Мастодония - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 34

• Предыдущая
• 34/50
• Следующая

Он закрыл глаза один раз.

– Тебе понятно, что несколько дней его не будет?

Он просигналил «да».

– И ты согласен разговаривать со мной вот таким образом?

«Да», – показал он.

– Это не очень удобный способ общения, не так ли?

Кошарик мигнул дважды.

– Ну, правильно. Итак, в Мастодонии… ты знаешь, где Мастодония, Кошарик?

«Да».

– В Мастодонии нам нужны четыре дороги во времени. Я забил там четыре линии палок, выкрашенных красным, с флагами на каждой, на конце каждой линии. Флаг означает точку, в которой мы хотим перейти в другое время. Понятно ли тебе?

Кошарик дал понять, что ему ясно.

– Ты видел эти палки и флаги?

«Да», – сообщил он.

– Теперь слушай меня внимательно. Первая дорога должна идти в прошлое на семьдесят миллионов лет. Следующая дорога должна быть на десять тысяч лет ближе к нам.

Кошарик не стал ждать моего вопроса, понял ли он, и просигналил «да».

– Третья, – продолжал я, – еще на десять тысяч лет ближе к нам, четвертая – на десять тысяч лет позже третьей.

«Да», – сказал Кошарик.

Мы повторили все это еще раз, чтобы быть уверенными, что все понято ясно.

– Ты сделаешь это сейчас? – спросил я.

Он сообщил, что сделает – и исчез.

Я стоял, тупо уставившись на то место, где он был только что, и подозревал, что он понял меня буквально, что он сейчас в Мастодонии прокладывает дороги во времени. По крайней мере, я на это надеялся.

Бен был в своем офисе, устроившись с ногами на столе.

– Знаешь, Эйса, – сказал он, – это самая лучшая работа, какую я когда-либо имел. Мне она нравится.

– А твой банк?

– Скажу тебе кое-что, чего никому другому бы не сказал: банк управляется сам собой. Конечно, я им занят, но теперь мне там нечего делать. Только принимаю решения – и не все, а наиболее трудные, да подписываю бумаги.

– Тогда как насчет того, чтобы приподняться и отправиться со мной поразмяться? В мел.

– В мел? Ты хочешь сказать, что ты сделал это, Эйса?!

– Надеюсь. Но не уверен. Мы должны это проверить. Мне бы не хотелось идти в одиночку, предпочитаю компанию. Я еще слишком цыпленок, чтобы ходить туда одному.

– Слоновые ружья все еще у тебя?

Я кивнул.

– Но – никакой охоты. Не в этот раз. Сейчас мы только проверим дороги.

Райла пошла с нами. Мы поспорили, брать ли машину, и решили отправиться пешком. Я был полностью готов к тому, что, когда мы пройдем первую линию палок, ничего не произойдет. Однако это случилось. Мы вышли прямо в мел. Там шел дождь, бесконечный ливень. Мы забили палки, которые принесли с собой, немного походили, чтобы убедиться, что попали туда, куда нужно. Группа глупых птицезавровых динозавров улепетнула при нашем приближении.

Остальные три дороги тоже уже существовали. На другом конце каждой из них дождя не было. Насколько я мог заметить, все эти места выглядели очень похожими. Если бы мы провели там побольше времени, отличия бы нашлись. Но мы там не задерживались. Забивали палки и уходили. На четвертой дороге, однако, Бен убил маленького анкилозавра, шести или семи футов длиной, возможно, годовалого. Пуля почти отстрелила ему голову.

– Нынче вечером – бифштекс из динозавра, – сказал Бен.

Тащить его назад в Мастодонию пришлось всем троим. Там с помощью топора мы разрубили панцирь. Сначала мы рубили по всей длине тела, чтобы стало возможно снять панцирь, но это было нелегко. Бен отрезал себе хвост в качестве трофея. Я вытащил жаровню – она лежала под домиком – и развел огонь.

Пока Бен обжаривал толстые ломти мяса, я спустился по холму к яблоневой роще и нашел Кошарика.

– Я просто пришел сказать тебе спасибо. Дороги великолепны. – Он мигнул мне глазами четыре или пять раз, все время усмехаясь.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать? – спросил я его.

Он мигнул дважды, отвечая «нет».

Динозавр, которого мы съели во время первой прогулки в мел, был вкусен, но, думал я, мясо анкилозавра может нас разочаровать. Они ведь такие страшилища. Но мы не разочаровались. Я заглатывал куски, слегка стыдясь, как много ем.

Позже мы срезали остатки панциря, положили несколько кусков мяса в наш холодильник, а остальное завернули Бену, чтобы он взял его домой.

– Вечером у нас будет динозаврятина, – усмехнулся он. – Может быть, приглашу газетчиков, пусть попробуют. Надо же им о чем-то писать.

После ухода Бена мы с Райлой стали вести спокойную, размеренную жизнь. Поздно засыпали, подолгу засиживались за столом на улице, присматривали за хозяйством. Я взял дробовик и отправился с Боусером охотиться на гремучих змей. Мы не нашли ни одной. Нас навестил Неуклюжик. Он прошаркал совсем близко, тянул хобот, фыркая на нас и хлопая ушами. Но я уже знал, что нужно делать. Райла держала его под прицелом, прикрывая меня, а я пошел к нему, медленно, на дрожащих ногах. Он обнюхал меня, и я почесал его хобот. Он хрюкал и стонал в экстазе. Я придвинулся ближе, чтобы дотянуться до его нижней губы, и почесал ее. Ему все это нравилось, он сделал все, что мог, чтобы сказать мне, как он любит меня. Я повел его вниз, в долину, и велел ему оставаться там, держась, черт побери, от нас, на приличном расстоянии. Он дружелюбно хрюкал. Я боялся, что он последует за мной, когда я пойду домой, но он этого не сделал.

В тот вечер мы сидели, наблюдая, как над землей сгущаются сумерки. Райла сказала мне:

– Эйса, меня что-то беспокоит.

– Хайрам, – ответил я.

– Но с ним все обошлось. Через несколько дней он вернется.

– Это происшествие заставило меня осознать, как все ненадежно. Временной бизнес, основанный на Хайраме и Кошарике. Если хоть с одним из них что-то случится…

– Но ведь и ты можешь объясниться с Кошариком. Ты добился того, что он открыл дороги во времени. Даже если прямо сейчас все пойдет наперекосяк, то они-то у нас есть, и есть дело с Сафари, наш основной бизнес. В свое время будет и еще что-нибудь, но эта охота на крупную дичь…

– Райла, тебе этого довольно?

– Думаю, что нет, но и этого было бы больше, чем было у нас до этого.

– Удивляюсь.

– Удивляешься? Чему?

– Пожалуйста, постарайся понять. Стань на некоторое время мной. В тот день, когда ты отвезла Хайрама в госпиталь, я был на ферме. Точнее, мы с Боусером. Походили немного, посидели на ступеньках, как прежде. Мы даже вошли в дом, но я не пошел дальше кухни. Я сидел там за столом и вспоминал, как это было. Я чувствовал себя потерянным. Неважно, что я делал, где я ходил, что думал – я был потерян. Все это изменилось.

– Изменения тебе не нравятся?

– Не знаю. Знаю, что все это делать должен. Сейчас у нас есть деньги, а прежде их никогда не было. Мы теперь можем путешествовать во времени, а никто другой не может. Думаю, что все это из-за Хайрама и ощущения нашей неустойчивости…

Она взяла мою руку в свою.

– Знаю, – сказала она. – Знаю.

– Как?! И ты тоже?

– Нет, Эйса. Не я. Но ты – я знаю, как ты можешь чувствовать себя. Я чувствую себя виноватой. Это я втравила тебя в это дело.

– Меня легко было втравить. Не упрекай себя. Тебе не за что себя упрекать. Дело в том, что я любил эту ферму. Когда я увидел ее в тот день, я понял, что потерял ее.

– Пойдем прогуляемся, – предложила она.

И мы пошли рука об руку, вниз по гребню, и все, что окружало нас, был мир Мастодонии. С холма доносился резкий крик козодоя, и мы остановились, очарованные. Здесь мы его слышали впервые. Я уже и не ожидал услышать его, поскольку нелогично заключил, что их здесь нет. Но вот при этом крике я понял, что это – звук дома, он вызвал во мне память о давно забытых годах, принес дальний запах свежескошенного сена, которым тянуло от только что выкошенных полей, вспомнилось звяканье колокольчиков в стаде коров, которых выгоняют на пастбище после дойки. И, слушая, я чувствовал, что странное довольство наполняет меня.

Мы вернулись к передвижному домику и позвали Боусера внутрь. Он степенно пошел прямо к комнате Хайрама. Какое-то время мы слышали, как он возится на одеяле, устраиваясь на ночь.

• Предыдущая
• 34/50
• Следующая