Город - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 61

• Предыдущая
• 61/74
• Следующая

– И как раз в этих других мирах живут гоблины?

Джошуа кивнул:

– А где же им еще жить?

– И ты теперь, надо думать, соображаешь, как проникнуть в эти миры, – заключил Дженкинс.

Джошуа легонько почесался.

– Конечно, соображает, – подтвердил Икебод. – Мы нуждаемся в пространстве.

– Но ведь гоблины…

– Может быть, они не все миры заняли, – сказал Джошуа. – Может быть, есть еще свободные. Если мы найдем незанятые миры, они нас выручат. Если не найдем – нам туго придется. Перенаселение вызовет волну убийств. А волна убийств отбросит нас к тому месту, откуда мы начинали.

– Убийства уже происходят, – тихо произнес Дженкинс.

Джошуа наморщил лоб и прижал уши.

– Странные убийства. Убьют, но не съедают. И крови не видно. Как будто шел-шел – и вдруг упал замертво. Наши медицинские роботы скоро с ума сойдут. Никаких изъянов. Никаких причин для смерти.

– Но ведь умирают, – сказал Икебод.

Джошуа подполз поближе, понизил голос:

– Я боюсь, Дженкинс. Боюсь, что…

– Чего же тут бояться?

– В том-то и дело, что есть чего. Ангес сказал мне об этом. Ангес боится, что кто-то из гоблинов… кто-то из гоблинов проник к нам.

Порыв ветра потянул воздух из дымохода, прокатился кубарем под застрехой. Другой порыв поухал совой в темном закоулке поблизости. И явился страх, заходил туда и обратно по крыше, глухо, сторожко ступая по черепицам.

Дженкинс вздрогнул и весь напрягся, укрощая дрожь. У него сел голос.

– Никто еще не видел гоблина, – проскрежетал он.

– А его, может, вообще нельзя увидеть.

– Возможно, – согласился Дженкинс. – Возможно, его нельзя увидеть.

Разве не это самое говорил человек? Призрак нельзя увидеть, привидение нельзя увидеть, но можно ощутить их присутствие. Ведь вода продолжает капать, как бы туго ни завернули кран, и кто-то скребется в окно, и ночью псы на кого-то воют, и никаких следов на снегу.

Кто-то поскребся в окно. Джошуа вскочил на ноги и замер. Статуя собаки – лапа поднята, зубы оскалены, обозначая рычание. Икебод весь превратился в слух, выжидая.

Кто-то поскребся опять.

– Открой дверь, – сказал Икебоду Дженкинс. – Там кто-то просится в дом.

Икебод прошел через сгусток тишины. Дверь скрипнула под его рукой. Он отворил, тотчас в комнату юркнула белка, серой тенью прыгнула к Дженкинсу и опустилась на его колени.

– Это же Поня! – воскликнул Дженкинс.

Джошуа сел и спрятал клыки. Металлическая физиономия Икебода расплылась в дурацкой улыбке.

– Я видела, как он это сделал! – закричала Поня. – Видела, как он убил малиновку. Он попал в нее метательной палкой. И перья полетели. И на листике была кровь.

– Успокойся, – мягко произнес Дженкинс. – Не торопись так, расскажи все по порядку. Ты слишком возбуждена. Ты видела, как кто-то убил малиновку.

Поня всхлипнула, стуча зубами.

– Это Питер убил.

– Питер?

– Вебстер, которого зовут Питером.

– Ты видела, как он метнул палку?

– Он метнул ее другой палкой. Оба конца веревкой связаны, он веревку потянул, палка согнулась…

– Знаю, – сказал Дженкинс. – Знаю.

– Знаешь? Тебе все известно?

– Да, – подтвердил Дженкинс. – Мне все известно. Это лук и стрела.

И было в его тоне нечто такое, отчего они все притихли, и комната вдруг показалась им огромной и пустой, и стук ветки по стеклу превратился в потусторонний звук, прерывающийся замогильный голос, причитающий, безутешный.

– Лук и стрела? – вымолвил наконец Джошуа. – Что такое лук и стрела?

Да, что это такое? подумал Дженкинс.Что такое лук и стрела?

Это начало конца. Это извилистая тропка, которая разрастается в громовую дорогу войны.

Это игрушка, это оружие, это триумф человеческой изобретательности.

Это первый зародыш атомной бомбы.

Это символ целого образа жизни.

И это слова из детской песенки:

То, что было забыто. То, что теперь воссоздано. То, чего я опасался. Он выпрямился в кресле, медленно встал.

– Икебод, – сказал он, – мне понадобится твоя помощь.

– Разумеется, – ответил Икебод. – Только скажи.

– Туловище, – продолжал Дженкинс. – Я хочу воспользоваться моим новым туловищем. Тебе придется отделить мою мозговую коробку…

Икебод кивнул.

– Я знаю, как это делается, Дженкинс.

Голос Джошуа зазвенел от испуга:

– В чем дело, Дженкинс? Что ты задумал?

– Я пойду к мутантам, – раздельно произнес Дженкинс. – Настало время просить у них помощи.

Тень скользила вниз через лес, сторонясь прогалин, озаренных лунным светом. В лунном свете она мерцала, ее могли заметить, а этого допустить нельзя. Нельзя срывать охоту другим, которые последуют за ней.

Потому что другие последуют. Конечно, не сплошным потоком, все будет тщательно рассчитано. По три, по четыре – и в разных местах, чтоб не всполошить живность этого восхитительного мира.

Ведь если они всполошатся – все пропало.

Тень присела во мраке, приникла к земле, исследуя ночь напряженными, трепещущими нервами. Выделяя знакомые импульсы, она регистрировала их в своем бдительном мозгу и откладывала в памяти для ориентировки.

Кроме знакомых импульсов, были загадочные – совсем или наполовину. А в одном из них улавливалась страшная угроза…

Тень распласталась на земле, вытянув уродливую голову, отключила восприятие от наполняющих ночь сигналов и сосредоточилась на том, что поднималось вверх по склону.

Двое, притом отличные друг от друга. Она мысленно зарычала, в горле застрял хрип, а ее разреженную плоть пронизало острое предвкушение пополам с унизительным страхом перед неведомым.

Тень оторвалась от земли, сжалась в комок и поплыла над склоном, идя наперехват двоим.

Дженкинс был снова молод, силен, проворен, проворен душой и телом. Проворно шагал он по залитым лунным светом, открытым ветру холмам. Мгновенно улавливал шепот листвы и чириканье сонных птах. И еще кое- что.

• Предыдущая
• 61/74
• Следующая