы и стал спрашивать шофёра:

— Товарищ, за сколько домчим? Мы не опоздаем?

— Домчим за полчаса, — ответил шофёр.

Никита тоже посмотрел на часы в шофёрской кабине: до десяти часов оставалось сорок пять минут.

— Вы улетаете? — спросил Никита.

— Я встречаю! Встречаю! — запел спутник.

Он пел «Встречаю! Встречаю! Встречаю!» на все лады.

Никита слушал, как он поёт, и успокаивался. Когда его спутник замолчал, Никита спросил:

— Скажите, а как по-вашему, какой аэродром в нашем городе важнее — Дальний или Центральный?

— Какое это имеет, дорогой мой, значение? Но в данном случае для меня — тот, на который мы едем, — ответил счастливый спутник.

— Ну, а вообще, какой важнее? С какого больше улетают? — продолжал спрашивать Никита.

— Вот этого я, право, не знаю.

— Я думаю — Центральный. Он, наверно, важнее. Он и называется — Центральный. Это важнее, правда?

— Может быть, — ответил мужчина и опять спросил у шофёра: — Не опоздаем?

— Как же опоздаем, когда мы уже автобус обогнали, — ответил шофёр. — Раньше времени будем!

— Что вы говорите! — обрадовался незнакомец и даже засмеялся от радости.

«Вот здорово, если «Тамбу-ламбу» едет сзади на автобусе! — подумал Никита. — Вот это будет «Тамбу-ламбу»!» И он тоже захохотал, что так смешно может получиться.

• Предыдущая
• 8/30
• Следующая