Рассказы для детей - Воронкова Любовь Федоровна - Страница 12
- Предыдущая
- 12/80
- Следующая
НОВЫЕ ГАЛОШИ
Наступила настоящая зима. По льду через реку протянулась дорога. На стёклах мороз нарисовал всё, что ему вздумалось. И на улицах залёг глубокий снег.
— Танюшка, ты одевайся как следует, — сказала бабушка, — теперь не лето.
И принесла ей из чулана зимнее пальто с меховым воротником и вязаный шерстяной платок. А через несколько дней мать привезла Тане из города галоши на валенки. Галоши были новенькие, блестящие. Если проведёшь по ним пальцем, они так и заскрипят, так и запоют! А когда Таня вышла на улицу, следы её печатались на снегу, как пряники. Алёнка полюбовалась на Танины галоши, даже рукой их потрогала.
— Какие новые! — сказала она.
Таня посмотрела на Алёнку, подумала.
— Ну, а хочешь, давай разделим? — сказала она. — Тебе одну галошу и мне одну...
Алёнка засмеялась:
— А давай!
Но посмотрела на свои валенки и сказала:
— Да она мне не влезет — очень валенки велики. Вон у них носы-то какие!
Подружки прошлись по улице — во что бы поиграть? Алёнка сказала:
— Пойдём на пруд, на льду покатаемся!
— На пруду-то хорошо, — сказала Таня, — только там прорубь.
— Ну и что ж?
— А мне бабушка не велела на прорубь ходить.
Алёнка оглянулась на Танину избу:
— Ваша изба вон где, а пруд вон где. Бабушка-то увидит, что ли?
Таня и Алёнка сбегали на пруд, покатались на льду. А домой вернулись — ничего бабушке не сказали.
Но бабушка пошла на пруд за водой, вернулась и говорит:
— Татьянка! А ты всё-таки опять к проруби бегала?
Таня вытаращила на бабушку глаза:
— А как же ты, бабушка, увидала?
— Я тебя-то не видела, а вот следы твои видела, — сказала бабушка. У кого ж ещё такие новые галоши есть? Ох, не слушаешься ты, Таня, бабушку!
Таня опустила глаза, помолчала, подумала, а потом сказала:
— Бабушка, я больше не буду не слушаться!
БАБУШКИНЫ ДЕЛА
Ночью шумел буран. Страшно гудело и завывало в трубе. Жёсткий снег взвивался вихрем и ударялся о стены.
Таня спала в горнице, около маленькой печки.
— Мама, кто это стучится? — спросила она сквозь сон.
А мать ответила:
— Спи, спи. Это дедко Морозко веселится на улице.
Наступило утро, а дед-мороз всё ещё не унимался. После завтрака Таня взялась было за полушубок, но бабушка сказала:
— На улице свету белого не видно — сиди дома!
Таня подошла к окну, поглядела в узенькую чистую проталинку. Ох, что творится! Белая вьюга несётся вдоль деревни, снежные вихри взвиваются вверх, и ничего больше не видно — ни дворов, ни берёз, ни леса...
— Так весь день и сидеть дома? — сказала Таня. — А что дома делать?
— Дел в доме сколько хочешь найдётся, — ответила бабушка. — У меня вот дела ещё до свету начались: печку истопила, обед сварила, завтраком вас всех накормила... А сейчас давай за работу вместе приниматься: я буду кринки мыть, а ты чашки со стола убирай. Только, смотри, потихоньку, не разбей.
Таня налила горячей воды в самое глубокое блюдце. Много воды налила, до самых краёв.
— Бабушка, смотри-ка, у меня здесь пруд получился! — сказала она.
Но бабушке было некогда — она тёрла кринки мочалкой, отскребала у горлышка жёсткие пенки и не слушала Таню.
Таня взяла одну чашку — синюю с цветочками — и окунула в воду. Вода из блюдца полилась через край, побежала ручьём по столу и на пол.
— Что это там? — спросила бабушка.
— Ничего, — ответила Таня. — Это пруд из берегов вышел!
Таня вымыла чашку синюю с цветочками и взяла другую, с ягодками. А когда стала мыть дедушкин стакан, то воды оказалось очень мало. Таня поворачивала стакан с боку на бок, он гремел, звенел и будто сердился.
— Ну и ладно, обойдёшься так, — сказала Таня и стала вытирать стакан.
Вытерла, поставила — что же это такое? Стакан стоял мутный, весь в молочных полосах.
— Бабушка, — сказала Таня, — а стакан никак не моется!
Бабушка тем временем уже перемыла кринки, сполоснула водой и поставила в печку просушиться и прожариться.
— Ну, что тут у тебя? — сказала она. — Реки и озёра? Давай-ка я тебе помогу.
Бабушка налила в миску чистой воды.
Вдвоём с Таней они сполоснули чашки, а дедушкин стакан вымыли так, что он весь заблестел. Потом поставили посуду в шкаф, а клеёнку на столе вытерли сухо-насухо.
— Ну, вот и всё, — сказала Таня, — вот и дела кончились!
— По-твоему, кончились, а по-моему, начинаются, — сказала бабушка. Я вот пойду половики вытрясу, а ты бери веник, пол выметай. Да сначала водой побрызгай!
Бабушка собрала с полу пёстрые дорожки, оделась и вышла из избы. А Таня зачерпнула из ведра кружку воды и начала брызгать по всему полу.
— Дождик идёт! — кричала она. — Эй, прячьтесь все — дождик идёт!
Брызги разлетались по всей избе — и на стены попало, и на лавки попало, и на сундук попало... И по всему полу, по белым половицам запестрели тёмные капли.
А потом Таня взяла веник и стала подметать. Она так размахивала веником, что весь сор вихрем взлетал кверху.
Бабушка вошла с половиками.
— Тише, тише! — сказала она. — Разве так метут!
И показала, как надо мести: тихо, ровно и сор не расшвыривать. Так они вместе подмели пол и постелили пёстрые дорожки. Чисто стало в избе!
— Вот и всё! — сказала Таня.
— Нет, не всё, — сказала бабушка, — сейчас пойдём гусей кормить.
Она насыпала в бадейку мякины, намяла туда картошки, облила всё горячей водой, замесила. Потом обе покрылись большими платками и пошли во двор.
Гуси уже стояли около своей кормушки и ждали. Увидев бабушку с ведром, они сразу закричали на разные голоса. Таня даже уши заткнула:
— Ой, теги, не подмазаны телеги! Замолчите!
Но они всё кричали и кивали головами, пока бабушка не дала им корму. А как только дала корму, так они уткнулись в кормушку и умолкли.
Куры тоже прибежали, но подойти боялись. Гуси шипели на них: не подходи, ущипну!
Тогда бабушка принесла горстку овса и посыпала курам в сторонке, чтобы гуси не видели.
— Ну, вот всех и накормили! — сказала Таня.
Но в это время из коровника раздался негромкий, как бы скучающий голос:
«М-му-уу...»
А потом из овчарника:
«Б-бя-а...»
Но бабушка сказала:
— Рано, рано запросили! Ещё полудня нет!
И пошла в избу. А Таня вперёд побежала. Бабушка вымыла руки, взяла гребень и веретено и уселась прясть кудельку. А Таня стала раздёргивать шерсть — тонко-тонко, по волоконышку.
— Вот спрядёшь кудельку, и работа вся. Да, бабушка? — спросила она.
— Спряду кудельку и скотине сенца дам, — ответила бабушка. — А потом обедать собирать — дед из лесу с дровами приедет, мать из риги придёт. Они сегодня всей бригадой в риге лён мнут... Ну, после обеда кудельку спряду, а там и убираться надо: скотину поить, скотину кормить, корову доить, за водой идти... А там уж и вечер — в горнице печку топить, картошку варить на ужин...
После обеда явилась Алёнка — вся в снегу! Таня обрадовалась.
— Что ж ты не шла так долго?
— Я вьюги боялась. И то едва добежала. А ты на улице была?
— А когда мне! Я всё бабушке помогала!
Подружки уселись играть в куклы. А когда стемнело, залезли на лежанку и принялись рассказывать друг другу сказки. Бабушка входила, выходила, гремела вёдрами, а Таня и забыла, что она ей собиралась целый день помогать.
И только вечером вспомнила, когда Алёнка ушла:
— Бабушка, а что ещё делать надо?
— А ещё сейчас полезу в подпол, картошки наберу на завтра, капусты достану.
— Бабушка, и я с тобой! Я тоже буду картошку набирать!
Бабушка зажгла лампу, взяла корзинку и полезла в подпол. И Таня с ней. В подполе было очень интересно. В одном углу лежал целый ворох картошки, в другом — брюква и свёкла, в третьем стояли пузатые кадки с капустой и огурцами.
Таня тоже хотела набирать картошку. Но бабушка сказала:
- Предыдущая
- 12/80
- Следующая
