Выбери любимый жанр

По следам М.Р. - Раевский Борис Маркович - Страница 17


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

17

— Опять толпой? — возразил Генька. — Знаешь пословицу: меньше народа, больше кислорода! Поручу это дело Оле. У нее и слог, и стиль, и почерк!

…Оля сочинила письмо, подробное, на шести страницах, и принесла его в школу.

— А кому посылать? Адрес? — спросила она.

— Во Дворец пионеров, — предложил Генька, — А уж там разберутся.

Глава IX

НОВЫЕ ЗАПИСИ

Каждый день после школы Генька бросался к телефону и набирал номер реставрационной лаборатории. И каждый раз ему отвечали:

— Георгий Христофорович болен.

— Начальник нездоров.

— Позвоните через несколько дней.

Так прошла неделя, другая, и Генька, уже привыкший к огорчительным ответам, даже вздрогнул, услышав в трубке знакомый бас ученого-раставратора:

— А, это вы, молодой человек?! Как же, как же, помню! У вас, конечно, снова дело государственной важности? Ну, я так и полагал. Ладно, приходите…

Витю отец не пустил, да он и сам не настаивал: и так он почти каждый день сразу после обеда убегал в библиотеку. Надежда Петровна составила для него список книг о русских революционерах, и Витя с жадностью их читал.

Можно было пойти в лабораторию и одному, но Генька позвал с собой Олю. Конечно, она — болтунья. Но девчонки, наверно, все такие, а Оле, что ни говори, приходят иногда в голову дельные мысли. Насчет лаборатории, это ведь ее идея. И необидчивая… Уж на что ее опозорили, разжаловали, а она и виду не подает.

Перебирая достоинства Оли, Генька вспомнил, что и косы у нее красивые, но мысль эту, как не относящуюся к «операции М. Р.», он немедленно отбросил.

На улице сыпал первый снег. Снежинки были мелкие, сухие и колкие, как крупа. Они задорно кружились в воздухе, опускались и снова взмывали, словно не хотели падать на черную, грязную землю, под ноги пешеходам, под колеса машинам, которые быстро превращали их в бурую кашицу. Зато крыши домов, автобусов и троллейбусов оставались белыми-белыми и празднично сверкали. На солнце снег казался оранжевым, а в тени — отливал синевой.

Генька с Олей в автобусе переехали через Неву. Река еще не замерзла. Вода была черная, густая, и над ней клубился пар.

— Будто снизу ее подогревают, — сказала Оля.

Генька кивнул.

Георгия Христофоровича ребята увидели еще издалека. Он возвращался откуда-то в лабораторию, и его массивная голова с лохматой шевелюрой, выбивающейся из-под шляпы, возвышалась над всеми прохожими. Он делал такие большие шаги, словно все время ступал через лужи. Ребятам пришлось полквартала бежать, чтобы нагнать его у дверей особняка.

— Привет следопытам! — Георгий Христофорович по очереди потряс руки Оле и Геньке. Тряс он долго и усердно. Но ребята уже подметили: чем лучше относится к человеку огромный реставратор, тем дольше жмет ему руку, и это им очень польстило.

В кабинете Георгия Христофоровича Генька вынул из портфеля футляр и объяснил, в чем дело.

Георгий Христофорович придвинул к себе футляр. И снова ребята удивились: как бережно, даже нежно касаются его огромные руки каждого листка. Реставратор внимательно осматривал страницу за страницей, ласково и любовно расправляя оборванные края, разглаживая складки. Несколько раз он, прикрыв глаза, слегка провел по листкам широкими, чуткими пальцами.

— Как слепой, — шепнул Генька Оле.

И в самом деле Георгий Христофорович словно нащупывал невидимые следы.

— Ну что ж, — произнес он, закончив осмотр, — кое- что сделать можно, — и, открыв ящик своего огромного стола, собрался сунуть туда пакет.

— Ой, — пискнула Оля, — как же? Мы ведь обещали никому не отдавать, — она с опаской поглядела на Геньку. — Мы думали, вы сразу прочтете, как тогда…

— Нет, — пробасил Георгий Христофорович. — Эту работу за пять минут не сделаешь. Решайте: оставляете или нет?

Ребята молчали. Переглядывались.

— Ничего с вашими записками не станет, — снова заговорил Георгий Христофорович. — У нас не такие документы в гостях бывают. Вот, полюбуйтесь! — и он, отперев железную дверцу стенного шкафа, вынул записную книжку в потертом клеенчатом переплете. На разлинованных страницах виднелись стихотворные строчки, написанные крупным размашистым почерком:

Строит,
             рушит,
                        кроит
                                  и рвет,
Тихнет,
             кипит
                        и пенится.
Гудит,
            говорит,
                           молчит
                                       и ревет —
юная армия:
                   ленинцы.

— Маяковский! — прошептала Оля.

— Собственноручно! — подтвердил Георгий Христофорович. — Чернила стали угасать, а мы их оживили. Как видите, все в целости и сохранности.

И тут Генька, то красневший, то бледневший все это время, решительно произнес:

— Ладно! Раз надо, так надо! — и с отчаянным видом махнул рукой.

Убрав футляр в ящик, реставратор стал уже прощаться с ребятами, но увидел, что они хотят что-то еще сказать, мнутся, ерзают, не решаются.

— В чем дело?

— А можно нам самим? — расхрабрившись, выпалил Генька. — Хоть посмотреть… Чтобы при нас делалось…

Оля кивнула, не спуская с Георгия Христофоровича настороженных зеленых глаз.

— Ах, вот вы о чем! Ну что ж, в виде исключения, как коллегам-следопытам… Только — не мешать!

На следующий день к приходу ребят Георгий Христофорович разделил листки из рокотовского футляра на три стопки.

— Вот на этих листках попробуем прочесть стершиеся записи, — объяснил он. — У этих страниц оборваны углы и все такое прочее, и ничего с ними не сделаешь. А тут два листка склеились, вы даже и не заметили. Мы их, пожалуй, сумеем расщепить. Работы, как видите, немало.

Генька и Оля дружно вздохнули.

— Ну ладно, не скорбите. Не на кладбище. Пойдемте в гигиенический цех. С него у нас всё начинается.

В гигиеническом цехе распоряжалась пожилая полная женщина. На носу у нее сидели большие, странные очки с очень выпуклыми стеклами.

— Целый бинокль, — шепнул Генька Оле.

Получив от своего огромного начальника записки Рокотова, «женщина с биноклем» повернулась к девушке, стоявшей за соседним столом:

— Орлова, займитесь!.. Приготовьте эмульсию.

Рыженькая, усыпанная веснушками, с маленьким, задорно вздернутым носиком, Орлова сразу понравилась ребятам. Она была одного роста с ними и старше их всего лет на шесть — семь. Но всё она делала так аккуратно, вещи так ловко ложились ей прямо в руки и располагались на столе так удобно, что сразу можно было угадать мастера своего дела.

— Вас как зовут-то? — первым делом спросила она. — Геня и Оля? Вот и хорошо. А я — Катя.

Слова у нее звучали как-то особенно кругло, плавно и неторопливо, и эта ее медленная речь никак не вязалась с быстрыми движениями проворных рук.

Геньке даже показалось, что она, хоть и аккуратная, да уж больно спешит. Вот взяла несколько листков, уложила их в плоскую ванночку, придвинула поближе банку с какой-то жидкостью и, макнув туда широкую плоскую кисть, хотела уже мазнуть ею по бумаге.

— Ой, что вы?! — испуганно воскликнул Генька, хватая Катю за руку. — Ведь размокнет же!

— Не бойся! — улыбнулась Катя. — Бумаге это не вредит. Мы ее эмульсией смочим, она станет крепче и все операции выдержит.

Катя несколько раз провела влажной кистью по драгоценным листкам. Однако в некоторых местах бумага так обветшала, что дотрагиваться до нее кистью было боязно. Тогда Катя взяла пульверизатор и направила тонкую капельную струю на уязвимые части листков.

17
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело