Проект «Ватикан» - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 44

• Предыдущая
• 44/78
• Следующая

— Да нет, не всегда. Обычно он передаёт их, когда сам пожелает.

— Ну вот видите! Он, наверное, просто сам ещё не успел посмотреть.

— Ох, не знаю, — растерянно покачал головой кардинал. — Экайер близкий друг Теннисона, а Теннисон знаком с Декером.

— Ваше Преосвященство, вы говорите так, будто они втроём сговорились против вас. При чем тут Теннисон и Декер? Вот уж кого вам совершенно нечего бояться. Экайер и Теннисон работают на Ватикан. А уж Декер вообще ни при чем.

— Вы могли бы помочь мне.

— Не уверена. А почему вы так думаете?

— Вам все должно быть известно. Вы спите с Теннисоном.

— Стыдно, Ваше Преосвященство, — возмущённо проговорила Джилл. — Я не знала, что роботы обращают внимание на такие вещи!

— О, в том смысле, в котором вы подумали, нас это нисколько не волнует. Просто Теннисон мог сказать вам об этом.

— А ведь вас, Преосвященный, волнует не то, что Мэри могут объявить святой, не так ли? — поинтересовалась Джилл. — Дело в Рае, верно? Но если вас это так беспокоит, почему бы вам не отправить туда своих сотрудников — пусть бы они выяснили, что там такое.

— У нас нет координат, и мы не знаем, где его искать.

— А я думаю, что вы боитесь, — уверенно сказала Джилл. — Ваше Преосвященство, признайтесь, что боитесь. Даже если бы у вас имелись точные координаты, вы бы побоялись туда отправиться. Вы боитесь того, что можете найти там.

— Дело не в этом, — покачал головой кардинал. — Да, я действительно боюсь, но у страха моего другая причина, гораздо более серьёзная. Меня пугает нынешняя ситуация в Ватикане. Столько столетий дела у нас шли хорошо! Были и успехи, и неудачи, были расхождения во мнениях, но никогда до сих пор я ни на йоту не сомневался, что наше учреждение выстоит. Оно казалось мне таким же прочным, как та могучая скала, на которой оно покоится. Но теперь я чувствую, что в недрах несокрушимой твердыни зародились какие-то сдвиги, будто почва стала колебаться под ногами — не знаю, хорошо ли я передаю свои ощущения, но ясно чувствую предвестье смуты, которая может сокрушить все устройство и принципы, на которых оно основано. Откуда ветер дует, я не знаю, но уверен, что где-то скрывается некий энтузиаст, активный разрушитель устоев, который все время подогревает эту таящуюся, тлеющую смуту, подбрасывает поленья в огонь. Я уже давно понял, что кто-то — тот же смутьян или кто-то другой — потихоньку крадёт из сокровищницы наших знаний. Не слишком нагло, не чересчур открыто, — а как крошечная мышка, откусывающая потихоньку от головки сыра весом в целую тонну. Не знаю, одно и то же ли это лицо, а если нет, то связаны ли они между собой — не могу даже догадываться. Знаю одно: Ватикан должен устоять, с нами ничто не должно случиться и никому не должно быть позволено мешать нам. Слишком многое поставлено на карту.

— Ваше Преосвященство, — попыталась успокоить его Джилл, — мне кажется, вы напрасно так волнуетесь. У вас все так хорошо организовано и продумано, Ватикан слишком силён, чтобы кто-то или что-то могло его разрушить.

— Не его, мисс Робертс, не сам Ватикан, — но цель, которой он посвятил себя. Давным-давно — вы, вероятно, уже знаете об этом, постольку уже довольно глубоко изучили нашу историю — мы прибыли сюда в поисках истинной веры. Сейчас среди нашей братии можно отыскать таких, кто уверен, что мы от этой цели отказались, что мы предали её ради технических и философских знаний, не имеющих с верой ничего общего. Я уверен, что те, кто так думает, глубоко заблуждаются. Моё искреннее убеждение состоит в том, что вера, безусловно, связана со знанием — не со всяким знанием, конечно, а с особенным, очень специфичным. Но для того чтобы достичь такого знания и прийти к единственно верному ответу, нам нужно для начала ответить на множество вопросов. Может быть, порой мы идём по ложному следу, но мы не имеем права пренебрегать и ложными следами — это даёт возможность убедиться, что они ведут в тупик, где нет ничего, — то есть нет ответа.

— Выходят, ваш взгляд на вещи изменился, — отметила Джилл. — Насколько я смогла понять из изучаемых мной материалов, раньше вера ставилась выше знания.

— Да, в каком-то смысле, в первом приближении, так сказать, — вы правы. Просто мы сами поначалу не понимали, что вера должна быть основана на знании, она не может быть слепой, нельзя без конца повторять неправду в надежде, что от многократного повторения она станет правдой. Нам не нужна ложь. Нам нужны знания.

Кардинал умолк и, глядя на Джилл прямым, немигающим взглядом робота, поднял руку и торжественно очертил в воздухе круг. Джилл догадалась, что этим жестом он изобразил Вселенную, всё во времени и пространстве за пределами этой комнаты, где они сидели.

— Где-то там, — сказал он, — есть кто-то или что-то, кто знает ответы на все вопросы. И среди множества ответов есть тот, который мы ищем. Именно его мы обязаны узнать. А может быть, нам нужно узнать все ответы, каждый из них, и они укажут путь к единственно верному. Как бы то ни было, задача наша — поиск ответа. И мы не имеем права отступить, поддаться слабости, соблазниться славой и могуществом. Неважно, сколько на это уйдёт времени, но наша задача должна быть выполнена.

— Но Рай может стать основой самообмана, которого вы так опасаетесь.

— Мы не имеем права рисковать.

— Но вы должны понимать, что это не Рай. Не тот старый христианский Рай с парящими ангелами, звучащими трубами и золотыми мостовыми!

— Умом понимаю, мисс Робертс, что этого не может быть, — а что если так оно и есть?

— Значит, вот вам и ответ.

— Нет. Нам не такой ответ нужен. Нам нужен не просто ответ, а ответ ответов. Если мы удовлетворимся таким ответом, то перестанем искать главный ответ.

— Ну что я могу вам посоветовать? — пожала плечами Джилл. — Тогда отправляйтесь туда и докажите, что это не Рай. А потом возвращайтесь и продолжайте работу.

— Мы не можем рисковать, — повторил кардинал.

— В каком смысле? Вы боитесь, что там действительно Рай?

— Не только. Ватикан в любом случае не выиграет. Это будет то, что вы, люди, зовёте ничьей. Если это не Рай, мы столкнёмся с тем, что многие из наших сотрудников разочаруются в Слушателях, перестанут им доверять. Как вы не понимаете? Если будет доказано, что Мэри ошиблась, поднимется страшный вой — все станут орать: «Долой Слушателей! Их работа ни гроша не стоит!» А ведь Поисковая Программа Экайера — наш единственный, самый мощный инструмент. Он должен быть вне сомнений, слухов и какой бы то ни было критики. Если Программа не выстоит, пройдут столетия, прежде чем мы восстановим утраченное, если вообще можно будет что-то восстановить.

Джилл испугалась.

— Ваше Преосвященство, вы не должны позволить этому случиться! — воскликнула она.

— Бог не допустит этого, — проговорил кардинал.

Раньше мир уравнений виделся Теннисону сквозь дымку, его очертания были искажены колеблющимся, плывущим маревом — так в жаркий солнечный день виден другой берег озера, поверхность которого сияет радужными бликами, отражая палящие лучи. Теперь же все было видно чётко и ясно. Он стоял на твёрдой почве, а перед ним ровными рядами, насколько хватало глаз, выстроившись разноцветные кубоиды, испещрённые значками и графиками. Вдали угадывалась линия горизонта, она поднималась кверху наподобие края огромной чаши, и там, далеко-далеко, край её соприкасался с опрокинутой чашей небес. Поверхность планеты — если это была планета — была покрыта горохово-зелёным ковром, но это не была трава. Что именно — Теннисон пока понять на мог.

— Шептун! — позвал Теннисон.

Ответа не последовало. Шептуна не было. Он был один. Или нет, не один. Шептун тоже был здесь, но не как нечто отдельное. Здесь, в незнакомом, чужом мире, Теннисон находился не сам по себе — тут были он и Шептун, соединённые в одно целое.

Он застыл, поражённый внезапной догадкой, не понимая, откуда это стало ему известно. Шли мгновения, и он догадался, что додумался до этого не он, Теннисон, а Шептун, который сейчас был его неотъемлемой частью. Но кроме этого Шептун никак не обнаруживал своего присутствия. «Интересно, — подумал Теннисон, — а как себя чувствует Шептун? Кажется ли ему, что он сам по себе, или он тоже осознает себя частью единого целого? Чувствует ли он моё присутствие?» Но ответа на его безмолвный вопрос не последовало. Шептун не давал знать, так ли оно на самом деле.

• Предыдущая
• 44/78
• Следующая