Братство талисмана - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 48

• Предыдущая
• 48/51
• Следующая

– Мы потеряли ее, мальчик. Нет больше нашей Бьюти.

Дункан шел по лесной тропинке и встретил великана. Была ранняя весна, листья на деревьях едва показывались из почек, и было множество цветов – земля под деревьями была вся покрыта мелкими цветочками, они кивали Дункану, смотрели на него и ждали приветственного слова.

Дункан не знал, откуда он шел и куда, он просто был здесь.

И вот на узкой тропинке он встретил великана. Кому-то из них надо было уступить дорогу, но ни тот, ни другой этого не делали, а стояли и смотрели друг на друга. Наконец, великан протянул огромную ручищу, поднял Дункана и стал трясти. Голова Дункана качалась, ноги дергались, а руки не могли двигаться, так как были крепко зажаты в кулаке великана.

Великан тряс его и говорил:

– Проснитесь, милорд, вам надо кое-кого увидеть.

Дункану хотелось спать.

– Оставьте меня, – бормотал он.

Но гигант продолжал:

– Проснитесь! Проснитесь!

Странное дело, это говорил уже не великан, а кто-то другой, и голос был вроде бы Скрача. Кто-то продолжал трясти Дункана. Наконец, он открыл глаза и увидел, что лежит под нависшей скалой, а над ним склонился Скрач.

– Проснулись, – сказал Скрач. – Пожалуйста, не засыпайте снова.

Демон присел на корточки и явно не собирался уходить.

Дункан сел и протер глаза. Сияло яркое солнце. Неподалеку спал Конрад и прижавшийся к нему Тайни. В стороне похрапывал Эндрю. Дункан встал и снова сел, охваченный страхом. Все спали, и не было принято никаких предосторожностей.

Он сам спал, и никто не стоял на страже.

Для него, как для лидера это было непростительно. Он слабым голосом спросил:

– Все в порядке?

– Все в порядке, – ответил Скрач. – Я стоял на вахте, пока мои компаньоны спали.

– Но ты тоже устал.

Скрач покачал головой.

– Нет. Демоны не устают. Но тут ждут люди, сэр, иначе я не стал бы вас будить.

– Кто ждет?

– Старые женщины, довольно приятные старушки.

Дункан встал.

– Спасибо, Скрач.

Выйдя из-под защиты нависшей скалы, Дункан вновь ощутил давление и груз плача, хотя самого плача сейчас не было.

«Откуда же тогда давление? – Спросил он себя и тут же ответил:

– давление не от плача, а от нищеты мира, стекающейся сюда.»

На тропинке, шедшей от края топи к возвышенности острова, стояли три женщины в длинных, очень простых платьях без всякой отделки, когда-то белых, а теперь посеревших. В руках у них были корзинки. Они стояли рядом и ждали его, а он шел, расправив плечи, чтобы противостоять давлению несчастий мира.

Они встретились лицом к лицу и некоторое время смотрели друг на друга.

Женщины были стары, уже давно стары и выглядели так, будто никогда и не были молодыми, но ведьмами они не выглядели. Морщины даже придавали им достоинство, и их окружало спокойствие, что было странно в таком месте, где собирались несчастья.

– Молодой человек, – заговорила одна, – не вы ли совершили жестокость по отношению к нашим драконам?

Вопрос был настолько неожиданным и неуместным, что Дункан невольно засмеялся.

– Вы страшно напугали их, – продолжала женщина. – Они еще не вернулись, и мы очень беспокоимся о них. И я считаю, что вы убили одного из них.

– Не раньше, чем они сделали все возможное, чтобы убить нас, – резко возразил Дункан, – после того, как они убили маленькую Бьюти.

– Кто это – Бьюти?

– Ослик, мэм.

– Только ослик?

– Член нашей группы, – пояснил Дункан. – У нас еще и лошадь, и собака, и они тоже члены нашей компании. Не просто любимцы, не просто животные, а члены отряда.

– И еще демон, – добавила женщина. – Безобразный хромой демон, который окликнул нас, когда мы шли по тропинке, и угрожал нам своим оружием.

– И демон тоже, – согласился Дункан, – он также один из нас. И, если хотите знать, с нами ведьма, гоблин и отшельник, который считает себя солдатом господа.

Женщина покачала головой.

– Никогда не слышала ни о чем подобном. А могу ли я спросить, кто вы?

– Я, мэм, Дункан из Стендиш Хауза.

– Из Стендиш Хауза? Тогда почему вы не в Стендиш Хаузе, а беспокоите безобидных драконов?

– Мадам, – спокойно сказал Дункан, – я даже представить себе не мог, что вы не знаете, но раз так – я скажу. Ваши безобидные драконы – самые кровожадные хищники, каких я только видел. Более того, я скажу вам, что, хотя мы имели все основания побеспокоить их, эту работу сделали, в сущности, не мы. Мы были слишком измотаны переходом через топь, чтобы сделать это как следует. Их обратил в бегство дикий охотник.

Старухи переглянулись.

– Я вам говорила, – сказала вторая, – что слышала охотника и лай его собак, но вы мне не поверили. Вы сказали, что у охотника не хватит нахальства приближаться к этому острову и мешать нам в нашей работе.

– Кстати, меня кое-что интересует в вашей работе, – сказал Дункан. – Вы – плакальщицы за мир?

– Молодой Стендиш, – ответила первая, – это вас не касается. Наши тайны не предмет для обсуждения со смертными. Достаточно плохо уже то, что ваши земные ноги топчут эту священную землю.

– Однако, – добавила другая, – мы прощаем вам ваше святотатство и даже символически распространяем на вас наше гостеприимство: мы принесли вам еды.

Она шагнула вперед и поставила корзинку на тропу. Две другие женщины сделали то же.

– Можете есть без опаски: здесь нет отравы. Полноценная, основательная пища. Здесь хватает естественных бед, и мы не желаем увеличивать их.

– Кроме вас, никто бы и не узнал, – сказал Дункан.

Он тут же спохватился, что его слова прозвучали весьма невежливо. Они не ответили и собрались уходить, но он сделал движение к ним.

– Скажите только одно: не видели ли вы случайно с высокой точки вашего острова ва каких-либо признаков орды разрушителей?

Они изумленно посмотрели на него, затем одна из них сказала:

– Это глупо, сестры. Конечно, он должен знать о разрушителях. Он зашел глубоко в разоренные земли, как ему не знать? Так почему бы и не ответить ему?

– Это не принесет вреда, – согласилась первая женщина. – Ни он, ни кто другой не повредят. Орда, сэр Дункан, находится на западном берегу недалеко отсюда. Видимо, они знают, что вы идете, потому что собираются в рой, хотя зачем рой для таких как вы, – это выше моего понимания.

– Защитный рой, – сказал Дункан.

– Откуда вы знаете о защитном рое? – Резко спросила она.

Дункан улыбнулся.

– Берегите вашу улыбку, молодой человек, – сказала она. – Если вы перейдете эту полосу воды и встретитесь с ними, ваша улыбка перекосится.

– А если мы пойдем в обратную сторону, – сказал Дункан, – ваши драгоценные драконы принесут нам смерть.

– Вы неприятны и невежливы, – сказала одна из старух, – раз говорите так о наших друзьях.

– Друзья?

– Конечно. Драконы – щеночки, а без орды в мире было бы меньше несчастий.

«Меньше несчастий.» Вдруг Дункан понял. Не исповедальня, облегчающая боль и дающая утешение, не изгнание нечистой силы страха и ужаса, а наслаждение нищетой мира, радостное купание в бедствиях и несчастиях, как собака катается по падали.

– Грифы! – Сказал он. – Стервятницы!

Сердце его сжалось. Господи, неужели не осталось ничего порядочного?

Нэн, баньши, плачет за вдову в скромном домике, за мать, потерявшую ребенка, за старого и дряхлого, за больного. Помогает этот плач или нет – другой вопрос, но предназначается он для облегчения. Нэн и ее сестры-баньши горевали с теми, у кого не было близких, могущих горевать с ними.

Но это плакальщицы за мир, плачут ли они сами или широко разветвленной общиной, или с помощью какой-либо адской машины – Дункан представил себе сложный механизм, где кто-то крутит тяжелую рукоятку и производит плачущие звуки – они живут нищетой мира, они пьют ее и радуются и желают, чтобы ее было побольше, и выкатываются в ней, и сами выпачканы, как свиньи, что роются в отвратительных отбросах.

• Предыдущая
• 48/51
• Следующая