Рожденный бежать - Макдугл Кристофер - Страница 29

Хуан пересек финишную черту в 17:30, установив новый рекорд для Ледвиллской трассы, улучшив прежний на двадцать пять минут. (К тому же сделал он это тоже невиданным доселе образом: робко поднырнул под ленточку, вместо того чтобы сорвать ее корпусом.) Энн финишировала примерно через полчаса после него, в 18:06. Сразу же вслед за ней — третьим — добрался до финиша Мартимано со своим заколдованным коленом, а Мануэль Луна и другие тараумара заняли четвертое, пятое, седьмое, десятое и одиннадцатое места.

— Ух ты, что за гонка! — бесновался Скотт Тинли перед телевизионной аудиторией, тыча микрофон в лицо Энн Трейсон. Она щурилась от яркого света софитов, и было похоже, что вот-вот упадет в обморок, но ей удалось взять себя в руки.

— Иногда, — сказала она, — только женщина может выявить лучшее, что есть в мужчине.

«Ага, но если только он будет позади», — могли бы ответить тараумара. Благодаря героической попытке Энн в одиночку одержать победу над целой командой крупных специалистов в области бега на длинные дистанции она улучшила свой собственный ледвиллский результат более чем на два часа, установив новый рекорд для женщин, который так никогда и не был побит.

Однако тараумара не могли свободно высказаться в тот момент, даже если бы им этого и хотелось. Они только что сошли с тропы и попали в настоящий бедлам.

Должно быть, это было их время. В конце концов — после столетий ужаса и страха, после того как за их скальпами охотились, после того как их порабощали из-за силы и выносливости и изводили из-за их земли, — тараумара стали уважать. Они, бесспорно, показали себя величайшими на свете бегунами на сверхдлинные расстояния. Миру предстояло понять, что они обладают фантастическим мастерством, заслуживающим изучения, ведут образ жизни, достойный сохранения, и у них есть родина, достойная того, чтобы ее защищать.

Джо Виджил уже продавал свой дом и увольнялся с работы — вот насколько сильно он был заинтересован. Раз уж «Ледвилл» перекинул мост между американской и тараумарской культурами, он был готов осуществить план, который долго вынашивал. Он с женой Кэролайн хотел переехать к мексиканской границе в штате Аризона, где они г собирались открыть базовый лагерь для изучения тараумара. На это могли уйти ближайшие несколько лет, но он между тем каждое лето возвращался бы в Ледвилл и укреплял связи с тараумара — участниками соревнований. Он стал бы изучать их язык… поставил бы их на «беговую дорожку», снабженную мониторами для контроля частоты сердечных сокращений и максимального потребления кислорода… может быть, даже устроил бы семинары со своими участниками Олимпийских игр! Потому что все выглядело отлично — Энн как раз была там с ними, а это означало, что, что бы ни делали тараумара, остальные могли этому научиться!

Это выглядело замечательно. Примерно минуту.

— Если вы думаете, что используете хотя бы одно паршивенькое фото моих тараумара, — заявил Рик Фишер, когда Тони Пост и другие сотрудники Rockport примчались к нему с поздравлениями, — то вам лучше сперва раздобыть деньжат.

Тони Пост был потрясен.

— Он явно испортился. Похоже, он совсем озверел, как тот парень, что вознамерился выследить вас и убить. В переносном, конечно, смысле, — поспешно добавил Пост. — Ну точь-в-точь такая, знаете, горячая голова: вечно со всеми спорит и никогда не признает, что был не прав.

— Верно-верно, — поддержал его Кен Клаубер. — Как чирей на заднице! Но он не был таким, пока к нам не заявились солидные спонсоры и телекоманды, и тогда он взял Rockport в заложники, задумав извлечь выгоду из фильма об индейцах. Он пытался отравить и мне жизнь как руководителю соревнования. Пекся только о своей выгоде, на остальных же вообще плевал.

Фишер отреагировал как законченный псих — то есть в точности так, как и оказавшись в окружении наркобандитов в Медном каньоне, когда уцелеть ему помогло лишь то, что он впал в исступление.

— Это были договорные гонки! — отрезал Фишер. — Им хотелось, чтобы победила блондинка с голубыми глазами, а она проиграла.

Потом Фишер заявил, что журналистов подкупили, устроив им втайне от всех трехдневную вакханалию на роскошном горнолыжном курорте в городе Аспене на деньги членов директората ледвиллских соревнований. Как впоследствии рассказал мне сам Фишер, один журналист даже предложил ему деньги за то, чтобы заставить Хуана притормозить и прийти к финишу ноздря в ноздрю с Трейсон.

«Этот журналист, с виду такой приличный, сказал, что это будет форменная катастрофа, если он выиграет, и выходит, что, с точки зрения белых бегунов, победа тараумара — это полная катастрофа. Почему? Да все из-за этой бредовой идеи американцев, что женщины способны конкурировать с мужчинами». Кстати, когда я спросил его, как звали того журналиста, Фишер отказался ответить.

Обвинять Кена Клаубера и «элиту правящих кругов средств массовой информации» в том, что они устраивают заговор против привлечения внимания к этому соревнованию с помощью знаменитостей, вообще не имело никакого смысла, но Фишер прямо-таки лез на рожон. Он заявил, что одного из его бегунов опоили кока-колой с подмешанным в нее наркотиком, в результате чего он «потерпел неудачу и заработал смертельную болезнь», а другого сексуально домогался некий «белый человек», который под тем предлогом, что делает массаж после тренировки, просунул руку под набедренную повязку тараумара и «массировал его пенис и мошонку». А в отношении компании Rockport Фишер брякнул, что ее спонсорство в лучшем случае было скупым, в худшем же — криминальным. «Они обещали разместить обувную фабрику в Медных каньонах… вся сделка оказалась коррупционной… когда представители компании Rockport сунулись в бухгалтерские книги, то обнаружили, что их обобрали, и уволили президента компании…»

Тараумара наблюдали, как чабочи вопили друг на друга. Они слышали гневные слова и видели руки, яростно машущие в их сторону. Тараумара не поняли, о чем шла речь, но нужную информацию уловили. Столкнувшись с яростью и враждебностью, величайшие в мире спортсмены отреагировали так, как реагировали всегда: вернулись домой, в свои каньоны, исчезнув как сон и унеся с собой свои секреты. После триумфа в 1994 году они больше никогда не возвращались в Ледвилл.

За ними последовал один человек. Его тоже больше никогда не видели в Ледвилле. Это был странный новый друг тараумара — Лохматый, которого вскоре узнали как Кабальо Бланко, одинокого странника в Высоких Горах.

— Это было десять лет назад, — завершая свою историю, сообщил мне Кабальо. — И с тех пор я здесь постоянно.

Прошло уже несколько часов, как «мама» выпроводила нас из своего гостиничного прибежища и отправилась на боковую. Кабальо, А продолжая рассказ на ходу, провел меня по безлюдным улицам Крила прямиком в винный погребок вида весьма неприглядного. И там мы тоже просидели до закрытия. К тому времени как Кабальо вернул меня из 1994 года в сегодня, было уже два часа ночи и голова моя шла кругом. Он рассказал мне о том, как тараумара, подобно комете, пронеслись по американскому ландшафту супердлинных дистанций, намного больше, чем я ожидал (и подсказал, как узнать об остальном, разыскав Рика Фишера, Джо Виджила и компанию), но из всей этой увлекательной саги я так и не извлек ответа на единственный интересующий меня вопрос: «Милый друг, ты-то, собственно, кто?»

Все выглядело так, будто он в своей жизни вообще ничем не занимался до момента, как рванул через лес с Мартимано… или же он натворил массу таких дел, о каковых предпочел не распространяться. Каждый раз, когда я пытался его разговорить, он либо отшучивался, либо отмалчивался, чем сразу закрывал тему, будто с грохотом захлопывал дверь темницы. («Как я зарабатываю деньги? Делаю кое-что для богатых людей, которые не станут делать этого сами».) Выбор был ясен: я мог бы прикинуться этаким прилипалой и разозлить его — или махнуть на все рукой и терпеливо выслушивать бесконечные байки.