Черный свет (Рис. М. Скобелева и А. Елисеева) - Мелентьев Виталий Григорьевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/38
• Следующая

Лично я поступил бы точно так же. Конечно, в этом случае неминуем риск. Но какой же разведчик существует без риска? Он обязан, он должен уметь рисковать. Вот почему на Совете корабля я поддержал Оора. Поддержал еще и потому, что любил его.

В первых полетах он был либо младшим членом экипажа, как и я, либо заместителем более опытных командиров.

А это был его первый самостоятельный полет. И то, что он не принес, в сущности, никаких ощутимых результатов, меня не смущало. Оор не виноват: подвела предварительная радио- и инструментальная разведка.

Там, где мы побывали, мы не нашли ни интересных ископаемых, ни ожидаемых нами цивилизаций. И то, что наши постоянные разведчики приняли радиосигналы, шедшие якобы с этих планет, оказалось в действительности просто-напросто результатом вулканической деятельности. Только теперь мне понятно, что это тоже было результатом влияния Черного мешка.

Но человеку свойственно не замечать или забывать приметы и прямые признаки надвигающейся катастрофы. Всем хочется жить без катастроф, требуется лишь критически осмыслить изученные явления и сделать выводы. Но этого никто не сделал. Никто из тех, кто жил в наше время. Первым соединил и сопоставил разрозненные явления Оор. И если наша солнечная система все-таки уцелела, а я верю, что она все-таки уцелела, то обязана она не кому-нибудь, а именно Оору.

Повторяю, я бы поступил тогда точно так же, как он. Это был один из самых мужественных, смелых и умных командиров космических кораблей, которые когда-либо бороздили просторы Вселенной.

Я понял, что Оор считает Черный мешок не просто загадкой Вселенной, но и одним из источников, которые обязательно вызывают катастрофы. Но когда? Однажды, дежуря у пульта штурманской группы, я задумался о доме, о возвращении. Я знал, что у нас мало горючего, и решил проверить, сколько же горючего нам нужно, чтобы вернуться домой. Включил систему контроля и обнаружил, что один из запасных бункеров не тронут. Выходило, что не запас горючего тревожил нашего командира, а именно эта загадка Черного мешка.

Я сказал о своем открытии Оору. Он хитро усмехнулся:

— Какой капитан откажется от пополнения горючим!

Уже после того как Совет корабля принял решение идти в Черный мешок, Оор приказал мне — самому младшему члену экипажа — проверить все системы связи. Я удивился, что он не поставил этой задачи перед более старшими и опытными членами экипажа, но командир опять только усмехнулся и сказал загадочные слова:

— Сейчас для тебя наступил решающий момент. Отныне за связь передо мной отвечаешь ты, и только ты. Поэтому все об этом участке ты должен знать в совершенстве.

Он не потребовал от меня молчания, и я поделился кое с кем из тех, кто был помоложе и ближе ко мне. Они пожали плечами:

— A-а, стариковская блажь! Все они время от времени начинают воспитывать молодых. В свой час это произошло и с тобой.

И еще одно мне запомнилось на всю жизнь: перед самым входом в Черный мешок, когда все поняли, что жесткие излучения в нем превышают все мыслимые нормы, командир приказал облачиться в скафандры всему экипажу, а мне — надеть два скафандра. Я тогда запротестовал — неудобно работать в таком одеянии, — но Оор опять только усмехнулся:

— Малыш, наступает такое время, когда это необходимо. Ты подумай: все мы облучались не раз, наши организмы выработали иммунитет, они привычны ко всяким перегрузкам, твой — нет. В этом твоя беда, и я прикрываю тебя от нее вторым скафандром. И это твое счастье — если мы не выдержим, выдержишь ты.

Из всего этого я делаю вывод: он знал, на что идет, и понимал, что имеет право рисковать кораблем, экипажем, собой ради чего-то более высокого и важного, чем существование корабля и его экипажа. Таким важным было предупреждение о грозящей гибели нашей системе. Что ж, на его месте я поступил бы именно так. Ради счастья и жизни других человек может рискнуть собой и убедить пойти на это своих товарищей.

Влияние Черного мешка мы ощутили примерно в полутора парсеках от визуальной засечки его границ — у нас начали портиться приборы, а связь стала неустойчивой.

Срочно провели дополнительную экранизацию. И я горжусь тем, что придумал «систему выстрела». Собственно, придумал ее не я, о ней было известно давным-давно, но потом, как это часто бывает, о ней забыли. А я вспомнил — может быть, потому, что совсем недавно окончил училище. Просто я записывал необходимые телеграммы на диски с малой скоростью, а когда в системе связи появлялось окно со сравнительно приемлемыми условиями передачи, выстреливал записанное на огромных скоростях.

И я горжусь тем, что именно я первый заметил систему в пульсации Черного мешка. Казалось, в недрах его что-то дышало, раздувалось и опадало. И от этого зависели и потоки излучений, и наше самочувствие. Командир выслушал меня и проверил данные.

Потом он созвал главных специалистов и долго совещался с ними. После совещания все вышли от него притихшие и даже как будто удрученные. Как выяснилось позднее, именно на этом совещании Оор предупредил главных, что путешествие в Черном мешке может кончиться трагически. Но… именно главные специалисты не согласились с его предположениями.

В пульсации мешка они не увидели ничего страшного, ничего предостерегающего. Ведь подобное они наблюдали и в других местах Вселенной, да и вы, те, к кому я обращаюсь, прекрасно понимаете, что периоды полураспада атомных ядер повсюду одинаковы, поэтому у звезд бывает свой ритм пульсации, который зависит от того, атомами каких элементов они наиболее богаты и на какой стадии развития они находятся.

Но все-таки этот проклятый Черный мешок дышал необычно, так, словно чуял нечто такое, о чем пока никто не догадывался.

Так или иначе, грозные предостережения окружали нас со всех сторон, и Оор отлично их видел и понимал. И все-таки… Все-таки вел корабль вперед и вперед. Хотя, если честно сказать, наше движение нельзя было назвать движением вперед в обычном космическом смысле, когда полет корабля проходит по четко обозначенному курсу. Наше движение проходило то зигзагом, то по спирали, хотя общее направление всегда было целенаправленно.

Только фантасты смогли бы предусмотреть то, с чем мы встретились в Черном мешке. Нас швыряло во все стороны, и так, что корабль беспрестанно терял курс и мчался к какой-нибудь планете, чтобы разбиться о ее неведомую поверхность. Приходилось включать двигатели на полную мощность да еще сплошь и рядом выстреливать фотонные бомбы-ускорители. Только взрыв этих бомб позволял нам оторваться от страшных сил тяготения, избежать падения.

Мы изменили курс, чтобы немедленно попасть в сферу притяжения другой планеты. В Черном мешке планет было так много, как нигде в другом месте. Силы притяжения, гравитации постоянно переплетались и сталкивались.

И чем дальше мы летели, тем чаще нам приходилось применять фотонные бомбы-ускорители и тем яснее становилось, что невероятное еще существует.

Фотонные бомбы, излучающие колоссальное количество света, собранного в длинном пучке, и обычно видимые на громадные расстояния, здесь, в Черном мешке, не давали света. Фотоны как бы растворялись в непроницаемом мраке. Несмотря на протесты главных, которые теперь не видели смысла продолжать по меньшей мере рискованное путешествие, полет продолжался…

Командир, который знал, по-видимому, нечто такое, чего не знали другие, все-таки сумел использовать все свое влияние и добился общего решения продолжать безумный, с точки зрения того времени, полет.

Между тем показания приборов уже перешли границу разумного, и мы сами, без посторонней помощи, вырвались в фантастику. Судите сами. Излучатели Ку-236, 570, излучатели Ти…

Тут пошли названия совершенно непонятных приборов, серии формул и цифр, в которых Ану разбирался не лучше ребят. Поэтому он выключил блок и, передохнув, попросил:

— Дайте воды! В горле пересохло от… всего этого.

• Предыдущая
• 24/38
• Следующая