Ты у меня одна (СИ) - Сергеева Оксана - Страница 47

• Предыдущая
• 47/73
• Следующая

— Ну… — окаменев под Ванькиным взглядом, пролепетала Савинская, никак не решаясь повторить то, что сказала, — может, уже не спит… Но когда вы только начали встречаться, она с ним спала…

Не знала Вика точно, спала Алёна с Сашкой в тот день или нет, когда застала Грохольского у нее в квартире. Не знала так же, встречались ли они после этого.

Ну и черт с ними! Если не спала Лейба, то они с Шауриным благополучно разберутся, а если спала — пусть раздерутся к чертям собачим, слава богу, так им и надо!

Шаурин придвинулся к Савинской совсем близко. У той перехватило дыхание, и ноги подкосились. От страха. Так потяжелел Ванькин взгляд, да и сам он весь напрягся.

— Я, вообще-то, с бабами не связываюсь, — глухо и угрожающе проговорил он, — но если через секунду ты отсюда не исчезнешь, я сам сделаю так, чтобы ты исчезла. — Подняв ладонь на уровне лица, он кончиками пальцев легко толкнул ее в лоб. Только чуть коснулся, но столько ярости было в его серо-зеленых глазах, и в этом жесте – столько агрессии и едва сдерживаемой силы, что голова у Вики откинулась, будто он ударил. Она отскочила. Ее затрясло, и захотелось плакать.

Савинская понеслась к себе и, огибая широкую колонну, чтобы взбежать по лестнице, налетела на Гергердта. Под влиянием чувств, или за какой другой надобностью, Вика рассказала ему о своей перепалке с Иваном, разумеется, умолчав о кое-каких подробностях.

Гера выслушал Савинскую без особого интереса. Точнее, вообще без интереса. Проявляя снисходительное любопытство он ждал, пока девушка выскажется и отстанет от него.

— Ну вот и п*здуй по холодку, не зли Шаура, он в гневе страшен.

Разочарованная и оскорбленная до глубины души его равнодушными словами Вика озлобленно воскликнула:

— Артём, какая же ты скотина!

Гергердт рассмеялся:

— Надо было Татарину дать, он у нас местный душка. Я к тебе в благодетели не подписывался.

Шаурин стоял на террасе, положив горящие ладони на стальной поручень. Сердце стучало сильно и ровно. А голова будто в огне. Да и сам, точно в кипящем варе. Ни одной здравой мысли, кроме слов той безмозглой сучки.

Не хватало кислорода, пространство в груди заполнилось чем-то твердым, что не вздохнуть.

В глазах рябило от ярких солнечных бликов. Иван сосредоточенным взглядом шарил по береговой линии, словно искал что-то значимое, чтобы зацепиться за это глазами.

Нужно, конечно, поговорить с Алёной. Но невыносимой тяжестью что-то уже легло на плечи и душу.

Алёна вышла из комнаты, торопливо спустилась вниз, но, вспомнив, что забыла в комнате солнечные очки, вернулась обратно.

Головная боль не отпустила, уменьшилась немного. Надо бы выпить таблетку аспирина. Не нужно было столько времени проводить на солнце. Не очень-то она устойчива к солнечным ваннам.

Иван видел, как ее светловолосая голова мелькнула в столовой, а потом Алёна снова взбежала по лестнице. Он поспешил следом и столкнулся с ней в дверях комнаты.

Алёна вскинула на него глаза, собираясь улыбнуться.

— Это правда, что ты спала со своим бывшим? — без обиняков спросил Шаурин.

Улыбаться ей тут же расхотелось. Голова, кажется, разболелась еще сильнее, как от тупого удара.

Она собиралась выйти, а он — зайти, но они застыли на пороге спальни.

— Я не была девственницей, и тебе это прекрасно известно. Если у меня есть «бывший», значит, я с ним спала, — на первый взгляд спокойно ответила она, меж тем теряя румянец.

— Когда уже встречалась со мной, — резанул он, и глаза его зазеленели глубинным светом.

Алёна резко отступила, будто ее силой втянули в комнату. Колени подогнулись. Хорошо, что стояла у кровати, на нее она и села, тут же вцепившись пальцами в покрывало, ища дополнительную опору.

— Да или нет?

Не могла она произнести «да».

А Шаурин в ее подтверждении не нуждался. Все у нее на лице написано.

Он рывком снял с себя футболку, намереваясь уйти в ванную и принять душ.

— Да! — бросила Алёна ему в лицо, и он остановился. — Но я не буду отчитываться перед тобой в том, что было до наших отношений!

Он резко и неприятно рассмеялся.

— Неужели? А это было до наших отношений?

— Мы тогда просто дружили, только начали общаться. Или я должна была с первого дня нашего знакомства бегать за тобой, поджав лапки?

— В самом деле? — Он снова смеялся ей в лицо.

— Этот человек сейчас ничего для меня не значит. И тогда не значил, мы уже расстались.

Взгляд его изменился, стал острее. Шаурин снова шагнул к ней и, взяв ее лицо за подбородок, чуть приподнял.

— Тогда зачем ты с ним спала?

— Захотелось, — сквозь зубы проговорила она.

— Захотелось? — переспросил он брезгливо и даже поморщился. — Так что ж ты со мной тогда сразу не переспала, если тебе просто захотелось?

— Я и с тобой переспала, когда мне этого захотелось!

— Ты себя слышишь? Я даже разговаривать с тобой не хочу!

Он отпустил ее и ушел в ванную. Дверь закрыл за собой тихо, а вот последние его слова, брошенные на высокой ноте, еще некоторое время звенели в тишине, как оборванная струна.

Алёна потерла лицо, дрожащими пальцами скользнула в волосы и сцепила руки на затылке, понимая, что сидеть в комнате смысла нет.

Она снова спустилась на первый этаж, так и не взяв с собой солнечные очки.

Когда натолкнулась взглядом на сестру, остановилась как вкопанная. Надо же, разговаривала с Иваном и даже не поинтересовалась, откуда он узнал и вообще с какой стати завел разговор про Сашку. А теперь все встало на свои места. Тут и думать нечего. Конечно же, заботливая сестренка постаралась!

Оцепенение длилось недолго. Алёна миновала барную стойку и вышла на одну из террас.

И этот дом! Господи, как можно жить в таком доме? Она бы, наверное, не смогла. Ей здесь стен не хватало — негде было спрятаться. Панорамные окна, открытые пространства. Все какое-то воздушное и хрупкое. Все как на ладони, в каком бы месте ты ни находился.

Боже, как хотелось защититься от чужих глаз, чтобы не быть у всех на виду!

Но это невозможно: все террасы прекрасно просматриваются с кухни; а что творится в гостиной, можно запросто наблюдать лежа у бассейна. Никакого уединения, кроме собственной спальни.

К тому же, дом построен на каменистой возвышенности, почти на обрыве. К общей территории прилегала часть береговой линии. Они с Ванькой, кстати, вдоль и поперек обшарили берег и скалы. Гуляли между деревьев, нашли кустарники со странными плодами, похожими на шиповник, от которых, говорят, можно опьянеть. Съев горсть, Алёна ничего такого не почувствовала. Наверное, для этого нужно быть абсолютно трезвой, а она всю неделю находилась в легком опьянении – от бесконечной любви и бесчисленных слабоалкогольных коктейлей.

В ушах зловеще шумели волны, разбивающиеся внизу о прибрежные камни. Но Алёна была выше них. Гораздо выше этой вымощенной деревом террасы.

Разговор с Ванькой подкинул ее очень высоко, и она все никак не могла упасть, зависнув где-то под облаками.

Там ужасно холодно.

Несмотря на то что солнце, щерясь, облизывало жаркими лучами ее тело, было невыносимо холодно…

Алёна посмотрела на наручные часы. На белый циферблат, украшенный золотыми лучами, расходящимися из центра. Скоро подойдет время ужина. Повар уже готовил для них великолепные блюда. Такой забавный полноватый мужчина, сносно говорящий по-русски.

Часы… Как она не хотела принимать этот подарок! Не потому что он безумно дорогой, — не только безель был инкрустирован бриллиантами, но и часовыми метками служили драгоценные камни, — а потому что плохая примета — дарить любимой или любимому часы. К расставанию. Вот и не отпускало последние дни тревожное напряжение. И, как оказалось, совсем не зря!

Что делать теперь, Алёна не знала.

• Предыдущая
• 47/73
• Следующая