Водяной - Вальгрен Карл-Йоганн - Страница 44

• Предыдущая
• 44/44

Томми долго рассказывал о жизни в Гломмене, про школу. Он с нетерпением дожидается последнего звонка — его берут на постоянную работу на рыболовецком баркасе, но не у братьев, сказал он, а на другом — к ним бы он никогда не пошел. Рассказал про Л-Г — тот якобы был очень опечален моим уходом. Джессика и Карро несколько месяцев были в шоке после страшной гибели Герарда, а Улу и Педера отправили в исправительный интернат для малолетних преступников — как ему кажется, в Векшё, но точно он не знает. Рассказал, что недавно встретил в городе профессора — тот опять получил работу в библиотеке, живет пока у своей матери.

А в конце вдруг заговорил об отце. Я была права в своих догадках — это Герард и тот наркоман, который раздевал меня взглядом, это они вынудили отца уехать. Братья Томми рассказали, что Герард и этот нарик ехали с отцом в Гётеборг. В машине Герард без предупреждения приставил к виску отца убойный пистолет, тот самый, который был у него в землянке водяного (наверное, украл на скотобойне), натянул на глаза шерстяную шапку, и они увезли его на какую-то хазу. О чем они там говорили и что с ним делали, никто не знает, но, должно быть, этого хватило, чтобы отец осознал: Герард способен на всё. И вскоре после этого он предпочел исчезнуть, а все его предприятие, если это можно так называть, досталось Герарду и наркоману. Торговля контрабандными сигаретами и, кажется, много чего еще.

Я слушала вполуха. Мне не хотелось грузить себя еще и этим. Отец исчез из моей жизни, и слава богу. Может, он в Гётеборге, где у него куча приятелей, может, вернулся в Фалькенберг, а может, сидит в тюрьме — не знаю… но я желаю ему удачи. Все-таки он мой отец, не было бы его — не было бы и меня.

— А ты не хочешь узнать, что случилось с водяным? — спросила я, когда он замолчал.

Он ни единым словом не обмолвился о водяном, и это показалось мне странным после всего, что мы вместе пережили.

— Не знаю… но я уверен, что ты была там, когда вся эта история с Герардом…

— Он спас жизнь Роберту, а сам погиб.

Томми ничего не ответил, и я поняла, что он не хочет об этом говорить. Скорее всего, боится, а может, что-то с его братьями. Ну что ж… я как бы затормозила на полном ходу. Он хочет продолжать жить в Гломмене и поэтому, наверное, старается стереть из памяти неприятные события. Так жить легче.

Вот так закончилась история, и началась новая, в которой для Томми уже не было места.

Его голос становился все тише и тише, словно таял, и я стала замечать другие звуки. Ларс-Инге крикнул что-то Гуннару из полуподвала. Анни гремела посудой в кухне. У меня не было ни малейшего представления, как долго я здесь останусь. Месяц до окончания школы, а там… будь что будет. Ну и хорошо.

И только одно меня пугало. Я боялась никогда больше не увидеть Роберта. Типично для него — забыл написать обратный адрес или хотя бы номер телефона, по которому ему можно звонить. А такие маленькие ошибки могут иметь большие последствия. Жизнь может развести нас, и мы никогда не найдем друг друга. Вот этого я и боюсь — боюсь, что у моей истории не будет ни настоящего конца, ни нового начала.

Он снился мне каждую ночь этой весной, и что бы я ни делала, все время про него вспоминала. Роберт составлял весь смысл моей жизни — ну, если не весь, то главный, — и, поставленная перед выбором, я без всяких сомнений предпочла бы Роберта. Если бы мне кто-то предложил обменять жизнь водяного на жизнь моего брата, я не думала бы ни секунды.

Но я не успела. Водяной сделал все за меня. Он заставил их отпустить Роберта, он подманил их к себе, хотя и знал, чем все это может кончиться. У меня нет ни малейшего сомнения — он читал их мысли. По крайней мере, мысли Герарда.

Иной раз я начинаю сомневаться — а вдруг мне все это приснилось? Нет. Конечно же нет. Водяной существовал на самом деле, я видела его, узнала и полюбила, и хотя бы одно это наполняет душу благодарностью. Он научил меня чему-то, что словами не передашь, и я никогда не смогла бы объяснить его уроки на обычном человеческом языке.

Иногда, когда я по вечерам лежу без сна на своей постели, он разговаривает со мной. Его голос пронизывает меня насквозь, успокаивает и утешает, а когда я закрываю глаза, я вижу его, как он лежит в полузатопленной землянке и светится волшебным бирюзовым свечением, как он делает смешной кульбит, чтобы доказать мне, что ему лучше… я до сих пор чувствую исходящее от его тела тепло, заполняющее всю землянку и растекающееся во мне, как древняя, доисторическая сила. Я вижу улыбку доброты и понимания в его огромных сияющих глазах… Жабры, волосы, человеческие руки с когтями, могучий хвост… я знаю, что картины эти отпечатались во мне на всю оставшуюся жизнь.

• Предыдущая
• 44/44